Повелители лошадей
Шрифт:
Охранник озадаченно посмотрел на него. — Это случается редко, — признал он, — но один из Шу мог напасть на него сзади.
— И он все равно отрубил голову другому человеку? — скептически спросил Коджа.
— Такое может случиться, — настаивал охранник.
— Возможно, — сказал Коджа, хотя он был далек от убежденности. Священник встал, и стражники понесли тело убитого врага, чтобы выставить его напоказ, как велел Гоюк. Когда они потащили труп, Кодже внезапно пришла в голову идея. — Оставьте голову и этого человека, — приказал он, указывая на воина. — Заверните тела и храните их в безопасном месте. Было несколько вопросов, которые Коджа хотел задать мертвецам, но сначала он
Воины смотрели на него полными ужаса глазами, потрясенные его нелепой просьбой. Испугавшись того, что, по их мнению, было устрашающей силой священника, стражники сглотнули и выполнили его приказ.
Терзаемый догадками, Коджа вернулся в свою палатку, чтобы выпить утренний чай и вознести ежедневные молитвы Фуро. Ходж уже убрал ванну и поставил чайник с горячим чаем. Напиток согрел священника, прогнав предрассветный холод.
Его юрта служила лишь кратким убежищем от суматохи лагеря. Снаружи армия уже начинала выстраиваться. В конце концов, выйдя из своей юрты, Коджа взял лошадь, которую держали для него телохранители, и поскакал туда, где развевался штандарт Ямуна. Темная линия Драконьей Стены была отчетливо видна на равнине внизу.
Ямун, его помощники и командиры армии столпились вокруг штандарта, обсуждая стратегию предстоящей атаки. В дополнение к кахану было еще несколько человек, которых Коджа узнал: Гоюк, Чанар и большой Сечен. Священник огляделся в поисках Баялун, но ее нигде не было видно. Были и другие, кого он знал лишь мимоходом: младшие командиры Кашики, знаменосец Ямуна и даже его старый, худой писец. Они образовали впечатляющую группу, одетую в свои боевые доспехи.
Ямун надел свои лучшие доспехи в предвкушении победы. Костюм состоял из маленьких металлических пластинок, каждая из которых была выполнена в виде чешуи дракона, поблескивающей золотом. С доспехов свисали шелка ярко-желтого, синего и красного цветов, а шею и верхнюю часть плеч Ямуна украшала броня из кованой стали. Рыжие косы кахана свисали из-под конического шлема, украшенного серебряной кольчугой и отороченного белым мехом зимнего волка. Длинные металлические наручи из полированной стали, украшенные тиграми и драконами, сцепившимися в бою, были пристегнуты поверх кольчуги, покрывавшей его предплечья. В одной руке кахан держал кнут с серебряной ручкой, состоящий из трех ремешков. На боку у него висел чехол лука из выкрашенной в зеленый цвет кожи, и инкрустированные драгоценными камнями ножны. Рукоять, торчащая из ножен, была простой и удобной. На спине у него висел круглый щит из чеканного золота и серебра.
Лошадь Ямуна, прекрасная белоснежная кобыла, была так же богато украшена, на ней была полукруглая броня в тон доспехам кахана. Седло имело высокие арки спереди и сзади, покрытые пластинами из обработанного серебра с рисунком из вьющихся виноградных лоз. Рама седла была покрыта подушкой из толстого красного войлока, отделанной кусочками серебряных зеркал и золотыми кистями. Уздечка, поводья и ремни на крупе и холке лошади были полностью покрыты золотыми вставками с бирюзой. В лучах поднявшегося на востоке солнца и Ямун, и его конь были ослепительны.
Те, кто окружал кахана, хотя и были не так богато одеты, были не менее великолепны. Каждый командир надел свои лучшие доспехи. Лошади были тщательно ухожены и подготовлены. Коджа был поражен; он никогда не думал, что ханы привозят с собой такие наряды. Вероятно, также, что это был первый раз, когда он видел их в такой чистой одежде.
— Добро пожаловать, Коджа, — сказал Ямун священнику. — Сегодня мы испытаем прочность этой Драконьей Стены. Кахан опустил свой хлыст, висящий на запястье, указывая на отряды
Всадники продвигались отдельными колоннами, выстроенными в ряд друг за другом, вместо непрерывного потока, который они использовали на марше. Боевые штандарты минганов и туменов были развернуты и развевались на ветру — на шнурах висели шелковые ленты, лошадиные хвосты, звенящие колокольчики и сверкающие зеркала.
Солдаты несли с собой все свое боевое снаряжение: длинное, упругое копье, изогнутый меч, два мощных компактных лука и пару колчанов, набитых стрелами. Там были целые блоки людей в доспехах, но большинство из них были в той, же одежде, что и каждый день, и халат с толстой подкладкой был их единственной защитой. У некоторых были щиты, но большинство всадников пренебрегали ими, поскольку щиты мешали им стрелять из лука.
Наконец, кахан присоединился к передовой линии, ханы последовали за ним. Сегодня был заключительный марш на Шу Лунг, в нескольких часах езды от Драконьей Стены. На протяжении всей поездки ханы вели себя странно тихо. Большинство ехали, молча, собираясь с мыслями, или совещались со своими помощниками. Постепенно, по мере того как группа приближалась к Драконьей Стене, кахан отдал командирам последние приказы и отправил их по своим подразделениям.
К тому времени, когда армия Туйгана достигла последнего гребня перед выходом на равнину, среди посыльных, окружавших Ямуна, осталось только три воина: Чанар в своих блестящих серебряных доспехах, который должен был командовать левым флангом; беззубый старый Гоюк, командующий правым; и Сечен, который отвечал за личных телохранителей Ямуна. В этот день командовать центром решил сам кахан. Коджа сидел на своем коне немного позади этой группы, не желая вмешиваться.
Гонец, едва ли старше мальчика, одетый в белые одежды гвардии императрицы, подъехал на тяжело дышащей кобыле и поклонился Ямуну. Кахан махнул ему, чтобы он говорил.
— Сияющая дочь небес, вторая императрица, послала меня сказать вам, что она призвала своих колдунов со всей страны, и они заняли свои позиции по всей армии. Юноша шмыгнул носом и вытер насморк грязным рукавом.
— Это хорошо. Скажи ей, чтобы она поставила волшебников под командование ханов, — приказал Ямун.
Гонец нервно выпрямился в седле. — Вторая императрица приказала мне сказать, что она будет держать их под своим командованием. Ханы не знают о силах магов, и будут использовать их плохо. Юноша в ужасе сидел в седле, готовый вздрогнуть от малейшего движения кого бы то ни было.
Ямун, который уже перешел к другим делам, внезапно снова обратил свое внимание на посыльного. — Она сделает то, что я приказал! — рявкнул он. Юноша в ужасе сглотнул, хотя во рту у него пересохло.
Чанар выехал вперед, очевидно, пытаясь разрядить обстановку. — Кахан Ямун, — официально начал он, — возможно, Эке Баялун права. Многим ханам не нравятся волшебники. Они не будут использовать их должным образом. Возможно, нам следует позволить ей командовать.
Ямун отказался рассматривать это предложение. — Я ей не доверяю. Она полна предательства.
— Сегодня нам могут понадобиться ее волшебники, — предупредил Чанар, кивнув в сторону Драконьей Стены. — Ты всегда можешь назначить кого-нибудь следить за тем, чтобы она правильно выполняла твои приказы.
— Уже очень поздно спорить, — добавил Гоюк, пытаясь разрядить этот кризис до того, как начнется настоящая битва.
Ямун неохотно позволил себя уговорить. Времени на споры не оставалось, и он полагал, что волшебники в любом случае не будут играть важной роли в битве. — Назначьте по одному арбану Кашиков к каждому волшебнику, — решил кахан.