Поверженные барьеры
Шрифт:
Дед что-то пробормотал и изменил тему.
— Сегодня приехал Норман после медового месяца. Ты видела его жену?
— Я встретила ее на вокзале, когда Норман уезжал к тебе. Она очень красивая.
— Актриса, — сказал лорд Брора, как будто в этом слове было полное определение личности Карлотты.
— Не очень известная актриса, и я не думаю, что она собирается вернуться на сцену.
— Норман — глупец, что женился снова в таком возрасте, — сказал лорд Брора. — Но
— Она не любит его, — сказала Скай.
— Тогда зачем она вышла за него?
— Возможно из-за денег, — сказала Скай. — Бедный Норман, надеюсь, он будет счастлив на этот раз.
Лорд Брора проницательно посмотрел на внучку, оставив ее слова без комментария. Ему было хорошо известно, что первая женитьба Нормана на его дочери Эвелин не была счастливой. Он редко обсуждал этот вопрос, хотя и не избегал его.
После чая Скай положила тарелки и чашки в мойку, чтобы вымыть их потом.
— Долго ли ты пробудешь в Лондоне, дедушка? — спросила она.
— Это зависит от тебя, — ответил он.
— От меня!
— Я подумал, что тебе захочется вернуться со мной, на время, конечно.
Скай колебалась. Она устала от споров. Она чувствовали, что не сможет пойти через все это опять и все же не хотела отталкивать его своим отказом. Она вздохнула.
Ее дед вынул большие золотые часы и посмотрел на них.
— Когда молодой Макклеод приходит домой? — спросил он.
— Он должен быть с минуты на минуту, — ответила Скай. — Обычно он приходит около пяти часов.
Она ожидала, что дедушка встанет. Вместо этого он убрал часы.
— Я повидаю его, когда он придет, — сказал он.
— Ты собираешься повидаться с ним? — как эхо повторила Скай.
— Я поговорю с ним.
Скай ждала молча, наполовину в страхе, наполовину в надежде.
— Я послушаю, что он скажет, — добавил старик.
Скай воскликнула:
— О дедушка! Ты действительно переменился. Неужели у нас есть надежда, что ты дашь согласие?
— Я ничего не обещаю. Я только хочу поговорить с этим молодым человеком, вот и все.
Скай обхватила его за шею.
— Ты — мой дорогой, — сказала она. — О дедушка, я никогда не верила, что ты можешь быть таким добрым.
— Не старайся уговаривать меня, — приказал он. — Я сам приму решение, и никто не сможет заставить меня изменить его.
Она снова обняла его.
— Я так счастлива! Я знаю, ты полюбишь Гектора, когда увидишь его.
Глава двадцать вторая
Карлотта сонно зевала, потягиваясь и глядя, как горничная отодвигает занавес, чтобы впустить утренние лучи солнца.
— Который час, Элси? — спросила она.
— Девять часов, миледи, — ответила Элси. — Я подумала, что после путешествия вы захотите поспать подольше.
— Я все еще чувствую усталость, — пожаловалась Карлотта.
Приведя в порядок комнату, Элси подошла к столу, куда она поставила поднос с завтраком в фарфоровой и серебряной посуде. Карлотта села в постели, положив себе за спину две подушки.
— Я проголодалась, — сказала она, — и пожалуй, с удовольствием позавтракаю.
— Очень хорошо, миледи, — ответила Элси. — И в доме есть еще кое-кто голодный. Кухарка говорит, что он завтракал с большим аппетитом.
— Кто это? — спросила Карлотта.
— Маленький мальчик, миледи. Кухарка говорит, что никогда не видела, чтобы ребенок так много и с таким удовольствием ел. Они побывали в доме у лавочника и взяли у него одежду. Ребенок выглядит теперь совсем по-другому. Вы с трудом узнаете его. Он действительно оказался очень красивым, когда его прилично одели.
— Я повидаю его, когда встану, — сказала Карлотта.
— Он очень нравится сэру Норману, — продолжала Элси, надевая чехол на кресло. — Утром он первым делом пошел к нему в комнату, а сейчас они вышли и играют на лужайке. Приятно смотреть на него. Мы все так думаем.
— Достаточно, Элси, — оборвала ее рассказ Карлотта. — Я позвоню, когда ты понадобишься.
— Слушаюсь, — обиженным тоном сказала Элси, покидая комнату с видом оскорбленного достоинства.
Горничная ушла, и Карлотта даже не вспомнила о завтраке. Она пристально смотрела в одну точку, нахмурив брови, и была далека от того, что окружало ее. Затем она сбросила одеяло, встала с постели и в одной тонкой шелковой ночной сорочке подошла к окну. Тихонько выглянув за занавеску, она увидела ребенка в красном шерстяном пуловере, разъезжающего на велосипеде по лужайке. Норман поддерживал его на сиденье и поворачивал руль.
— Ну не смешно ли? — громко сказала она, но не вернулась в постель.
Она стояла и смотрела.
Билли неуверенно сидел на велосипеде, и Норману понадобилась вся его ловкость, чтобы управлять, поворачивая руль, одной рукой, а другой поддерживать мальчика. Через некоторое время Билли слез с велосипеда, и они стояли, смеясь, а солнце освещало их лица. «Норман выглядит молодым и красивым», — сказала себе Карлотта.
Вдруг ревность захлестнула ее. Ревность к ребенку, который занял все мысли ее мужа и сумел стереть с его лица выражение непреклонности и суровости, столь привычное для нее за последние недели.