Поверженный демон Врубеля
Шрифт:
– Загляну.
– Врешь ведь.
– Не знаю, – честно ответил Стас. Наверное, он мог бы пообещать и даже поклясться, что всенепременно зайдет в гости к Ивану. Купить торт. Бутылку вина. Фруктов… и что там еще положено в подобных случаях. Провести тихий семейный вечер с Иваном и супругой его, с детьми, которые бы мешались у стола, прислушивались ко взрослым разговорам. Наверное, он бы даже получил от этого вечера удовольствие…
Наверное.
– Лады, договорились, – как-то быстро успокоился Иван. – А теперь смотри, какая штука вырисовывается… Иван, тезка, стало быть, Васильевич Пряхин. Жил себе, поживал… был бизнесменом, потом прогорел.
Иван перевел дух.
Подали кофе, Стас свою чашку отодвинул, поняв, что больше в него ни кофе, ни чай, ни даже минералка не полезут.
– Из подозрительного… до того пристрастия к коньякам наш потерпевший не испытывал, предпочитая водочку. И картина пропала. Соседи уверяли, будто он заказ получил хороший, такой, что с долгами всеми рассчитался, а это – дело непростое. Над картиною работал увлеченно и даже пить перестал… и должен был на днях закончить, сдать заказчику, а тут такой пердю-монокль.
Иван потер щетинистый подбородок.
– Наши решили, что он картину отдал. Получил за нее деньги, сколько они там договаривались… нашли триста баксов…
– Всего?
– Что значит, «всего»? Для тебя, может, и всего, а для нищего художника – это сумма…
– Мишка получил тысячу аванса… За картину обещали десять тысяч долларов.
– Если это за картину, а не за другие какие дела…
– Какие?
– Ну… вот ты сейчас на меня злиться будешь, может, и правильно, да только, Стасик, я ж не на братца твоего клевещу… я, если хочешь, человек, системою испорченный, профессионально деформированный, и с этой точки зрения для меня десять штук за наркоту куда реальней, чем десять штук за какую-то, извините, мазню.
Стасу захотелось дать Ивану в морду.
– Ты мне скажешь, что иным художникам и поболе платили, да только братец твой, Стасик, не Ван Гог… потому не скрежещи зубами, а слушай. Все получалось логично. Парню дали денег, он на радостях и решил дело отметить. В магазин сбегал, купил коньячку… а что, повод солидный, небось не каждый день кутит… коньячок и оказался паленым. Дело закрыли. И было сие два года назад. Теперь второй эпизод. Гошка, он же Егор Егорович Пасьянов, двадцати семи годочков от роду. Единственный сынок папы-профессора и мамы – кандидата наук… по жизни окружен заботой и любовью, от этой окруженности с ним и приключалась всякая дурость. Попивать начал рано, в институте, куда запихнули родители, и травкой баловался. Из института, что характерно, вылетел, невзирая на мамкины и папкины связи. Зато стал художником. Чего уж он там малевал, я не знаю. А знаю, что в прошлом году выбрался Егорушка на крышу да и сиганул с нее…
Он вздохнул и признался:
– Помню это дело… девятый этаж… говорят, что есть такие, которые и с девятого сверзнутся так, что ни царапины, а этого переломало всего. Не человек – месиво. И под кайфом, конечно… это уже потом, по экспертизе выявили, что такой коктейль смешал, здоровому бы крышу сорвало.
Все это звучало логично. Иван умел говорить спокойно, взвешивая каждое слово.
– Дело закрыли? – уточнил Стас.
– Само собой… она долго ходила, пыталась доказать… говорила, что ее Егорушку картина убила. Представляешь?
Стас представлял, что эти слова, а еще святая уверенность неизвестной ему женщины, что виновата именно картина, убедили полицию в ее ненормальности.
Нормальные люди не ищут мистики в обыкновенной бытовухе.
– Адреса дашь?
– Зачем тебе? – и ведь всерьез спрашивает, смотрит без насмешки, а в глазах Ивановых видится… сочувствие?
Или жалость.
– Поговорить хочу. Вдруг да чего узнаю… нового…
– Интересного, – завершил фразу Иван и вздохнул: – Все равно ведь попрешься?
– Попрусь, – согласился Стас. В конце концов, вряд ли сложно будет узнать адрес. Городок небольшой. Все друг друга знают, а если не знают, то хотя бы слышали.
– Сам посмотри. Трое мертвецов, которые незадолго до смерти работали над картиной…
– Что очень странно, учитывая, что вся троица – художники…
– Ты мне не веришь.
Иван тяжко вздохнул:
– Я тебе верю, Стасик. Более того, я даже пойду на служебное преступление и дам тебе материалы дела… тех дел. Копайся на здоровье. Но вот, – Иван подался вперед, – будь готов, что раскопаешь ты вовсе не то, чего ждешь. Иногда смерть – это просто смерть…
Пусть так. Но Стас хотя бы попробует.
Глава 7
Тамара и демон
Людмила возвращалась домой пешком.
Полчаса ожидания на автобусной остановке, промокшие ботинки, и настроение, которое не просто упало, исчезло вовсе.
Хотелось одного – согреться.
И поспать.
Людмиле всегда хотелось спать осенью. И зимой. Или вот весной, в такую сырую дождливую погоду, в которую разумные люди предпочитают отсиживаться по домам. А она, оказывается, неразумна. Могла бы такси взять, но… Людмила вынуждена была отказаться от этой замечательной мысли. Отпускные почти истаяли, зарплата в ближайшем будущем не грозит, и вообще до нее дотянуть бы. Мама бы высказалась всенепременно, что будь Людмила в свое время умней, она бы сейчас не знала финансовых проблем, а следовательно, и никаких вообще. Мама почему-то была свято уверена, что все беды в жизни проистекают исключительно от отсутствия денег.
Дождь усилился.
И снег начался, лужи на асфальте, не обойти, не объехать. И скользнула трусливая мыслишка позвонить Стасу… сам ведь говорил, что если вдруг понадобится… а ей надо, она, можно сказать, здоровьем ради общего дела сейчас пожертвует.
Людмила фыркнула:
– Не хватало еще.
Дойдет. Немного осталось, если срезать через дворы. Тоже не самая лучшая дорога, потому как во дворах асфальт в ямах, лужи бездонные и сумрак даже днем, но лучше так, чем круг по проспекту.