Повесть будущих дней
Шрифт:
— Вот мы и на курорте! — сказал Квант, растянувшись около Юзика. — Что? Хорошо?
— Очень хорошо! — проговорил Юзик. — Но как все это делается?
— Неохота мне лекцию тебе читать, — вздыхая сказал Квант, — но надо. Ну так вот. Эта оранжерея похожа на наш зимний сад. Только там деревьев, а здесь для овощей. Здесь всю зиму растут огурцы, помидоры, морковь, салат, редис, одним словом, все то, что летом. Лампы служат вместо солнца, а теплоту дают электрические трубы в земле, под нами. Вот и все.
Действительно, все. Ничего
— Товарищи! Предлагаю погасить солнце! Мешает спать! Попросил кто издалека.
Одни поддержали, другие хотели еще немного «позагорать», но, наконец, большинство постановило «погасить солнце».
— Холодно будет! — испуганно воскликнул Юзик.
В ответ раздался общий смех.
— Накройся рогожкой! Закапайся в землю!
— Эх, ты! толкнул его в сторону Квант. — Неужели ты не знаешь, что не лампы дают теплоту? Я же говорил, что согревается земля, а в данном случаи еще и воздух.
По-видимому, где-то какой-нибудь механик следил за температурой всю ночь, потому что всю ночь она была одинакова, и даже не чувствовалось, накрытый ты, или нет.
Дружно и весело проработали и весь следующий день. Но на этот раз усталость уже почувствовали, потому что работали не три и не пять часов, а, наверное, двенадцать.
— Дети! —сказали старшие. — Слишком не перетруждайтесь. Пусть каждый работает, сколько может.
— Нет, дяденька! — отвечали дети. — Нет для того мы приехали, чтобы отбывать «законные» часы. Мы же на фронте.
На третий день работа была закончена. Тогда, кто хотел, осмотрел завод, который в это время полным ходом работал целые сутки. Ну и большой же ж был завод! Громаднейшие чаны, трубы, насосы шипели, прыскали, кипели. А из последнего отделения вывозились на склады — холодильники разные вкусные вещи: повидло, пастила, мармелад, варенье, вино, сушеные фрукты, маринованные и много других лакомств. Дети могли есть все это, сколько кто хочет, но быстро потеряли охоту и даже смотреть не могли на сладости.
Через некоторое время со всех сторон начали съезжаться автомобили и забирать детей.
Вернулись домой героями, с гордостью чувствуя, что «ликвидировали прорыв».
Вот так Антэк!
Время шло. Юзик уже совсем привык к своей жизни. Не удивлялся, посещая Иржыщи, познакомился поближе с свиноводческим хозяйством, смог посетить и осмотреть то молочное хозяйство, через которую он проезжал в первый день. Из новых хозяйств он ознакомился еще с пчеловодческим и льняным, что были в их районе. Постепенно и для него все это стало таким же обычным делом, что он об этом и не думал.
Тогда его внимание и интерес направилась за пределы своего района, за пределы Советской Белоруссии.
Вот Магнитогорск, самый большой металлургический завод в мире.
Вот электростанция на Волге, самая большая электростанция в мире. А на Ангаре, в Сибири, так еще больше.
Вот железная дорога через Кавказские горы. Она идет то словно в воздухе, то пронзает огромные горы.
А вот описание и рисунки удивительного города Игарки около Ледовитого океана. Вокруг же Днепровской электростанции весь район — один сплошной город.
Сотни описаний прочитал он, и каждый день находил все новые незнакомые ему страны, города, заводы, хозяйства. Наконец, дошло до того, что и Курычи, и Иржыщи, и все те хозяйства, которые ранее казались ему волшебными, сейчас стали казаться незначительными.
И Юзик начал мечтать, увидеть новые края. Даже завел было разговор с дедом.
— Ага! — сказал дед. — Ты уже настроился на далекие края! А знаешь ли ты, что для того, чтобы осмотреть наш великий Советский Союз, нужно много лет? Но ты успеешь еще кое-что увидеть. Придет время, попадешь в какую-нибудь экскурсию, которые у нас происходят беспрерывно. Кое-кто из наших, в том числе и Ким, уже ездили.
Тогда Юзик пристал к Киму.
И тот вынужден был ему рассказывать о социалистических городах, построенных за три — четыре года на безлюдном месте, городах, лучше американских. Об огромные фабриках и заводах, про всякие хозяйства, даже больше и лучше здешние. О том, как рабочие меняют даже природу своей страны. В тундрах — совершенные оленьи хозяйства, в пустынях — хлопковые плантации, в тайге — фабрики и города, на болотах — животноводческие и зерновые хозяйства.
— Неужели все это лучше, чем в Америке? — спрашивал Юзик.
— Намного лучше, — улыбнулся Ким, — возможно в два раза.
— Неужели и они не могут так сделать?
— Пока что нет. Ведь у них каждый капиталист сам себе господин и делает, что сам захочет, что полезно только для него самого. А у нас такой строй, что мы все стараемся для всех. А если все 300 миллионов человек одинаковые хозяева и одинаково заинтересованы общим делом, то, конечно, они могут сделать в тысячу раз больше, чем небольшое количество капиталистов с их подневольными рабочими.
— Странное дело! — задумчиво проговорил Юзик. — Такие дела делаются рядом, а там у нас никто и не знает!
— Это вы не знали, — смеясь, ответил Ким. — А кому надо было, хорошо знали, а иногда и слишком хорошо. Да вам и не говорили, чтобы не понравилась наша жизнь и, чтобы не решили сделать так же, как и мы.
— Даже Антэк не знал.
— Какой Антэк?
— Да тот, что сбежал оттуда и, помнишь, приезжал к нам.
— Ну, он, наверное, знал куда больше. Но, возможно, всего того, что мы видим и о чем сейчас говорим, он и не знал.