Повесть будущих дней
Шрифт:
— Скажи мне еще, — немного подумав спросил Юзик: — Неужели ли везде, по всей стране такие же хозяйства?
— Нет еще. В такой большой, стране все уголки так тщательно оборудовать еще не успели. Много еще таких хозяйств, где живут в старых зданиях, где никаких фабрик нет. Но с каждым годом таких хозяйств остается все меньше и меньше. А раздельных хозяев, которые бы одни возились на своем клочке земли, давно уже нет ни одного.
Прошло уже достаточно времени, но от Юзиковых родителей не было никаких вестей. Дед забеспокоился.
— Правильный ли адрес ты написал. — говорил он Юзику.
— Правильный. Я его хорошо знаю.
— Ну, так, по-видимому, письмо задержали.
— Кто?
— Известно кто. Ваши господа. Для них истинные известия о нашей стране — нож в сердце.
— Тогда снова попробуем написать.
— Попробуем. Но, наверное, напрасно будет. С таким же самым успехом они могут задержать и второе письмо.
Через некоторое время деду предложили по каким там делам съездить в Минск. Хотя и не любитель был дед поездок, но на этот раз согласился охотно: он надумал отыскать Антэка и переговорить с ним о своем сыне. Возможно, что он найдет способ наладить связь с Михалом.
Приехав в город для исполнения поручения, дед начал расспрашивать о товарище Барковском. Узнать было нетрудно, и скоро дед оказался в учреждении, где был Антэк.
— Вы ко мне по делу? — спросил тот, не узнав деда.
— Да, товарищ Барковский. Может помните, когда вы были в Курычах, я обращался к вам по поводу моего сына Михала Кухарёнка, что живёт в имении Загорского.
Барковский вздрогнул и быстро спросил:
— Вы один здесь?
— Один. Внук остался дома.
— Помню, помню, — ласкова сказал Барковский. — Садитесь, пожалуйста. Ну, так в чем дело?
— Вот какая вещь, — начал дед, усевшись, — я давно уже послал ему письмо, но до сих пор не получил ответа. Не знаю, чем это объясняется. Может за ним — следят, может письмо перехватили? Как вам кажется?
— Не думаю, чтобы за ним следили, — сказал Барковский. — Должен вам сказать, что сын ваш, увы, считается очень преданным пану, от наших дел он всегда был очень далек, и вряд ли будут за ними следить. Думаю, что письмо просто потерялось как это часто случается. Напишите еще.
— Вы, наверное, имеете связь с тамошними товарищами. Может вы согласились бы связать меня с сыном?
— Товарищ Кухаренок! — ответил Барковский серьезным голосам. — Я думаю, вы сами должны понимать, что есть связи такого характера, при которых вмешивать новых лиц рискованно. Тем более, как я вам уже говорил, сын ваш, к сожалению, стоит на другой стороне.
— Эх, дурак он! — покивал головой дед. — Но если бы я ему написал и объяснил, то он сразу понял бы.
— А вот это для нас как раз и опасно, — улыбнулся Барковский. — Если такое письмо попадет в руки полиции, то погибнут и наши товарищи, и ваш сын.
— Неужели никак нельзя списаться с сыном? — расстроенно сказал дед.
— Я же вам говорил, что по одному письму судить нельзя. Напишите еще раз. И даже третий раз, если ничего не выйдет. И уже тогда, возможно, я постараюсь что-нибудь сделать.
— Очень благодарю, товарищ Барковский! — обрадовался дед. — Вы с ним вместе работали?
— Да.
— Ну, как ему там живется?
— Живет неплохо, так-как угождает пану. Мы с ним не очень дружили.
— Вот ведь глупый, темный человек! Но Юзик говорит, что он был вашим приятелем.
— Какой Юзик? — спросил Барковский, словно не зная.
— Да внук, Михала сын, что сейчас в Курычах. Разве вы не знаете?
— А этот мальчик? Видел его.
— Он говорит, что вы были очень добры к нему.
— Хороший мальчик. Но отчего он взял, что я был благосклонен к нему?
— Да, говорит, беседовал с вами. Даже вы помогали ему освободиться от религиозного дурмана.
— Ну, была такая беседа, как и с другими.
— Он очень хотел вас увидеть тогда в Курычах.
— Вряд ли он узнал бы меня. Вообще мы с ним мало встречались.
— Говорит, что узнал бы.
При этих словах Барковский сверкнул глазами и как-то сердито сказал:
— Не думаю, чтобы он меня узнал. Я тоже вряд ли узнал бы его. И с чего он решил, что мы дружны? Если я раз-другой пообщался с ним, то это не значит, что мы были приятелями. Я же вам говорил, каков его отец, а я вел революционную работу и не мог дружить с маленьким мальчиком, да еще с таким, семья которого опасна для меня.
— Да, — согласился дед. — А он, видите ли, взял себе в голову, что он ваш товарищ и приятель. Конечно, малый и дурак еще.
На лице Борковского мелькнуло удовлетворение.
— Я объясняю это тем, что он мальчик хороший и чуткий. Достаточно было сказать ему два — три искренние слова, как он и почувствовал расположение к человеку. В любом случае желаю ему всего наилучшего. А вместо меня он здесь найдет много хороших друзей, которые ему дадут больше полезного, чем я тогда мог сделать. А вам советую написать еще и еще раз. А если ничего не выйдет, тогда обратитесь ко мне, когда— либо, так же, как сейчас, и мы посмотрим, что можно будет сделать дальше.
Дед вышел от Барковского полностью удовлетворенным. Хороший и умный человек: все объяснил и обещал помочь. Недаром и Юзику он понравился. Странно только, что мальчик вбил себе в голову, будто это его товарищ. Конечно, ребенок.
Когда дед вернулся домой, Юзик тотчас спросил:
— Ну, что? Видели его?
— Видел.
— Что он говорил?
— Посоветовал еще и еще раз написать, а потом уже обещал помочь.
— Он спрашивал обо мне? Говорили, что я хочу его видеть?
Дед засмеялся.