Повесть будущих дней

Мавр Янка

— Скажи мне еще, — немного подумав спросил Юзик: — Неужели ли везде, по всей стране такие же хозяйства?

— Нет еще. В такой большой, стране все уголки так тщательно оборудовать еще не успели. Много еще таких хозяйств, где живут в старых зданиях, где никаких фабрик нет. Но с каждым годом таких хозяйств остается все меньше и меньше. А раздельных хозяев, которые бы одни возились на своем клочке земли, давно уже нет ни одного.

Прошло уже достаточно времени, но от Юзиковых родителей не было никаких вестей.

Дед забеспокоился.

— Правильный ли адрес ты написал. — говорил он Юзику.

— Правильный. Я его хорошо знаю.

— Ну, так, по-видимому, письмо задержали.

— Кто?

— Известно кто. Ваши господа. Для них истинные известия о нашей стране — нож в сердце.

— Тогда снова попробуем написать.

— Попробуем. Но, наверное, напрасно будет. С таким же самым успехом они могут задержать и второе письмо.

Через некоторое время деду предложили по каким там делам съездить в Минск. Хотя и не любитель был дед поездок, но на этот раз согласился охотно: он надумал отыскать Антэка и переговорить с ним о своем сыне. Возможно, что он найдет способ наладить связь с Михалом.

Приехав в город для исполнения поручения, дед начал расспрашивать о товарище Барковском. Узнать было нетрудно, и скоро дед оказался в учреждении, где был Антэк.

— Вы ко мне по делу? — спросил тот, не узнав деда.

— Да, товарищ Барковский. Может помните, когда вы были в Курычах, я обращался к вам по поводу моего сына Михала Кухарёнка, что живёт в имении Загорского.

Барковский вздрогнул и быстро спросил:

— Вы один здесь?

— Один. Внук остался дома.

— Помню, помню, — ласкова сказал Барковский. — Садитесь, пожалуйста. Ну, так в чем дело?

— Вот какая вещь, — начал дед, усевшись, — я давно уже послал ему письмо, но до сих пор не получил ответа. Не знаю, чем это объясняется. Может за ним — следят, может письмо перехватили? Как вам кажется?

— Не думаю, чтобы за ним следили, — сказал Барковский. — Должен вам сказать, что сын ваш, увы, считается очень преданным пану, от наших дел он всегда был очень далек, и вряд ли будут за ними следить. Думаю, что письмо просто потерялось как это часто случается. Напишите еще.

— Вы, наверное, имеете связь с тамошними товарищами. Может вы согласились бы связать меня с сыном?

— Товарищ Кухаренок! — ответил Барковский серьезным голосам. — Я думаю, вы сами должны понимать, что есть связи такого характера, при которых вмешивать новых лиц рискованно. Тем более, как я вам уже говорил, сын ваш, к сожалению, стоит на другой стороне.

— Эх, дурак он! — покивал головой дед. — Но если бы я ему написал и объяснил, то он сразу понял бы.

— А вот это для нас как раз и опасно, — улыбнулся Барковский. — Если такое письмо попадет в руки полиции, то погибнут и наши товарищи, и ваш сын.

— Неужели никак нельзя списаться с сыном? — расстроенно сказал дед.

— Я же вам говорил, что по одному письму судить нельзя. Напишите еще раз. И даже третий раз, если ничего не выйдет. И уже тогда, возможно, я постараюсь что-нибудь сделать.

— Очень благодарю, товарищ Барковский! — обрадовался дед. — Вы с ним вместе работали?

— Да.

— Ну, как ему там живется?

— Живет неплохо, так-как угождает пану. Мы с ним не очень дружили.

— Вот ведь глупый, темный человек! Но Юзик говорит, что он был вашим приятелем.

— Какой Юзик? — спросил Барковский, словно не зная.

— Да внук, Михала сын, что сейчас в Курычах. Разве вы не знаете?

— А этот мальчик? Видел его.

— Он говорит, что вы были очень добры к нему.

— Хороший мальчик. Но отчего он взял, что я был благосклонен к нему?

— Да, говорит, беседовал с вами. Даже вы помогали ему освободиться от религиозного дурмана.

— Ну, была такая беседа, как и с другими.

— Он очень хотел вас увидеть тогда в Курычах.

— Вряд ли он узнал бы меня. Вообще мы с ним мало встречались.

— Говорит, что узнал бы.

При этих словах Барковский сверкнул глазами и как-то сердито сказал:

— Не думаю, чтобы он меня узнал. Я тоже вряд ли узнал бы его. И с чего он решил, что мы дружны? Если я раз-другой пообщался с ним, то это не значит, что мы были приятелями. Я же вам говорил, каков его отец, а я вел революционную работу и не мог дружить с маленьким мальчиком, да еще с таким, семья которого опасна для меня.

— Да, — согласился дед. — А он, видите ли, взял себе в голову, что он ваш товарищ и приятель. Конечно, малый и дурак еще.

На лице Борковского мелькнуло удовлетворение.

— Я объясняю это тем, что он мальчик хороший и чуткий. Достаточно было сказать ему два — три искренние слова, как он и почувствовал расположение к человеку. В любом случае желаю ему всего наилучшего. А вместо меня он здесь найдет много хороших друзей, которые ему дадут больше полезного, чем я тогда мог сделать. А вам советую написать еще и еще раз. А если ничего не выйдет, тогда обратитесь ко мне, когда— либо, так же, как сейчас, и мы посмотрим, что можно будет сделать дальше.

Дед вышел от Барковского полностью удовлетворенным. Хороший и умный человек: все объяснил и обещал помочь. Недаром и Юзику он понравился. Странно только, что мальчик вбил себе в голову, будто это его товарищ. Конечно, ребенок.

Когда дед вернулся домой, Юзик тотчас спросил:

— Ну, что? Видели его?

— Видел.

— Что он говорил?

— Посоветовал еще и еще раз написать, а потом уже обещал помочь.

— Он спрашивал обо мне? Говорили, что я хочу его видеть?

Дед засмеялся.