Повесть о доме Тайра
Шрифт:
Но гнев государя-инока был столь велик, что в конце концов все же решено было отправить Мэйуна в дальнюю ссылку. Сам Правитель-инок Киёмори прибыл во дворец ходатайствовать за Мэйуна, но государь-инок, под предлогом нездоровья, его вовсе не принял, и Киёмори возвратился домой в превеликой досаде. А с бывшим настоятелем поступили по примеру минувших лет, когда каре подвергались священнослужители: отняли грамоту о принятии духовного сана, объявили снова мирянином и дали мирское имя – Мацуэ Фудзии.
Мэйун, сын дайнагона Акимити Кога, был потомком в шестом колене принца Томохиры, седьмого сына императора Мураками. Это был человек добродетели поистине беспримерной, первейший, самый высокопоставленный иерарх в государстве. Он считался также главой храма Небесных Владык, Тэннодзи [140] , и всех шести храмов Торжества Победы Веры, Рокусёдзи. Однако Ясутика Абэ, глава Ведомства астрологии и гаданий [141] , сказал однажды с неодобрением: «Непонятно, почему столь мудрый вероучитель взял себе имя Мэйун. В первой части сего имени сияют луна и солнце [142] ,
140
Храм Небесных Владык, Тэннодзи… – Храм Тэннодзи (точнее – Си-Тэннодзи, храм Четырех Небесных Царей – защитников буддизма) – один из старейших буддийских храмов, построенный в 593 г. принцем Сётоку в краю Сэтцу (близ современного г. Осака). Любопытно, что для постройки этого храма велено было использовать строительный материал, взятый из разрушенного дома Мория Мононобэ, непримиримого противника буддизма, после того как он потерпел поражение в борьбе за власть и был убит в 587 г. (см. также примеч. 41, свиток четвертый).
141
…Ясутика Абэ, глава Ведомства астрологии и гаданий… – Древнекитайское натурфилософское учение о двух началах Инь-Ян в средневековой Японии свелось к астрологии, геомантике и всякого рода ворожбе. При дворе существовало специальное ведомство, где служили жрецы-гадальщики, которые занимались различного рода предсказаниями – указывали «счастливые» и «несчастливые» дни, «счастливое» или «несчастливое» направление пути, грядущие «счастливые» или «несчастливые» события. Жрецы Инь-Ян пользовались непререкаемым авторитетом, их предсказания не подвергались ни малейшим сомнениям. Должность главы этого ведомства была наследственной в семействе Абэ, ведущем свой род от знаменитого звездочета Саймэя Абэ (ум. в 1005 г.).
142
В первой части сего имени сияют луна и солнце… – Имя Мэйун пишется двумя иероглифами: первый – «мэй» (ясный, чистый) состоит из двух компонентов – «луна» и «солнце», второй – «ун» – означает «облака, тучи». Облака, тучи могут скрывать луну и солнце, следовательно, по суеверным представлениям того времени, такое имя могло предвещать несчастье.
В ту же луну, в двадцать первый день, определили и место ссылки – край Идзу. Как ни старались смягчить наказание, лживые наветы отца и сына Сайко сделали свое дело. Приказано было в тот же день изгнать настоятеля из столицы; чиновники, назначенные для выполнения приказа, явились в обитель Мэйуна в Сиракаву и объявили ему решение. Обливаясь слезами, настоятель вышел из кельи и проследовал в молитвенный дом Иссайкё. А монахи Святой горы решили: «Отец и сын Сайко – вот кто наш главный недруг!» – и, написав на бумаге их имена, засунули эту бумагу под левую ногу статуи воителя Компиры, одного из двенадцати хранителей Будды, стоящих в Главном храме. «О двенадцать божественных стражей и вы, послушные им демоны тьмы! Без промедления лишите жизни Сайко, отца и сына!» – громогласно восклицали монахи и слали на головы Сайко с сыном ужасные проклятия; вчуже и то страшно было слышать эти слова!
В двадцать третий день той же луны преподобного Мэйуна отправили в ссылку. Чиновники, погрязшие в грехах, грубо погнали в путь священнослужителя столь высокого ранга, человека поистине святой жизни. «Вперед! Живей!» – кричали они, лягая его ногами, как лошади. Так покинул Мэйун столицу. «Сегодня я вижу ее в последний раз по дороге в восточные земли, что лежат за заставой Аусака!» – думал он; нетрудно понять, как горько было у него на душе!
Из бухты Утида, что в селении Оцу, виднелись ярко озаренные солнцем карнизы пагоды Мондзю [143] на Святой горе Хиэй: не в силах еще раз взглянуть туда, настоятель закрыл лицо рукавом и залился слезами.
143
Пагода Мондзю — пагода, посвященная бодхисатве Мондзю (санскр. Манджушри), олицетворяющему мудрость и действенность буддийского вероучения. Мондзю часто изображают верхом на льве, символизирующем грозную, непреодолимую силу этой всепроникающей высшей мудрости.
Немало почтенных старых монахов, священнослужителей высших рангов, скорбели о судьбе настоятеля, но больше всех горевал монах Тёкэн; он скорбел о разлуке столь искренне, что проводил настоятеля далеко, до самой Курицу. Но всему приходит конец. В Курицу он распростился с Мэйуном и вернулся обратно. Настоятель, растроганный преданностью Тёкэна, изустно поведал ему сокровеннейший закон Триединства [144] , который хранил в душе долгие годы. Сей закон, изложенный самим Шакья-Муни, передавался из уст в уста от индийского монаха Мэмёбику [145] , ревностного проповедника буддийского вероучения, к бодхисатве Рюдзю, обитавшему на юге этой страны. Так постепенно дошел сей закон и до Мэйуна. Но сегодня Мэйун был так взволнован и тронут, что поведал его Тёкэну. Да, пусть мала страна наша, подобная рассыпанным зернам проса, пусть захирела ныне святая вера и недалек уже конец света, все же добродетель Тёкэна помогла ему приобщиться святой доктрины; утирая слезы рукавом монашеской рясы, возвратился Тёкэн в столицу. Воистину обладал он душой благородной!
144
Закон Триединства (букв.: «Триединство в едином сердце»; яп. «Иссин-санган») – определенный метод медитации вероучения Тэндай, при котором все явления рассматриваются одновременно в трех различных аспектах, а именно: поскольку каждое явление есть результат длинного ряда первопричин, оно по самой сути своей лишено постоянства и, следовательно, представляет собой пустоту (яп. термин «ку»); тем не менее эта «пустота» является хоть и временным, мгновенным, но реальным бытием, формой («кэ»). Таким образом, поскольку каждое явление есть сочетание «пустоты» и «формы»,
145
Мэмёбику (санскр. Ашвагхоша, 100–60 гг. до н. э.) – индийский поэт, основоположник художественной литературы на языке санскрите, создатель первых драматургических произведений на этом языке, автор эпической поэмы «Буддхачарита», воспевающей житие Будды, и многих других произведений, в том числе комментариев к сутрам. Был ревностным приверженцем буддизма Махаяны.
Тем временем на Святой горе взволнованные монахи стали держать совет.
– С тех самых пор, как учредили сан настоятеля нашей веры, со времени преподобного учителя Гисина [146] , сменилось пятьдесят пять поколений, но ни разу не случалось, чтобы настоятеля обрекали на ссылку. Вспомните – в годы Энряку, когда император Камму основал здесь столицу, великий учитель Дэнгё-дайси, поднявшись на эту гору, положил начало учению, озаряющему все четыре стороны света. С тех самых пор ни одна женщина не ступала сюда ногой, ибо на женщине тяготят Пять Запретов [147] ; лишь три тысячи монахов обитают на этой святой вершине. Достославный Орлиный пик в Индии, где пребывал Шакья-Муни, великий Будда, находился к северо-востоку от царского замка; у нас, в Японии, Святая гора Хиэй тоже высится на северо-востоке столицы, у врат Демонов преграждая им путь в столицу. Наша гора – святыня, охраняющая страну! На протяжении долгих веков мудрые государи и подлинно благоразумные их вассалы только к нам сюда и стремились, только здесь и приносили обеты. Пусть недалек уже конец света, но мыслимо ли перенести подобное оскорбление Святой горе, превосходящее все пределы терпения! – так в один голос возопили монахи и устремились вниз, к восточному подножью горы.
146
Гисин (730–833) – буддийский монах, первый настоятель монастыря Энрякудзи, сподвижник Сайтё (Дэнгё-дайси), основателя вероучения Тэндай в Японии (см. примеч. 78, свиток первый).
147
…на женщине тяготят Пять Запретов… – Пять Запретов (точнее – Пять Помех) означают, что в процессе круговращения жизни и смерти женщина по самой своей природе лишена возможности перевоплотиться в будд, а также в богов Индру, Брахму и др.
2
Праведный и син [148]
– Братья, пойдем в Авадзу и освободим настоятеля! Но его окружает стража, ей приказано препроводить его к месту ссылки, а посему уладить дело миром нам никак не удастся! Будем же уповать на великую силу бога-покровителя нашей Святой горы! Если ему и вправду угоден наш замысел освободить настоятеля, да явит он нам святое знамение! – так от всей души горячо молились старые, прославленные святой жизнью монахи.
148
И Син – (яп. Итигё), китайский ученый (688–727), выдающийся астроном, реформатор лунного календаря, принятого также и в Японии (с 763 г.). Переводчик буддийских сутр, учился непосредственно у индийских буддистов, монахов Ваджрабодхи и Субхакарасимха, долгое время живших в г. Чанъани, столице Танской империи (ныне г. Сиань в Северо-Западном Китае). И Син был основоположником эзотерического буддийского учения Чжэньянь (яп. Сингон) в Китае, а также ученья Чань (санскр. Дхяна, яп. Дзэн).
Был тут юноша восемнадцати лет, служка преподобного Дзёэна, священника из храма Мудодзи. Вдруг на него напала дрожь, все тело покрылось испариной, судороги свели руки и ноги, и он стал биться, как одержимый.
– Слушайте, великий бог храма Дзюдзэндзи вещает моими устами! – возгласил он. – «Как бы ни захирела ныне святая вера, мыслимое ли дело обречь на ссылку пастыря моей Священной горы? Я буду вечно скорбеть об этом, сколько бы раз ни перерождался в грядущем! Зачем мне по-прежнему обитать у подножья этой горы, если свершится подобное преступление?» – С этими словами юноша закрыл лицо руками и горько заплакал.
Монахи изумились.
– Да будет нам подан знак, если его устами и впрямь вещает божественный оракул Дзюдзэндзи! Раздай эти четки прежним владельцам, да так, чтоб при этом не ошибиться! – И, сказав так, несколько сот монахов бросили свои четки на широкий помост, огибающий храм Дзюдзэндзи.
Бесноватый бегом обежал помост, собрал все четки и без единой ошибки раздал прежним владельцам. Убедившись в божественном чуде сего знамения, монахи молитвенно сложили ладони и прослезились от умиления.
– Так идемте же и отобьем настоятеля! – воскликнули они и тучей ринулись вниз, не теряя более ни мгновения.
Одни устремились вдоль побережья Сига-Карасаки, другие спустили лодки на воды озера Бива у селения Ямада. Увидев монахов, стражники, доселе грозные и жестокие, бросились врассыпную, все как один обратившись в бегство.
Монахи ворвались в Поземельный храм, Кокубундзи [149] . Пораженный их появлением, настоятель подошел к краю помоста:
– Вспомните изречение: «Осужденному государем ни луна, ни солнце не светят!» Высочайший указ, повелевающий изгнать меня из столицы, уже издан, и я ни минуты не смею медлить! Возвращайтесь, скорее возвращайтесь обратно! – сказал он и продолжал: – С тех самых пор, как в поисках святой тишины я оставил семью министра и поселился в смиренной келье, в глубине сумрачных ущелий вершины Хиэй, я досконально изучил законы обоих вероучений Тэндай и Сингон. Об одном лишь заботился я – о процветании нашего храма, неустанно молился о ниспослании покоя и мира в стране и любил вас всем сердцем. Тому свидетели боги наших храмов, коих мы почитаем! Оглядываясь на свое прошлое, я ни в чем не вижу ошибки. Вот и теперь, когда осужден я на ссылку за вину, к коей я непричастен, я не ропщу, не гневаюсь ни на кого в этом мире – ни на людей, ни на богов, ни на будд. Я скорблю лишь о том, что мне нечем отблагодарить вас за доброе сердце, приведшее вас сюда, в эту даль! – И, вымолвив это, настоятель столь обильно увлажнил слезами благоуханный рукав своей рясы, что монахи тоже невольно все прослезились.
149
Храм Кокубундзи — букв.: «Краевой», или «Поземельный». В 737 г. во время моровой язвы, унесшей множество жизней, было решено для избавления от напасти создать буддийские храмы-монастыри (мужские и женские) в каждой из 66 земель (краев), на которые делилась тогда Япония. Эти храмы получили название Краевых, или, иначе, Поземельных.