Повесть о карте
Шрифт:
Но самое интересное, пожалуй, то, что в составе почти каждой группы есть топограф — человек, умеющий изобразить местность на карте в крупном масштабе. Без него не обходятся ни археологи при раскопках, ни ботаники при составлении своих карт распространения растений.
Вот, например, в Совете Министров Союза ССР решили, что близ какого-либо города нужно построить завод электромоторов.
И в первой же группе тех, кто поехал на место строительства, были топографы-геодезисты. Целая «партия», как говорят обычно.
Уезжали теплым майским вечером. Было весело, шумно. Работники экспедиций — чудесный народ. Как только стает снег да покажется первая
Дня через три топографы прибыли в назначенное место и приступили к работе.
Но почему же строительство завода начинается с создания карты?
Да дело-то в том, что без нее невозможно составить проект. А без проекта нельзя начинать стройку.
Карта нужна самая верная и в очень крупном масштабе — «один на тысячу». На белых упругих листах ватмана изображается каждый изгиб ручья, холмик, дорога. Зарисовывать на глаз нельзя ничего, всё измеряется и вычерчивается тщательно, скрупулезно, придирчиво-точно. Применяются для такой съемки специальные инструменты: теодолиты, нивелиры, мензулы [12] .
12
Подробно об этом надо смотреть книгу С. Голицина — «Хочу быть топографом» Детгиз, 1954.
Наконец топографы закончили свое дело. Карту отослали в проектный институт. Но не навсегда, нет! Через несколько месяцев она вернулась к месту строительства. Большие изменения произошли на ней, да и называлась она теперь по-другому. На ватмане шеренгами тянулись квадратики и прямоугольники изображений будущих зданий, проходили линии электропередач, дорог, трубопроводов. Это был генеральный план завода.
Часть генерального плана машиностроительного завода.
Генеральный план правильнее всего называть ясным, кратким и полным рассказом о будущем заводе. На местности еще пока всё те же стародавние бугры да ямы, всё те же извечные козы щиплют чахлую травку, а здесь, на бумаге, изображены высокие светлые здания цехов, асфальтированные проезды, не забыты даже тенистые деревья у ограды и узорчатые цветочные клумбы под окнами. Всё это еще будет построено, сделано.
В первый момент такие слова могут показаться странными. Мы привыкли к тому, что карта — как бы фотография местности, отображение того, что уже есть. Тут же речь идет о том, что еще только будет. Но ведь генеральный план — особая карта. Это, если так можно сказать, карта наоборот. Привезут ее на место будущего завода, и тысячи людей станут трудиться над тем, чтобы переделать местность.
Нет на генеральном плане горы — сроют гору. Засыплют овраг. Намоют плотину, дамбу, проложат дорогу. Выстроят целый город. И пока всё не будет сделано, строители не
На строительство завода приехало несколько тысяч рабочих, инженеров и техников. Здесь были бетонщики, каменщики, слесари, шоферы, трактористы… Десятки бульдозеров и самосвалов перемещали огромные массы песка и глины, вынутой экскаваторами. Автопогрузчики и подъемные краны подавали к местам будущих зданий кирпич и цемент, железные рамы, балки, доски. Вспыхивали огни электросварки. Завод строился.
Шагающий экскаватор готовил площадку для завода.
Но кто же показывал всем этим людям — экскаваторщикам, шоферам, бетонщикам, строителям, — в каком месте рыть яму под тот или иной фундамент, где проложить дорогу так, чтобы это было в точном соответствии с генеральным планом?
Тот, конечно, кто за несколько месяцев до того снимал карту. Показывал топограф.
Снова с теодолитом и нивелиром он целые дни проводил на площадке строительства. В руках у него выкопировки из генерального плана, вычисления, схемы. С точностью до сантиметра намечал он место будущего огромного цеха сборки крупных электромоторов, цеха длиной в двести метров и высотой в пять этажей.
Но один сантиметр еще не предел точности. Иногда приходится указывать место с точностью до миллиметра. Ошибка всего лишь на полсантиметра в установке фундамента наверняка испортит турбину высотой с трехэтажный дом, помешает закрыться воротам шлюза канала, приведет к поломке стального вала, толстого, как бревно. А разве это много — ошибка в полсантиметра при установке машины весом в сотни тонн?
Фундаменты этих машин установлены с точностью до миллиметра.
В том-то и дело, что недопустимо много.
Перенесение проекта в натуру, на местность, — дело очень ответственное, требующее уменья. И при этом топограф- геодезист не только указывает, где рыть котлованы под фундаменты, до какой глубины, где прокладывать железные дороги. Он же и проверяет, как всё это выполнено. Отвесно ли поставлены стены цехов и заводские трубы, по одной ли прямой выстроились внутри зданий станки… Ни одной ошибки не должно быть допущено.
У точных карт очень крупного масштаба, примерно «один на двадцать пять тысяч» и крупнее, есть особенность, из-за которой их называют специальным именем — «планы».
Дело в том, что они показывают земную поверхность так, будто это плоскость.
Когда Коля Захаров разрезал свой глобус, он заметил, что если взять очень маленький кусочек поверхности шара, то он будет казаться совсем ровным. На такие кусочки Коля и пытался разрезать глобус, чтобы, наклеив их на бумагу, получить карту. Кусочки пришлось брать очень маленькие, но выпуклыми они зато совсем не казались.
Это было как загадка: в целом — шар; по отдельности плоскость. Что такое?
Потом Коля и сам понял, в чем дело. Кусочки, конечно, тоже были выпуклыми, но заметить это никак не удавалось из-за очень уж маленьких их размеров.