Повесть о монахе и безбожнике
Шрифт:
Также через вздох монах ответил:
– Бьет не разбойник.... Он сам клинок... в руке вышней... Бьет Карха... А от него... не убежишь.
Шумон все-таки сбросил монашескую руку с плеча и, сделал несколько шагов назад, прислушиваясь к лесным шумам. Они уже принесли им много неожиданностей, но наверняка и сейчас в них скрывалось что-то такое, что обязательно обернется неприятностью в ближайшем будущем.
Погоню он действительно не услышал. Никто не перекликался там, не улюлюкал, снедаемый жаждой догнать и зарезать. Уже спокойнее Шумон спросил у спутника.
– Если тебя Хамада или Ефальтий догонят, станешь им по Карху рассказывать? Про смысл жизни?
– Не догонят, - уверенно сказал монах.
– Не догонят. Если они и живы еще, то им не до нас...
Он говорил так уверенно, что помимо воли Шумон поверил ему на мгновение. Потом он тряхнул головой, прогоняя наваждение.
– Ты их, поубивал что ли, или они от стыда сами померли?
– Дурак!
– поморщился монах.
– Ничего ты не понял. Если Карха кому помогает, то на полпути не останавливается. Ты что не слышал, как Божий помощник позади нас мост обломил?
Шумон прищурясь посмотрел на монаха. С таким одухотворенным лицом можно ошибаться, но не врать. Правда, грохот какой-то он действительно слышал.
– Грохнуло что-то, - отозвался он.
– Ну и что? Может быть какой-нибудь здоровый дурак, вроде тебя, лбом о дерево трахнулся?
Монах пропустил оскорбление мимо ушей и с чувством собственного превосходства сказал:
– За что тебя только Император отличал? Ни ума у тебя, ни сообразительности... Ноги вот только что...
– Ну-ка, ну-ка...
– подзадорил его Шумон.
– Открой-ка мне глаза на тайны мира ...
Монах только открыл рот, но Шумон упредил его.
– Только на ходу. А то мало ли... Вдруг у Божьего помощника на всех разбойников синяков и шишек не хватило?
Он повернулся спиной к монаху и пошел дальше. Брат Така прыжком настиг его. Шумон не дал ему ничего сказать, а огорошил:
– Если б хотел сбежать, то оставил бы тебя в горе, у разбойников...
Монах поперхнулся вертевшимися на языке словами. В глазах его заблестела печальная радость откровения. Он покачал головой.
– Вот твоя сущность, безбожник... Не выносит твоя душа близости с Кархой... Не можешь ты быть рядом с чудом...
– Да какое это чудо? Никакое это не чудо!
– А что ж это такое, то, что с нами тут произошло? Не чудо? Что же тогда?
Полуобернувшись к монаху, безбожник посмотрел на него так, словно прикидывал, стоит ли делиться с этим человеком непосильной для него мудростью.
– А это зависит от того, как на жизнь смотреть...
– А что на нее смотреть? Дурное это занятие жизнь рассматривать. Жить надо. Дал Карха жизнь - живи. Так Братство учит. А чудо - оно и есть чудо... С какой стороны не смотри.
– Братство учит тех, у кого своего ума нет. У кого он есть - те сами учатся. Ты вот от умных книг нос воротишь. А там есть чему поучиться. Жизнь может быть наградой, испытанием и наказанием... Вот для тебя жизнь что?
Младший Брат задумался. Безбожник смотрел на него с вызовом, явно желая подловить на ответе и посмеяться. Брат Така собрался, словно отвечал Старшему Брату.
– Ну, тогда конечно испытание. Карха смотрит на нас, а потом решает, кого и как наградить...
Повторяя его интонацию, Шумон спросил.
– За что тебя-то награждать? Только пляшешь. Ничего толком, наверняка делать не умеешь...- Он вспомнил наставления Старшего Брата Атари и поправился.
– Только вот, может, камнями кидаться, да хороших людей по головам бить.
– Ну, это не тебе решать, - грозно отозвался монах. Этот червь так и не понял, что без него, без помощи Кархи он и сейчас сидел бы около воздуходувки и крутил эту поганую рукоять...
– Чего я стою и чего умею...
Он готовился постоять и за себя и за свою веру.
– И чем же он тебя наградит, твой Карха?
Впору бы рассмеяться, но Така сдержался. Бывали случаи, когда одно вовремя сказанное слово возвращало отщепенца в Братство.
– Да всем, чем захочет... Может золотом, может должностью... Вот сегодня он мне свободу подарил.
– Что ж он тебя из подземелья-то не вывел?
– запальчиво спросил Шумон. Спорить с монахом не стоило, но спор завязался как-то сам собой.
– Вывел бы, - хладнокровно ответил Монах.
– Если б ты не справился, то сам и вывел бы.
Он взмахнул рукой, словно сожалел о содеянном, словно только сейчас до него дошло, что тогда следовало сделать..
– Стоило, конечно, мне подождать, что б тебя в Вере утвердить. Ну, ничего.... В следующий раз я тебе докажу.
– Дуракам доказывай....
– бросил ему Шумон. Говорить с монахом стало больше не о чем.
Глядя в его спину, брат Така пожал плечами, словно говорил сам себе "Ну тут уж ничего не поделаешь", в два шага догнал товарища по несчастьям и хлопнул его по макушке...
Когда Шумон пришел в себя, то сразу ощутил под собой мерную поступь вьючного животного. Перед глазами сквозь круги и искры просвечивало что-то грязно коричневое.
– Ты... Что делаешь?
– простонал он.
– Мне так спокойнее, - объяснил монах. От него пахло потом, дымом и камнем. Шумон вспомнил запах расплавленного металла, свист воздуходувки и невольно ощутил радость оттого, что все это осталось позади. Впереди ждало столько тайн и открытий, что возвращаться к разбойникам не хотелось.