Повесть о партизане Громове
Шрифт:
— Нехристей поймали, — доложил старший разведчик.
— Каких?
— Сам чёрт не разберёт. Ничего не говорят. Наверное, пленные турки.
— Что в Барнауле? — спрашивает Громов у ближнего пленного.
Молчание.
— Не понимаешь, что ли?
Турок мотает головой.
— А ну поболтай-ка по-своему, — предлагает Громов красногвардейцу-татарину. — Язык-то у вас, наверное, одинаковый, одному аллаху молитесь.
Татарин, размахивая руками, долго старается что-то растолковать турку, наконец, сердито
— У, шайтан! Ничего не понимает.
— А ты его прикладом, сразу поймёт, — замечает один из красногвардейцев.
Хайруллин не заставляет себя ждать и замахивается винтовкой. И вдруг — о, чудо! — турок заговорил:
— Пленные мы, лагерь бешали, — и он махнул в сторону Барнаула. — Там война, думали, стрелять нас будут.
— Война? — удивлённо переспрашивает Громов.
— Война, война, — кивает головой турок.
Сообщение турка озадачило Игната Громова. После долгого молчания он, наконец, спрашивает Ивана Шаболина:
— Что будем делать?
— Положеньице… Куда ни кинь — везде клин. Назад ходу нет, идти — так уж вперёд. Может, турки напутали.
Решили ехать дальше. Версты через две-три встретился крестьянский обоз. Громов останавливает первую подводу.
— Что в Барнауле?.. Кто кого бьёт? — спрашивает он у соскочившего с телеги бородатого мужика в новом армяке из верблюжьей шерсти. Мужик долго разминает затёкшие ноги.
— А вы кто будете?
— Мы-то? — переспрашивает Громов, соображая, что ему ответить. — Мы-то солдаты Временного правительства.
— А не врёшь?
— Не видишь, что ли?
— Свои, значит, — благообразное лицо мужика расплывается в улыбке. Он сплёвывает на дорогу, растирает каблуком и довольный продолжает: — Мать их так, в Барнауле большевиков побили.
— Ну да? — притворно удивляется Громов.
— Вот те крест, — божится мужик. — Наши в городе поднялись и всех побили.
«Эх, кулачья твоя душа! — думает про себя Громов. — Пристрелить бы тебя, да нельзя — себя выдашь. Уйдёт обоз дальше, возчики карателям об отряде расскажут». — И он тоже осеняет себя крестом, говорит:
— Ну, слава богу!.. Туда им и дорога.
Обоз уходит, а отряд ещё долго совещается, решая, куда двигаться. Одни предлагают повернуть назад, другие — небольшими группами разойтись по деревням, третьи — продолжать путь. После долгих споров было решено идти на Барнаул, ударить по вокзалу, захватить эшелон и ехать на Семипалатинск, там ещё должна держаться советская власть.
К Барнаулу красногвардейцы подошли около полуночи. Залегли у одинокого домика с покосившейся крышей, приютившегося около оврага.
Стоит мёртвая тишина, но всем кажется, что она обманчива. Бывшего водника из Барнаульского затона Петрова Иван Шаболин отправил в разведку.
Прошло с полчаса. Тишина ничем не нарушается, лишь изредка доносятся из района вокзала глухие
И снова тихо. Наконец появляется Петров. Его окружают, нетерпеливо расспрашивают, что делается в городе.
— Плохи дела, — едва переводя дыхание отвечает Петров. — Говорят, наши отступили за Барнаулку [5] .
— Что предпримем? — спрашивает Громов у собравшихся возле Петрова красногвардейцев.
— Ударим по вокзалу. Выхода больше нет. Захватим состав и… в Семипалатинск.
Отряд раскинулся в цепь и перебежками двинулся к монастырю, направляясь на вокзал. В городе снова вспыхнула стрельба: стучал пулемёт, доносились редкие винтовочные залпы, одинокие ружейные хлопки.
5
Барнаулка — небольшая речушка.
У монастыря красногвардейцы задержали пожилого рябоватого человека в шинели без погон, с винтовкой и привели к Громову.
— Кто такой? — приступил к допросу Игнат Владимирович.
— А вы кто? — смело ответил вопросом на вопрос солдат.
— Тебе каких надо?
— Мне-то?.. Своих.
— А какие свои?
Молчание.
Подходит Петров, всматривается в лицо солдата и вдруг хлопает его по плечу увесистой ручищей.
— Фёдор, ты?
Тот узнаёт Петрова и облегчённо вздыхает:
— Свои, значит. А я думал, к белякам попал. Здорово, Петров!
— Что, беляки в городе? Наши за Барнаулку отступили? — спрашивает Громов у солдата.
— Наоборот, беляки отступили, наши в городе. Занимают Демидовскую площадь, Пушкинскую, Гоголевскую, Томскую, Павловскую улицы, Соборный и Конюшенный переулки, выбили беляков из реального училища и мужской гимназии. Беляки бежали за Барнаулку. Вы сейчас у них в тылу.
— А вокзал в чьих руках? — поинтересовался Громов.
— Вокзал тоже в наших руках.
Громов улыбнулся:
— А ведь мы хотели по нему ударить. Вот было бы дело… А что здесь произошло?..
И красногвардеец рассказал следующее:
В то время, когда Барнаульская Красная Гвардия дралась против «Первого офицерского отряда», добровольческого «Николаевского сборного отряда» и батальона чехов в Тальменке, не давая им переправиться через речку Чумыш, в самом Барнауле белогвардейская подпольная организация готовила восстание. В ночь с 10 на 11 июня по сигналу соборного колокола белогвардейцы выступили, начав обстрел здания губернского Совета, в котором размещался небольшой отряд красногвардейцев во главе с руководителями Алтайского исполкома Цаплиным и Присягиным.