Повесть о партизане Громове
Шрифт:
— Значит, по рукам, — воскликнул Громов. — Будем драться.
В августе 1918 года Сибирское временное правительство объявило мобилизацию молодёжи в армию «для защиты Отечества». В назначенный день восемнадцати-и девятнадцатилетние парни должны были явиться на сборные пункты.
Крестьяне — беднота и середняки — заволновались. «Не дадим сыновей. Хватит, мы за них отвоевали!» — шумели они на сборнях. Но призыву Чернодольского
Восставшие организовали «Крестьянско-рабочий штаб», который издал несколько воззваний с призывом подниматься на борьбу с Временным правительством и разослал их по сёлам.
Крестьяне многих деревень одобрили действия чернодольцев, стали формировать отряды и направили своих делегатов в Славгород на съезд для выборов советской власти взамен эсеро-кулацкой управы.
Но контрреволюционное Сибирское временное правительство двинуло в степь дикую дивизию атамана Анненкова. Запылали сёла. Анненковские головорезы расправились с чернодольцами, постреляли на улицах Славгорода собравшихся на съезд делегатов.
Весть о расправе анненковцев над чернодольцами дошла и до Поперечного, где скрывался в это время Громов. Он вызвал к себе жителя этого же села, бывшего армейского ветеринарного фельдшера, а теперь просто коновала Осипа Баева. Через него держала связь с сёлами Каменская подпольная организация.
— Слыхал о чернодольцах? — спросил Игнат Владимирович Баева, когда тот грузно опустился на предложенную табуретку.
— Дошли слухи, — угрюмо ответил Баев.
— Вот тебе партийное задание: бери свой инструмент и иди по деревням коновалить.
— Не понимаю, кому моё ремесло теперь нужно, — пожал плечами Баев.
Громов улыбнулся.
— Эх ты, паря! Да сейчас твоё ремесло как нельзя кстати. Ходи себе с сумкой по домам, спрашивай, не надоли лошадей подконовалить, а сам между делом рассказывай о чернодольцах, о расправе над ними анненковских бандитов, советуй молодёжь в армию не посылать. Понял?..
— Ещё бы! — ухмыльнулся Баев. — Всё понятно, Игнат Владимирович. Будет сделано…
— Да попутно приглядывайся: где, сколько чего у карателей. Кто партизанить захочет, присылай на полевую стоянку, что на стыке панкрушихинскнх и попереченских полей. Связь держи со мной постоянно, может, листовочек сумеем организовать.
— Хорошо. Сынок Киря связным будет, — голос Баева потеплел. — Он у меня смышлёный.
— Ну и добро! — заключил Громов и крепко пожал руку Баеву. — А теперь за дело.
Игнат Владимирович Громов сидел в землянке, служившей кому-то полевым станом, и, прихлёбывая чай из закопчённой кружки, наставлял в дорогу только что освобождённого каменскими подпольщиками из тюрьмы агронома Александра Кадыкова, по партийной кличке «Городецкий». Вместе
Через маленькое тусклое оконце донёсся шум шагов, говор.
Громов с Городецким схватились за наганы. Открылась дверь, и в землянку ввалилась группа корниловских жителей — Егор Корнеев. Василий Кондауров, восемнадцатилетний паренёк Петя Нечаев и другие.
Корнеев поздоровался и сказал:
— Принимай в партизаны, Игнат Владимирович. Баев нас прислал.
Громов обрадовался.
— Доброе дело, — заметил он. — Оружие есть?
— Две берданки и топор. Я свою винтовку прихватил.
— Мало. Но ничего, в бою достанете. А в общем, беляков бить будем.
— Достанем, Игнат Владимирович. Душа горит. Знаете, что они у нас сделали?
И Корнеев рассказал о том, что произошло в Корнилово.
В один из осенних пасмурных дней Осип Баев прибрёл в деревню Корнилово. На главной улице у плетневых заборов стояли небольшими группками мужики, угрюмые, насупившиеся, и о чём-то переговаривались. Подойдя к ближней группке, Баев завёл баском:
— Лечу лошадей, коновалю!.. Лечу лошадей, коновалю!
Мужики недружелюбно покосились на коновала и промолчали. Баев подошёл к ним, снял кепчонку и поклонился:
— Здравствовать желаю, почтенные хозяева!.. Не надоть ли лошадушек в порядок привести?
— Не до этого сейчас. В жизни и то порядка нету, — проговорил чернявый мужичонка, первый в деревне бедняк Фома Карпов.
— А что случилось? — полюбопытствовал Баев.
— Что, что?! — рассердился Карпов. — Не слыхал, мобилизация.
— Слыхал, как же, — спокойно заметил Баев. — Больше знаю. Из Чёрного Дола иду. Там мужики вместо отправки сыновей в армию двинули на Славгород и всех беляков побили да поразогнали. А против чернодольцев атаманцев выслали, анненковцев. Они деревни жгут, народ стреляют да шомполами порют. Вот и посылайте им своих сыновей помогать мужиков вешать.
— Но-но! — всё более раздражаясь, повысил голос Фома Карпов. — Своих посылай!..
Баев примиряюще улыбнулся.
— Моих бог миловал, я своих к Громову отправил, мужиков защищать.
— Это кто такой, Громов-то? — спросил другой мужик, молчавший до этого.
— Командир партизанского отряда. Ваш односельчанин. Правильная-то его фамилия Мамонов.
— Игнат Владимирович?! — удивился мужик. — Как же, знаем. Верный человек, наш, одним словом.
— Вот-вот!.. Надо будет, покажу к нему путь. Ну, бывайте здоровы! — проговорил Баев и зашагал к другой кучке крестьян.
А через час на площади собрался сход. Уже большинство крестьян знало о расправе в Чёрном Доле. Когда же представитель Земской управы зачитал приказ Сибирского временного правительства о мобилизации, они зашумели:
— С кем воевать-то? Кто наступает?..
Земец не растерялся, бойко ответил:
— Москву, бают, брать надо.
Вперёд выдвинулся Фома Карпов и выкрикнул:
— А что её брать. Разве она не наша, не расейская?
— Расейская-то расейская, — почесал в затылке земец, не зная, что ответить, и вдруг выпалил: — Красные её захватили.