Повесть о школяре Иве
Шрифт:
Ив слышал, как хозяин, подойдя к играющим, крикнул:
— Не видать мне февраля месяца, если я позволю оскорбить мессира Алезана, лучшего из моих гостей!
Сюзанна подошла к Иву и шепнула ему:
— Защищает этого школяра, а сам дерет с него за все в пять раз дороже. Этот Алезан — сынок богатого торговца скотом. Кошель у него — во!
И Сюзанна показала руками, какой толстый кошель у школяра Алезана.
Ив сообразил, что это тот самый школяр, о котором говорил магистр Петр и с которым ему придется вместе учиться у магистра.
Ив стал разглядывать сидевших за тем
Когда кто-то из школяров сказал, что духовному лицу не следовало бы играть в кости, каноник ответил, что сам апостол Петр, спускаясь в ад, брал с собой доску и три кости, чтобы обыграть жонглера, стерегущего грешников, и спасти их души.
— Странно! — воскликнул школяр Алезан. — А я слышал, что в аду сторожами не жонглеры, а каноники!
Взрыв хохота покрыл его слова.
— Мой дорогой Алезан! — крикнул каноник. — Прикажите принести кувшин вина за ваш счет, — конечно, чтобы я утопил в нем обиду, нанесенную вами. Я не хочу терять друга из-за такой малоостроумной шутки!
— Вот это диалектика! — крикнул Алезан. — Сюзанна! Кувшин вина!
Игра в кости возобновилась, и Иву показалось, что школяры, окружавшие Алезана, перемигиваются, опускают под стол руки и там что-то передают друг другу, Алезан чаще других лезет в свой туго набитый кошель и пригоршнями сыплет серебряные монеты на стол.
Сюзанна поставила кувшин с вином перед Алезаном и, кивнув на кучу денег, высыпанную им, укоризненно покачала головой. Алезан в ответ похлопал ее по спине.
— Жаль мне его, — тихо сказала Сюзанна Иву, — они обманывают, а он не замечает. Вчера целый такой кошель оставил.
— Так надо ему сказать! — с жаром воскликнул Ив.
— Что ты, что ты! А хозяин? Он убьет меня Разве можно отваживать такого богатого гостя? Да и все его дружки перекочуют за ним в другую таверну.
Громкий голос каноника перебил их разговор. Он встал и, держа высоко кувшин с вином, возгласил:
— Знаменитый из знаменитых врачей Древнего Рима Асклепиад [54] произнес однажды кощунственные слова. Он сказал: «Едва ли могущество богов равняется пользе, приносимой вином». Может быть, боги и не согласились с врачом, но и не наказали его за кощунство Следова1ельно, боги признали пользу, приносимую вином, и мы должны следовать этому указанию богов, хотя бы и языческих!
Новый взрыв хохота, одобрительные выкрики и десятки рук с протянутыми кружками к кувшину каноника. Но тот, запрокинув голову, пил из кувшина Началась потасовка, посыпались ругательства. Послышался треск разбитого кувшина и визг каноника, поваленного школярами на скамью на предмет кулачной расправы.
54
Асклепиад — знаменитый врач Древнего Рима, родом грек.
В эту минуту к Иву подошел магистр Петр и, похлопав его по плечу, сказал:
— Тебе пора идти. Смотри, стемнело. Опоздаешь — аптекарь не отопрет тебе. Сюзанна, вынеси ему его мешок да выпроводи поскорей.
Магистр был прав. Ив, увлекшись
Солнце село. Ив знал, что сейчас закроют ворота мостового замка и ночные караульщики выйдут на мост, и прибавил шагу.
Аптекарь открыл дверь, пожурил Ива за опоздание, прибавив, что на первый раз прощает, но в следующий раз не откроет вовсе, а Ива заберет стража и отведет В замок, а там шуточки плохи.
Лежа на полу каморки на тощем тюфяке, Ив не мог уснуть. Было душно и совсем темно. В маленькое оконце с решеткой еле видно было сумеречное небо. Тело ныло, словно избитое. Мысли бежали, перегоняя одна другую, путаясь. Не проспать бы, не опоздать на учение! Сюзанна наказала по дороге зайти в таверну поесть что-нибудь. Один за другим возникали образы школяра Алезана, магистра Петра, жонглера с обезьянкой, монаха–проповедника, длинноносого каноника. Сложно перепутывались в голове противоречивые мысли о достоинстве духовных лиц, о правдивых словах магистра Петра про клириков, о развязном обращении купеческого сынка Алезана с почтенным каноником и насмешках над учением магистров, так превозносимых деревенским учителем Ива. В этой путанице мыслей Ив с беспокойством вспомнил, что забыл, пока было светло, прочесть записку звонаря Фромона и теперь придется ждать до утра. От Фромона мысль перенеслась к Госелену, к Клещу и от него — к Эрменегильде, к ее ласковому взгляду, к волнистым темным волосам, к поцелую…
На разгоряченную голову Ива пахнуло свежестью и запахом скошенной травы. Он приоткрыл глаза и увидел в оконце большую мерцающую звезду. Мысль полетела в деревню, к отцу, к ветхой любимой хижине, к старой яблоне, к липе, в которой жужжат пчелы. За мыслью помчалась душа. С этим Ив заснул.
Глава VIII
ЛУГ ШКОЛЯРОВ
Ива разбудил петух. Он кукарекал где-то очень близко и громко. Вслед за пением петуха в оконце пробрался розовый луч солнца, а за ним — колокольный звон.
Ив вскочил, и первое, что он сделал, — разгладил на колене записку Фромона и с большим трудом разобрал написанное: «К Симону оружейнику, выходя с Малого моста на остров налево, рядом с цирюльней». Ив достал из мешка свою книгу: он хотел показать ее магистру Петру. Шарканье ног аптекаря в соседней комнате напомнило о вчерашнем поручении, им не исполненном. Ив решил исправить свою вину и, выйдя из чулана, вежливо поклонился аптекарю, пожелал ему доброго дня и прибавил, что магистр Петр просил прислать испанской лакрицы.
— А деньги где? — спросил аптекарь.
. — Денег он не дал.
— Так вот, пусть пришлет деньги, я тогда и отпущу.
«Как же я теперь с ними распутаюсь? Зачем я наврал?» — думал Ив, спускаясь по лестнице.
Солнца на мосту еще не было, и прохладный ветерок нес запах речной свежести. По дороге в таверну Ив встретил несколько человек крестьян с тележками, полными овощей, и с осликами, навьюченными мешками. По соседству с «Железной лошадью» старьевщик открывал ставни своей лавки. Из трубы таверны поднимался прямой розоватый столб дыма.