Повесть о Скандербеге
Шрифт:
В тот час турков много побито от Скандербега и от горожан и много всяких статков у них горожане побрали и в город внесли.203 Потом Скандербег на них опять пришел в ночи и много турков побил,204 доколь не собрались, а как турки собрались, и он прочь отшел. И в тот час турков побито 2000.
И Амурат для того был велми кручинен, что ни над чем извяз. И204 велел людем своим еще готовитца к приступу. [85] А против Скандербега поставил Ферыбаша, а с ним послал 35 000 войска лутчих людей. Как пойдут те люди к городу и он бы с Скандербегом бился, а приступным бы людем не давал мешать.
85
велел людем своим еще готовитца к приступу. 21 июня 1449 г. Мурат предпринял второй решительный штурм, приказав уже известному нам Ферис-паше (см. комментарий на стр. 184) охранять тылы турецкой армии, чтобы Скандербег не смог помешать предстоящему штурму города.
И как Скандербег уведал то, что против иво Ферыбаш оставлен 205 и рад тому был.205 А как пришло к бою, послал Ферыбаш к Скандербегу, [86] чтоб с ним Скандербег бился сам на сам и Скандербег произволил к тому. А как съехались206 — убил Скандербег Ферыбаша копием в лоб и свалил с коня.
И воротясь к людем своим, и велел им напущать на турки не мешкаючи, 207 доколь бы иного воиводы не выбрали.207 И турки, ухвативши тело Ферыбашево, 208 почали утекать, а Скандербег учал их гонять. И побил того часу208 турков 7000 и много живых поймал. И209
86
послал Ферыбаш к Скандербегу... О поединке Скандербега с Ферис-пашой, окончившемся смертью последнего, подробно рассказывает Барлетий и за ним следуют и славянские биографы Скандербега, за исключением автора русской повести, который опускает многие подробности, как например, рассказ о том, как приближенные Скандербега отговаривали его от поединка, так как «вождь еси нам и не тебе за нас битися, но нам за тебя голову положити». Скандербег не соглашался с ними и ссылался на пример Александра Македонского, вспоминая об его поединке с царем Пором и другими.
И турки,211 видячи несчастье свое, пошли212 к Дыбре, что стоял на высокой горе блиско Светограда. 213 А воды в нем не было213 — толко один колодез и ту воду в него пущали дождевую желобом. И, пришедши, облегли город и пробивши стену послали к Перлату, воиводе дыбрскому, даючи ему великие дары и людем иво, чтоб отдал город. И Перлат послом отказал, что город не здаст.
Некто один изменник Скандербегов прибег к турком и росказал им худобу городовую и что вода нужна у них. Турки научили его, чтоб вкинул какое стерво в тот колодез и отпустили иво в город. И он, пришедчи в город, вкинул в колодез пса в ночи да кошку, [87] хотячи добра турком. Наутрее горожане увидели то и познали, что есть изменник меж ими. И для того пошли на думу многие горожане, думали говорячи:
87
И он, пришедчи в город, вкинул в колодез пса в ночи да кошку... История взятия Светиграда в славянских повестях представляет собой краткое изложение соответствующего места из Барлетия (у Антиварино, по словам Биемми, в этом месте большой пропуск). Барлетий рассказывает, как некий предатель, подкупленный турками, бросил в единственный колодец, откуда осажденные брали воду, дохлую собаку. А дибрийцы, у которых считалось страшным грехом есть или пить то, что имело отношение к мертвому человеку или животному, силой заставили Перлата сдать город. Рассказ Барлетия находит подтверждение в вышеприведенной гипотезе Ястребова о местонахождении Светиграда (см. комментарий на стр. 177). Писко и ряд других авторов, напротив, с недоверием относятся к рассказу Барлетия и считают, что последний выдумал его для реабилитации Перлата, который, по словам одного из исследователей, был католическим священником. Последнее подтверждается и в славянской версии биографии Скандербега. У Бельского Перлат назван «протосингелом, т. е. опатом» (вероятно, «аббатом»). В южнославянской повести «протосингел» является постоянным эпитетом, прибавляемым к имени Перлата («протосинкелл» — титул начальника свиты греческого патриарха). Можно предположить даже, что «Перлат» является здесь не родовым именем Петра, а искаженным словом «прелат» — титулом высшего католического духовенства. Противопоставление «стойкого» Перлата «неустойчивым» дибрийцам у Барлетия действительно имеет место и является замаскированным выпадом против некатолического населения Дибры. В славянских повестях акцент ставится не на нелепом суеверии дибрийцев, как это делает Барлетий, а на страхе горожан перед открывшейся в их рядах изменой и невозможностью обнаружить изменника. Южнославянская повесть и Бельский, который ссылается здесь на Барлетия, указывают и на другую причину сдачи туркам Светиграда: защищавший его гарнизон состоял из представителей различных национальностей и разного вероисповедания («были словаки — греческой веры, были албане, влохи — римской...». Характерно, что о вероисповеднических распрях среди защитников Светиграда автор русской повести не упоминает вовсе, он только указывает, что защитники Светиграда были «люди не одного города и языка», а затем приводит значительно сокращенное в сравнении с Бельским рассуждение о том, что «не может быти крепко, где не одне люди будут — издавна то чинитца, что одне другим не верят».
«Воровство промеж нас являетца и для того добро нам себя поберечь, покаместь нас болшая нужда не зоймет или иное зло на нас не приидет».
И захотели город здать Амурату. Перлат, воивода дыбрский, видячи недобрую мысль их, и почал им говорить:
«Что слепота сердца ваша осилела, 214 милые товарыщи!214 Для чего сами себе и место свое отчинное хотите потерять, а ласкового государя нашего Скандербега хощете роскручинить, а турка, неприятеля нашего, что змия лютого и злаго, хотите за пазуху положити!
Кому можете верити — Амурату или сыну иво Магомету, или людем их? Кому они веру держали и кому не изменили? Всем людем они злодеи, того ищут, чтоб кому могли зло учинити, а волных бы в неволю ввести. Помните ли, что люди наши им учинили ныне под Светоградом и преж того во многих местех. И земли им не стало, где погребати побитых, а еще у могих и раны не зажили. Верьте мне, как вас увидят в своих руках, побьют вас для своих побитых и раненых, отмещаючи кровь их. И будете о том каятца,215 да не 216 поможете ничего. Для чего216 так вам чинити и Амурата тешить?215 Благословени те люди, которые померли за вотчину свою на своих местех против супостатов».
И велел Перлат принесть воды217 ис того колодезя. А как принесли воду, рек Перлат горожаном:
«Естьли вы не верите тому, яз вам образец учиню!».
И почал воду пить перед ними. И, пивши воду, рек им:
«Николи аз таковы воды сладки не пивал!».
На такове месте многие люди, видячи218 прямую службу к Скандербегу, почали пить воду. А большая половина не пила, говорячи:
«Воды многие откушали, а изменника не можем найтить!». И мыслили город здать. Перлат почал им говорить:
«Ныне изменник у нас в руках есть, толко будет меж нами правда и одна мысль — тогда изменник тотчас объявитца». И просил их, чтоб умысл свой отменили.
Горожане ни которыми делы того не остали, а Перлата не слушали, говорячи:
«Коли к нам Амурат присылает часто и дает нам волю — здадим ему город, 219 чтоб потом не розъярился».
И здали город219 Дыбру, а потом220 и Светоград. Амурат их пустил волно, кто куды похотел. [88] Кто к Скандербегу — тот совсем пойди, а кто к Амурату — тот на старом месте жить почал. Были тут люди не одного города и языка: были словяне, олбаняне, волохи, немцы221 и греки. А одни других береглись и не верили.222 И то не может быта крепко, где не одне люди будут — 223 издавна то чинитца, что одне другим не верят.223
88
Амурат их пустил волно, кто куды похотел. О длительной осаде и взятии Светиграда лаконично сообщают турецкие хроники, подтверждая факты, рассказанные европейскими хронистами. В южнославянской повести добавлены многие подробности этого события: Мурат отпустил все население, кто куда захотел. а Светиград заселил турками. Это привело в бешенство его сына Магомета, который «скрежетал зубами от злости» и просил отца разрешить ему истребить всех на месте. Мурат отказал сыну в его просьбе, указав на то, что в покоренной стране следует сохранять христианскую (гяурскую) веру. Однако турецкие источники и византийский историк Лаоник Халкокондил рассказывают о судьбе сдавшихся не в том идиллическом тоне, как Барлетий, а за ним и славянские повести. По словам Халкокондила, султан, взяв город штурмом, обратил в рабство все его население, предварительно умертвив всех мужчин.
А как пришли дыбряне и светоградцы к Скандербегу с Перлатом, положивши на шеи поясы свои, и пали перед Скандербегом, и сказали ему неволю свою. Скандербег Перлату и всем тем людем, которые с ним пришли к нему, то отпустил и пожаловал их. Много Перлат служил Скандербегу и крепко сидел в городех до224 меры, да толко то не добро чинил, что многим людем допущал з города говорить с турки.
Амурат, осадивши город Светоград и Дыбру, и пошел ко Андрианополю в землю свою. [89] Скандербег на него приходил, во многих местех и в теснотах и побивал иво. [90] И проводя Амурата из Албании, послал войну в землю турскую. И, шедши, люди Скандербеговы повоевали многие места и великия корысти побрали.
89
пошел ко Андрианополю в землю свою. 31 июля 1449 г. Мурат, оставив в Светиграде гарнизон в 1200 янычар, отправился в Адрианополь.
90
Скандербег на него приходил, во многих местех и в теснотах и побивал иво. После ухода султана из Светиграда Скандербег предпринял несколько вылазок, пытаясь напасть на турецкую армию на марше. Но турки в построении своих войск при уходе из Албании оказались предусмотрительными: румелийский паша шел в авангарде армии, в центре находился султан, а арьергард замыкал анатолийский паша. Несмотря на все эти предосторожности, Скандербег все же сумел нанести значительный ущерб туркам. В южнославянской повести добавлено, что. Скандербег бил турок со всех сторон, нападая на них ночью и днем.
Потом Скандербег собрал людей своих 38 000 и пошел до Светограда и стоял под городом не мало время, а не мог города взять, [91] потому что не было у него такова наряду, 225 каков был у Амурата,225 и пошел прочь. И Амурат уведал то226 и пошел227 было опять в Олбанию, [92] да для того воротился, что зима зашла. А на весне, взявши с собою сына своиго Магомета, и пошел227 ко Албании [93] и перед собою послал Себалю, воиводу своего. А велел ему стать у Крои — столного места олбанийского. Скандербег собрал людей своих 30000 и мыслил прийти на Себалю, да побоялся с тылу Амурата.
91
пошел до Светограда... а не мог города взять... В сентябре или в октябре 1449 г. Скандербег пытался вернуть Светиград, сосредоточив близ него значительные силы, но из-за отсутствия артиллерии не смог взять город. Как указывает Макушев, Скандербег еще до прибытия Мурата в Албанию обращался к Венеции с просьбой прислать ему специалистов — артиллеристов. Но получил их очень немного, а орудий и того меньше. Поэтому, не имея возможности штурмовать Светиград, Скандербег решил выманить турок из крепости и напасть на них перед городской стеной. Но и этого не удалось сделать: перепуганные турки боялись покидать крепостные стены и не выходили, несмотря на все уловки албанцев. Тогда Скандербег решил начать штурм города без необходимой артиллерийской подготовки. 9 октября албанцы в течение десяти часов тщетно пытались овладеть городом. Неизменный помощник Скандербега, участник самых рискованных операций Моис Голем, по словам автора южнославянской повести и Бельского, во главе штурмующих войск со знаменем в руках был уже на стене крепости, но атаку албанцев турки отбили и на этот раз, причем Моис Голем был ранен.
92
и пошел было опять в Олбанию... После неудачного штурма Светиграда Скандербег оставил большой отряд на границе под командованием Тануша Топия и Георгия Стреши Балша, а сам опять пошел к Светиграду, чтобы вторично штурмовать его. Но в пути получил известие от Георгия Балша о том, что к албанским границам вновь приближаются турки. Это известие заставило Скандербега повернуть по направлению к Круе; но затем пришло новое известие: султан, напуганный наступлением зимы с ее дождями, холодом и бездорожьем, вернулся назад в Адрианополь.
93
взявши с собою сына своиго Магомета, и пошел к Албании... В начале апреля, по Барлетию, или мая, по Антиварино, 1450 г. около Круи появились авангардные турецкие части под командованием Себали-паши (в южнославянской повести Себали или Бали). Перед турецкими частями, пишет Бельский, Мурат послал специальных «шпионов или убийц», которые захватывали местных жителей и выпытывали у них сведения о том, что делается в стране. (Эти подробности отсутствуют у Барлетия). Скандербег, как всегда, сразу же узнал о том, что за авангардом Себали-паши двигается огромная турецкая армия. Поэтому он отказался от нападения на войско паши, не желая подставлять свои тылы под удары основных частей турецкой армии. Через две недели под стенами Круи была уже вся турецкая армия во главе с самим султаном и его сыном Магометом, который в южнославянской повести и у Бельского назван «еще более свирепым, чем его отец». Антиварино и Барлетий рассказывают, что приход турок вызвал страх и панику среди населения Албании. По городам и селениям поползли слухи о всяких чудесных знамениях и таинственных предостережениях: говорили, что некий албанец якобы видел ночью возле Круи какие-то таинственные тени, извергающие огонь, другой — около Петреллы видел в воздухе два сражающихся войска; говорили, что в Музакии прошел якобы каменный дождь, а где-то в горах пророчествует шестимесячный младенец. Подобные слухи, распускаемые врагами Албании и Скандербега, дезориентировали население и грозили расшатать дисциплину в рядах албанского войска, и Скандербег решил бороться с ними тем же оружием: в торжественной обстановке, собрав войско и вызвав духовенство, он объявил всем собравшимся, что ему во сне явился его покровитель Св. Георгий и предрек ему блестящую победу над турками, повелев рассказать об этом албанскому народу. Это известие подняло дух суеверных албанцев, и все дальнейшие слухи и разговоры были пресечены. Русская повесть, подобно обеим другим славянским повестям, опускает эти любопытные подробности. Авторы, видимо, считали, что о страхе албанцев перед турками уже ранее говорилось (стр. 23). Затем Скандербег ушел из Круи в горы, оставив в крепости надежный гарнизон. У Барлетия и у Бельского имеется еще одна любопытная деталь, опущенная в русской повести: Себали-паша пытался привлечь в свои ряды местных жителей, но они бежали от него и скрылись в горах.
Потом вскоре Амурат пришел с Махометем и стал около Крои. На третей день послал послов в город к воиводе кройскому, чтоб ему город здал, а за то возмет от Амурата честь и дары великия, а людей всех Амурат одаривши отпустит волно, хто куды похощет. Ураконт, воивода кройский [94] послов в город не пустил и ничего им не говорил, толко велел железом бряцать на городе. Амурат велел поставить наряд з дву сторон [95] и велел бить по городу безпрестани и выбили стену от верху до половины, а болши того бить было нельзя. Потом велел готовитца к приступу. 228 И послал наперед к приступу черных людей,228 [96] чтоб горожане истомились над ними — 229 таков обычай у турков всегда.
94
Ураконт, воивода кройский... Начальник гарнизона Круи Урана был одним из ближайших друзей и верных помощников Скандербега и неотлучно находился при нем вплоть до своей смерти в 1458 г. Итальянский титул «конт», т. е. граф, прибавляемый всеми биографами к имени Ураны, а в славянских повестях даже вошедший в состав его имени, является, вероятно, переводом на итальянский язык соответствующего албанского титула, так как Урана происходил из знатного рода Альтисфиери и в молодости служил в войсках неаполитанского короля Альфонса.
95
Амурат велел поставить наряд з дву сторон... Разгневанный отказом защитников Круи сдать крепость, султан приказал подвести к городу десять пушек (по Антиварино пушек было 12). Пять из них установили против крепостных ворот, остальные — против восточной стены. 21 июля 1450 г. начался обстрел Круи, продолжавшийся непрерывно в течение четырех дней. После того как в одной из стен была пробита значительная брешь, султан отдал распоряжение с восходом солнца начать штурм города.
96
И послал наперед к приступу черных людей... «Черными людьми» здесь названы «простолюдины», которых обычно султан использовал в качестве заслона во время штурма. У Бельского и в южнославянской повести имеется интересная подробность: «черные люди» (или, как их называет Бельский, «люд христианский») кричали защитникам Круи, что их гонят насильно, и просили пощады. Со стен крепости им велели при выстрелах из пушек падать на землю.
И в то время229 Амурат, что шалный ездя по полкам, говорил:
«Естьли кто умрет — избавлен будет муки; а кто будет жив, 230 а нам послужит230 — тот великую честь от нас примет. А кто преж на стену вскочит — тому дам 100 денег, или аспр».
Ураконт видячи, что со всех сторон готовятца к приступу, и почал говорить людем своим теми словы:
«Ничего того не бойтесь, милые мои231 товарыщи, что Амурат немного стены выбил, 232 а сердца нашего и мужества не выбил.232 А болши того он нам и городу не может ничего учинить. А хотя б что и было — и так говорю вам: то крепкой город, где 233 одной мыслию и любовию стоят все люди, а не рознью.233 А то пристоит на бешеных, а не на нас234 целоумных, что нам бегати и замыкатися, как овцам в овчарне от волка — так нам в городе.
Какая нам то слава будет, что нас стены боронить будут, а не мы стены? Честнее то нам и славнее, толко мы стены будем боронить и крепко стоять.
Скандербег — государь наш — приказал нам боронить стен235 и города и что есть в нем,236 а не нас стенам боронить велел от супостат.237 И для того памятуйте наказ Скандербегов и будут руки наши боронити от супостата живот наш, а тело наше заступит город от находящих бед».238