Повесть о Скандербеге

Автор неизвестен

И Скандербег почал о том мыслить, как бы⁴¹⁶ Балебана убить или поймать. И поехал к Павлу, [172] к папе римскому, и х кардиналом. И, приехав, почал им говорить сими словесы:

«Святый папа и ⁴¹⁷ братия моя,⁴¹⁷ кардиналы римские! Ведаете вы и сами, что нет у меня целого места на теле моем, где б быть⁴¹⁸ новым раном, ни здоровые крови — так есми изнемог, страждучи за Христианы по всяк час. А помощи ни от кого нет мне. А толко б не аз стоял и оборонял всех христиан — давно б мы и мест себе не познали от турков».

172

поехал к Павлу... Немедленно после ухода турок Скандербег отправил в Венецию посольство во главе со своим малолетним сыном, а сам в одежде простого воина с небольшой свитой направился в Рим и в Неаполь. Венецианский посланник в Риме пишет, что Скандербег прибыл в Рим 12 декабря 1466 г. с тем, чтобы просить у папы помощи в борьбе против турок. Автор письма, впервые увидевший прославленного албанского героя, описывает его как человека преклонного возраста, лет шестидесяти от рождения («... homo molto de tempo, passa li 60 anni»).

И папа дал ему помочь, а иные кардиналы и сами поехали с ним до Албании. [173] И многие окольние княжата приехали с людми своими к Скандербегу. И собрав Скандербег войско свое, и розделил их на двое: половину дал Леху Дуказину, а себе взял другую. И пошел на турки. И уведал, что идет брат Балебанов Еним на помочь [174] к Балебану, а с ним многие люди. И Скандербег, шедчи, побил их, а Енима жива взял и сына Енимова.

А Балебан, ⁴¹⁹ приехав блиско к городу, почал говорить, чтоб город здали; и они убили его из ручницы з города. [175] И турки, которые были с Балебаном, послали к Скандербегу, прося его, чтоб отпустил из земли своей, а что у них⁴²⁰ есть живота их — то ⁴²¹ б велел у них все взять.⁴²¹ И Скандербег, созвав к себе думных своих, почал с ними думать, что ему чинить с турки. И они битись с ними думали,⁴²² а Скандербег того не похотел, говорячи:

173

папа дал ему помочь, а иные кардиналы и сами поехали с ним до Албании. Папа Павел II устроил в честь Скандербега пышную церемонию в соборе св. Петра и сам торжественно опоясал Скандербега мечом, провозгласив его защитником христианства от «неверных». Но более существенной помощи Скандербег так и не получил, хотя уехал из Рима в Неаполь, сопровождаемый щедрыми напутствиями

и обещаниями. 7 января 1467 г. кардинал Гонзаго писал своему отцу, маркграфу Мантуи, о совещании коллегии кардиналов, на котором специально разбирался вопрос об оказании помощи Скандербегу, а 12 января он же писал в Мантую, что Скандербегу оказана помощь в 5000 дукатов. Но, по всей вероятности, Скандербег не получил от папы и этой ничтожной суммы, так как даже такой апологет политики папства, как официозный историк Ватикана Людвиг Пастор, говорит лишь о том, что папа предложил Скандербегу несколько тысяч золотых дукатов, но вручил только незначительную часть обещанной суммы, а остальные деньги обещал переслать в Албанию. Но обещание так и осталось невыполненным: Скандербег не получил, вероятно, никаких денег (во всяком случае, в биографиях Скандербега, в документах и мемуарах нет никаких указаний на это). Безуспешной оказалась также поездка Скандербега в Неаполь к королю Фердинанду, которому он недавно оказал столь важную услугу, фактически возвратив ему престол. Фердинанд был занят переговорами с Турцией и явно не желал портить отношения с султаном. Поэтому он ограничился лишь письмом к папе, где просил выдать Скандербегу 15 000 дукатов. Неудача этих поездок всячески затушевывается первыми биографами Скандербега. Автор русской повести, следуя за ними, говорит, что «папа дал ему помочь» и даже «иные кардиналы поехали с ним до Албании», чего в действительности не было (см. статью А. Буда, стр. 89).

174

идет брат Балебанов Еним на помочь... Барлетий рассказывает, что Балабан в отсутствие Скандербега занял соседние с Круей горные вершины. В начале 1467 г. Скандербег вернулся в Албанию из Италии и сразу же начал собирать войско для отпора туркам, так как в это время Балабан начал осаду Круи. К нему примкнули многие албанские князья, среди которых были и Дукадьины, обладавшие значительными вооруженными силами. По Барлетию, собранное Скандербегом войско насчитывало 13 000 человек. Две трети албанской армии под командованием Лека Дукадьина и Николо Монетто выступили по направлению к Круе из Леша, сам Скандербег с остальной армией шел туда же с востока. Скандербег сумел разбить посланную на помощь осаждавшим Крую новую турецкую армию, во главе которой стоял брат Балабана Юнис. Барлетий называет его Ионимой, русская повесть — Енимом. Среди пленников, захваченных Скандербегом, оказался сам Юнис и его сын, которого Барлетий называет Гейдером, а южнославянская повесть — Хадром. Биографы Скандербега рассказывают, что Скандербег решил показать туркам своих пленников, и когда среди них турки узнали брата Балабана Юниса и его сына, они настолько пали духом, что Скандербег без особого труда разбил их.

175

Балебан... почал говорить... и... убили его... з города. После разгрома турецких подкреплений, присланных на помощь войскам, осаждавшим Крую, Балабан решил найти какой-нибудь выход из кольца между армией Скандербега и круйским гарнизоном Тануша Топия. Во главе небольшого отряда он отправился к Круе, чтобы еще раз предложить осажденным сдаться. Подъехав настолько близко, что можно было начать переговоры, он громким голосом предложил албанцам сдаться. В ответ на это осажденные вышли на городскую стену и один из них, которого Барлетий называет Георгием Алекси, выстрелил в Балабана, тяжело ранив его в шею. По словам Барлетия, «конь примчал в лагерь бездыханное тело Балабана».

«Ныне те люди не чают себе помощи ни от кого, кроме бога.⁴²³ И о том вся мысль их, как им собою⁴²⁴ отходить.⁴²³ А как станут насмерть, хотя их мы и побьем, а у них никакое даром не умрет. Пустим их волно, толко б, идучи, не утесняли земли нашей».

А турки в нощи, вставши, и пошли прочь. Люди Скандербеговы со всех сторон приходили на них и побивали их без ведома Скандербегова [176] и немного турков ушло к Магомету ⁴²⁵ до турков.⁴²⁵

176

Люди Скандербеговы... побивали их без ведома Скандербегова... Турки, лишенные своего полководца, вскоре из осаждающих превратились в осажденных и отошли из-под Круи в долину Тираны, где стали просить Скандербега отпустить их на родину, обязуясь оставить албанцам весь провиант и боеприпасы. По словам Барлетия, Скандербег был готов удовлетворить просьбу турок, но члены военного совета во главе с Леком Дукадьином высказались против. Когда же однажды ночью турки тайно пытались выйти из своего лагеря, албанцы напали на них и всех истребили. Лишь несколько человек из армии Балабана сумели добраться до Константинополя и сообщили султану о разгроме армии. Дата смерти Балабана и разгрома войск известна из письма от 10 мая 1467 г. некоего Захария Барбаро к веронскому епископу. 20 мая того же года некий флорентиец пишет в Мантую о победе Скандербега над Балабаном и об освобождении Круи как о самых последних новостях.

И Магомет ⁴²⁶ для смерти Балабановой ⁴²⁶ и людей своих побитых ⁴²⁷ впал в великую тоску. И на весне собрав людей своих 30000, и пошел к Дырахыму — городу венецкому, [177] а к городом Скандер-беговым не пошел, ведаючи, что крепки. Венеты и Скандербег многижды на него приходили и побивали. И для того не мог им ничего-учинить. И стоял Магомет под городом венецким не малое время — с великим ⁴²⁸ убытком отшел прочь. [178] И, идучи мимо, стал под Кроею и почал бить по городу. И, стоячи под Кроею, много людей потерял. И ничего не учинивши пошел прочь ⁴²⁹ из Албании. И ⁴²⁹ взял у Скандербега городок Хирна, [179] ⁴³⁰ что сам иво Скандербег недавна построил. И оставя тут воеводу своиво Алия со многими людми, для приходу людей Скандербеговых и для береженья украин своих.

177

пошел к Дырахыму — городу венецкому... В начале июня 1467 г. турки вновь вторглись в Албанию. 7 июня миланский посланник в Риме Герард де Коллис извещал Милан о том, что султан направил в Албанию огромное войско. Турки попытались вновь осадить Крую, но, потерпев неудачу, повернули на север к Дурресу, преграждавшему им доступ в Италию. 8 июля итальянский наместник Яков де Галатайн просит помощи у неаполитанского короля Фердинанда, указывая в своем письме, что султан подошел уже к самому городу. Венеция шлет новое посольство в Венгрию. А 20 июля Герард де Коллис сообщил своему герцогу, что 200-тысячная турецкая армия опустошает северную Албанию и что население Леша, Дурреса и других приморских городов спасается бегством в Италию. 24 июля Венеция, ссылаясь на опасность, грозящую «всему христианству», приказала своим послам в Риме просить папу распорядиться, чтобы духовенство немедленно передало республике поступление двух десятин. Эта опасность казалась столь огромной, что на следующий же день, не дожидаясь разрешения папы, сенат постановил секвестровать все церковные доходы в счет поступления двух десятин. А папа медлил с помощью и даже не реагировал на те крутые меры по отношению к церковной собственности, которые принял Венецианский сенат. Бездействовал и король Фердинанд, несмотря на все призывы и на то, что он должен был бы пострадать в первую очередь, так как, судя по одному письму, турки после взятия Дурреса собирались переправиться прямо в Апулию. На этот раз политика Фердинанда объяснялась его стремлением ослабить свою ненавистную соперницу — Венецию. Король торжествовал, что под ударами турок, с которыми он уже заранее вел переговоры, оказалась именно Венецианская республика. Венеции опять ничего не оставалось, как возложить свои надежды на одного Скандербега. 28 июля сенат попросил Скандербега взять на себя оборону Шкодера, Круи и Дурреса, обещая всяческую поддержку.

178

стоял Магомет под городом венецким не малое время — с великим убытком отшел прочь. Барлетий, а за ним и славянские авторы рассказывают, что Скандербег используя тактику неожиданных набегов, заставил султана снять осаду Дурреса. Венецианский хронист писал, что в конце июля турки уже отказались от своей попытки овладеть Дурресом и отошли от города по направлению к Круе. В начале августа турецкая армия была под Круей, но вскоре отошла прочь после ряда бесплодных попыток овладеть ею. На обратном пути турки опустошили огнем и мечом каждый уголок Албании, куда только смогли проникнуть.

179

И взял у Скандербега городок Хирна... Единственным военным успехом султана в Албании оказалось взятие маленькой албанской крепости Чивриль. (в южнославянской повести она названа Кирнил, у Бельского — Хинрил). Скандербег не успел еще достроить эту крепость, которую он собирался использовать как опорный пункт на Адриатическом побережье. После сожжения маленького укрепления султан вернулся в Константинополь разъяренный и униженный своими неудачами.

И Скандербег, собрав войско свое, и, шедчи, взял в Македонии; город Валм [180] и вскоре потом впал в немочь. И видячи Скандербег немощь свою, розослал к соседом своим и учинил сейм [181] свой в Лысии, или в Лысом, городе венецком.

А как съехались к нему, объявил им смерть свою и просил их, чтоб стояли против недруга своего, как он стоял. И дал в мочь к в береженье венетом сына своего Иоанна осми лет и жену свою. [182] ⁴³¹ А приказал им, рекучи: ⁴³¹

180

Скандербег... взял в Македонии город Валм... Городом Валм (турецкое — Эльбасан) называлась крепость, построенная турками летом 1466 г. на развалинах старинной крепости Валми, или, как ее называют сербские летописи, «Конюхъ». Эльбасан, стоявший на судоходной реке Шкумби, открыл туркам доступ к берегам Адриатики, куда они могли спуститься на простых плотах, приготовленных из прекрасного корабельного леса, которым богата долина реки. В 1466 г. Венеция, опасаясь за свои владения в Албании, требовала от Скандербега немедленного разрушения Эльбасана. Скандербег предпринимал неоднократные попытки вторгнуться в крепость и овладеть ею, но все они оказались неудачными, так как у албанцев не было достаточно артиллерии, а Венеция не прислала обещанной помощи. У Барлетия, Бельского и русского автора Скандербег все же овладевает Эльбасаном. Критовул, Саад ед Дин и автор южнославянской повести рассказывают, что и последняя попытка Скандербега окончилась неудачей, несмотря на то, что ему все же удалось проникнуть в крепость. Отсутствие артиллерии и достаточного количества воинов помешало Скандербегу закрепить одержанную победу, и он покинул Эльбасан.

181

видячи Скандербег немощь свою, розослал к соседом своим и учинил сейм... В славянских повестях Скандербег созывает съезд в связи со своей внезапной болезнью, желая перед смертью напутствовать друзей и союзников. В действительности же Скандербег еще до болезни (в январе 1468 г.) пригласил в Леш всех своих союзников, чтобы договориться с ними о планах дальнейшей борьбы с турками. Но, прибыв на съезд, он неожиданно заболел.

182

дал в мочь и в береженье венетом сына своего Иоанна осми лет и жену свою. Это ошибочное утверждение проникло в славянские повести из книги Барлетия, у которого Скандербег вручает Венеции защиту своих владений до совершеннолетия сына и предлагает своей жене Донике с сыном уехать сразу же после его смерти в Апулию, где у Скандербега были земли, полученные некогда от короля Фердинанда. После захвата Шкодера турками Барлетий сам нашел убежище в Венеции, поэтому неудивительно, что и Скандербега он стремится изобразить. ее другом.

«Скоро тело мое погребите, чтоб жена моя отъехала до Апулии жить в те городы, которыи дал мне король Алфонс». [183] А венеты б обороняли Олбанию, доколь сын его дорастет до лет своих полных.

И, оборотясь, почал называть ⁴³² сына своего, ⁴³² говорячи с великим плачем:

«Сыне мой, сыне мой Иоанне!

Естьли тебе даст бог прийти на отчину твою, помни, сыну мой, науку мою и бери слова мои на память себе.

Наперед всего, сыну мой милый, буди любить правду — та есть выше всех дел на свете. Не горди⁴³³ людми — люби убогаго, как и богатаго ж. Где тебе будет добро — и ты познавай⁴³⁴ меру, а где будет недобро — и ты не падай в мысль и буди терпелив. Не буди ленив, пиров не добре люби, войны не откладывай ⁴³⁵ на пришлые часы⁴³⁵ — для того царства погибают, того же и ты бойся, чтоб тя зло не постигло.

Злости и немилосердья от себе не показуй, також мякок не буди — все то в себе⁴³⁶ мерно ублюди.⁴³⁷ Чюжем земцам⁴³⁸ не много верь — болши своих прироженых слуг люби. ⁴³⁹ Взгордись дары и похлебством;⁴³⁹ не токмо царю или какову правителю — и всякому человеку добро правда. Разумные и бывалые люди себе отбирай, которые б тя к доброму делу приводили. Сребролюбив не буди — больши люби людей, ⁴⁴⁰ а не злата:⁴⁴⁰ никакова богатство людей не стережет, ни обороняет — всё люди стерегут ево. Добро злато в людех, а не в сокровищах.

Могл бы яз тебя, сыну мой милый, всему доброму⁴⁴¹ научить, а разума⁴⁴² части тебе не могу дати — то дар божий есть. А от доброго разума и счастье бывает.

И ты, милый сыну мой, помни

науку и наказ мой. Чем⁴⁴³ меня отец научал, и я их всегда любил и помнил. И великая корысть и честь и похвала мне от них была. Прошу и ты их тако ж люби, как аз любил их, и не погинешь николи».

183

который дал мне король Алфонс... Автор русской повести вторично допускает уже отмеченную нами ошибку (см. комментарий на стр. 206), приписывая королю Альфонсу то, что сделал его сын Фердинанд.

И как то Скандербег изговорил, пришла к нему весть, что турки идут [184] ко Албании, а стоят блиско Скодры, держав венецких. И Скандербег услышал то, ⁴⁴⁴ а хотя руки, и ноги, и голова тряслась ⁴⁴⁴ — не мог терпеть. И велел к себе конь привести. И послал людей своих перед собою, а сам за ними шел. И, пришедчи, прогнал турков. [185]

А оттоль воротясь, Скандербег немного жив был и умер ⁴⁴⁵ вскоре в лето по рождестве Христове 1466. [186] Живота его всего было 73 лета, а на княжестве Олбанском был 23 лета. [187] А было у него с турки 30 боев, кроме того, что где бывал против иных государей. ⁴⁴⁶ А везде он побивал, а его толко одинова под Белым городом побили. ⁴⁴⁷ А колько Скандербег ни бывал на боях, и никаковы раны ни от кого не принял [188] — толко всего, что конь под ним ранили, коли бился с Шереметем и с Магометом. А в другом месте под ним конь пал, коли бился з Балебаном и ногу маленко потиснули ему. ⁴⁴⁶

184

пришла к нему весть, что турки идут... Барлетий рассказывает, что слова умирающего Скандербега были прерваны шумом и криком, доносившимися с улицы, так как пришло известие о вторжении турок. В действительности же большой турецкий отряд Ахмет-паши расположился лагерем возле крепости Дривасто на берегу реки Кири, и турецкие всадники производили рекогносцировку в районе Леша.

185

И, пришедчи, прогнал турков. Славянские авторы, вслед за Барлетием, рассказывают, что Скандербег сам принял участие в походе против турок. Собрав последние силы, умирающий герой сел на коня и поскакал по направлению к Дривасто, где и одержал свою последнюю победу. По словам Франко, Скандербег уже не мог сам выступить против турок и лишь напутствовал албанские отряды; но как только турки увидели албанцев, наступающих на них со знаменем Скандербега, они решили, что и он находится вместе с ними, и в страхе разбежались. Албанцы настигли их в районе Шкодера и отбросили далеко за пределы своей страны.

186

Скандербег... умер... по рождестве Христове 1466. Указанная дата смерти Скандербега, восходящая к Барлетию, ошибочна, как и дата 1467 г., сообщаемая Франко. Византийский историк Георгий Франдзи пишет, что Скандербег умер в 1468 г. Эта дата подтверждается рядом исторических документов. 12 февраля 1468 г. миланский посланник Герард де Коллис в письме к миланскому герцогу среди прочих новостей сообщает и о неожиданной кончине Скандербега. 13 февраля 1468 г. Венецианский сенат издал специальное постановление о землях недавно скончавшегося Скандербега. Все биографы единогласно указывают, что день. его смерти — 17 января. Таким образом, Скандербег скончался в Леше 17 января 1468 г.

187

Живота его всего было 73 лета, а на княжестве Олбанском был 23 лета. Здесь ошибка, так как Скандербег прожил не 73 года, а всего 63. В Албании же он находился с 1444 г. и, следовательно, княжил 24 года, как указывают Барлетий и Бельский, а не 23 года.

188

А колько Скандербег ни бывал на боях, и никаковы раны ни от кого не принял... Бельский и автор южнославянской повести рассказывают, что однажды Скандербег был все же слегка ранен в плечо, о чем ни Барлетий, ни автор русской повести ничего не говорят.

Оутом счастье Скандербегове списатели писали за ⁴⁴⁷ великую дивность. ⁴⁴⁸ А то счастье дано было ему с молодых лет от бога во Иерусалиме, ⁴⁴⁹ в церкви святая святых, что Соломон создал. И для того там ныне ⁴⁵⁰ никого не пущают ⁴⁵¹ — христиан, ни турков [189] . ⁴⁴⁹

По смерти Скандербегове Лех Дукаин велиим гласом учал вопити, [190] плачучи во все люди, и говорил:

189

А то счастье дано ему было с молодых лет... И для того там ныне никого не пущают — христиан, ни турков. Эта любопытная легенда о Скандербеге имеется только в славянской версии и является еще одним примером отражения в биографиях Скандербега тех сказаний о нем, которые распространились в славянских странах. Автор русской повести по-своему переосмыслил эту легенду, используя ее в качестве объяснения причины неуязвимости албанского героя. У Бельского и в южнославянской повести легенда приведена после рассказа о том, как турки, разграбив гробницу Скандербега, носили его кости, оправленные в золото или серебро, при себе как амулеты, веря, что счастье Скандербега, полученное им в храме Соломона в Иерусалиме, перейдет к ним. А для того чтобы никто не мог с ними соперничать в этом или же стать новым Скандербегом, они закрыли доступ в храм одинаково как христианам, так и мусульманам. Происхождение данной легенды неясно. Возможно, что в ее основу положен рассказ Барлетия о прорицании, полученном отцом Скандербега в храме языческого бога Аполлона в Дельфах накануне рождения героя. Рассказ же Барлетия, в свою очередь, основан, вероятно, на многочисленных народных преданиях типа легенды о рождении Александра Македонского. С таким же основанием можно предположить, что эта легенда возникла в народе после смерти Скандербега и была одинаково распространена как среди албанцев и славян, так и в рядах турецкой армии. «Янычары сделали из Искандер-бея святого», — писал Маркс.

190

Лех Дукаин велиим гласом учал вопити... Барлетий, а за ним и авторы славянской версии биографии Скандербега рассказывают, что известие о смерти Скандербега было объявлено народу старым сподвижником и другом Скандербега князем Леком Дукадьином. Содержание речи Дукадьина можно привести как характерный пример постепенной переработки первоисточника русской повести — книги Барлетия. У Барлетия речь Дукадьина несколько выпадает по своему стилю из общего повествования: она составлена из коротких отрывистых фраз, начинающихся с одного и того же слова, что является отличительным признаком произведения народного творчества типа надгробных плачей.

У Барлетия: «Лек Дукагин вышел к народу и тихим голосом с опечаленным лицом рвал свою бороду и волосы и говорил:

“Бегите, бегите сюда все князья и правители албанские! Сегодня сломаны засовы Эпира и Македонии! Сегодня рухнули оплот и крепость наша. Сегодня мы лишились всей силы и стойкости нашей. Сегодня погибла страна наша. Сегодня с этим человеком погибла вся надежда наша"».

В южнославянской повести: «Лека Дукадин плакал над мертвым, вырывая волосы головы и бороды:

“Послушайте, князья македонские, эпирские и иллирийские! Сегодня пали города македонские и эпирские. Сегодня вся наша сила упала. Сегодня вся наша надежда угасла. Сегодня бесстрашный путь открыт туркам в Эпир''».

У Бельского: «Леха Дукагинус, которого мы часто упоминали, сказал громким голосом перед всеми:

“Послушайте, послушайте все князья Эпира и Македонии! Сегодня засовы македонские и эпирские поломались. Сегодня наша сила и все стены упали. Сегодня наша надежда погибла. Сегодня широкая дорога открыта неприятелю" Говоря так, он рвал волосы из своей головы и бороды».

В русской повести: «Лех Дукаин велиим гласом учал вопити, плачучи во все люди, и говорил:

“Послушайте, послушайте все княжата и люди! Ныне городы наши и стены повалились, Ныне сила и слава наша вся упала, Ныне надежда наша вся миновалась, Ныне дорога чиста и пространна турком к нам стало — Что у нас Скандербега не стало. То была княжества Олбанского крепкая защита И оборона всех христиан и надежда наша!"

Слышачи то, беспрестанно плакали, не чаючи себе впред никакой утехи».

Автор русской повести, во-первых, усилил элементы поэтизации этой речи, во-вторых, изменил аудиторию Лека Дукадьина: у Барлетия и Бельского Лех обращается к правителям и князьям, в русской же повести ко всем людям, к народу (см. статью Н. Н. Розова, стр. 100). Автор русской повести превратил речь Лека Дукадьина в зачин всенародного плача по Скандербегу, и сделал это по-своему, опустив некоторые подробности, заимствованные Бельским у Барлетия, вероятно, потому, что для русского человека было чуждо бурное проявление чувств, свойственное южным народам. Поэтому он не рассказывает, что слова Лека Дукадьина сопровождались вырыванием волос и царапанием лица.

«Послушайте, послушайте все княжата и люди!

Ныне городы наши и стены повалились, ныне сила и слава наша вся упала, ныне надежда наша вся миновалась, ныне дорога чиста и пространна турком к нам стало — что у нас Скандербега не стало. То была княжества Олбанского крепкая⁴⁵² защита и оборона ⁴⁵³ всех христиан и надежда наша!» ⁴⁵³

Слышачи то ⁴⁵⁴ беспрестанно плакали, [191] не чаючи себе впредь никакия утехи. ⁴⁵⁴

191

Слышачи то беспрестанно плакали... Все источники рассказывают о беспредельном горе, охватившем всех при известии о смерти Скандербега. Барлетий добавляет, что не только люди оплакивали Скандербега: даже конь его, не видя своего господина и почуяв неладное, «перестал принимать пищу и вскоре последовал за Скандербегом». По словам современников, вскоре после смерти Скандербега в память о нем каждые семь дней албанские девушки собирались на городской площади в Круе и пели песни в честь своего героя, не забывая об этом даже тогда, когда турки осаждали город и над Круей свистели вражеские ядра.

Жена Скандербегова и сын его, погребши Скандербега в Лисий, или в Лысом, городе венецком, с великою честию и с плачем неутешимым и отъехали до Апулии по иво приказу и там скончали живот свой [192] ⁴⁵⁵.

Магомет уведал то, что Скандербег умер — ино безмерно тому рад бысть. В тот же час, ⁴⁵⁶ не ждучи ничего, ни откладываючи ни зачем, ⁴⁵⁶ послал все люди свои и побрал Олбанию и Македонию всю Иллирик. [193] А как турки взяли тот город, где лежал Скандербег, выкопав кости его, и кто что ухватил, тот то и взял и при себе носили: чаяли того, каков был Скандербег счастлив, чтоб и они таковы же счастливы были.⁴⁵⁷

192

Жена Скандербегова и сын его... отъехали до Апулии... и там скончали живот свой. Тело Скандербега было торжественно погребено в соборе Св. Николая в городе Леше, там, где впервые под руководством Скандербега двадцать пять лет тому назад были объединены силы Албании. Вскоре Доника Кастриот, вдова Скандербега, переселилась в Апулию, в земли, подаренные Скандербегу неаполитанским королем Фердинандом, и там жила вплоть до своей смерти в 1493 г. Вместе с ней поселился в Италии и ее сын Иоанн Кастриот, который прожил там до конца дней своих (умер в 1514 г.). Иоанн Кастриот оставил после себя трех сыновей, одному из которых — Фердинанду Кастриоту — посвятил свою книгу о его знаменитом деде Марин Барлетий.

193

побрал Олбанию и Македонию всю Иллирик. Здесь автор русской повести вслед за своими источниками допускает некоторую хронологическую неточность. На самом деле султан Магомет II, занятый войной в Азии, после смерти Скандербега на некоторое время оставил Албанию в покое. А тем временем в стране началась анархия. Албанские князья, поделив между собой владения Скандербега, начали междоусобную войну, прося помощи то у Венеции, то у турок. Венеция, узнав о смерти Скандербега, немедленно послала к его вдове архиепископа Дурреса, а вслед за ним наместника Венеции в Албании Франческо Капелло. Оба посланца должны были убедить Донику отдать Венеции Крую и другие албанские земли. Их посольство не было удачным, так как семья Скандербега, приняв предложение короля Фердинанда, переехала в Апулию. После этого Венеция сразу же оккупировала Крую. Весной 1474 г. султан отправил в Албанию румелийского беглербега Солимана со 100-тысячной армией. Венеция заключила союз с князем Зеты Черногорской Иваном Черноевичем, сыном покойного союзника и друга Скандербега, Стефана Черноевича, и получила подкрепление из Рима, Неаполя и Венгрии. Турки были вынуждены снять осаду Шкодера и отступить, ограничась сожжением дотла крепости Дривасто. Через три года, весной 1477 г., они вновь вернулись в Албанию и осадили Крую. Целый год продолжалась осада и лишь 15 июня 1478 г. изнуренные голодом защитники Круи сдали город на милость победителей. Турки обещали горожанам полную безнаказанность, но на деле перебили все мужское население, а женщин и детей угнали в рабство. В 1479 г. после одиннадцатимесячной осады пал Шкодер. 26 января 1479 г. Венеция подписала мирный договор с Турцией и уступила последней все свои владения в Албании, кроме Дурреса, впоследствии (в 1501 г.) захваченного турками, а также Улькина и Антивари, перешедших к туркам в 1571 г. Население Албании, не желая подчиняться власти захватчиков, уходило далеко в горы или переселялось в другие страны, главным образом в Италию, но не прекращало в дальнейшем освободительной борьбы.