Повесть о Скандербеге

Автор неизвестен

«О Скандербеже, послушай мене мало: на кого идешь и на кого меч свой готовишь? Ведаю, что прав еси и для того²⁸⁸ бог помогает тебе.

И о том прошу тебя, послушай меня: не то храбрость храбраго, что побивает много,²⁸⁹ — то храбрость храбраго, что может кто сердце свое утолить. Не то похвала твоя, Скандербеже, что многих побиваешь, — то похвала твоя, что толко надо мною учинишь милость, а с людми моими мене отпустишь. Послушай мене, Скандербеже милый, и дай сердце свое утолить!».

И Скандербег, поворотясь к людем своим, и рек:

«Несть зла болши того на человека, что несчастье!²⁹⁰ Николи ничем хотенья своего ²⁹¹ так не исполнити человеку, толко²⁹¹ вежством и гладкими словы. Мы такие горести николи не видали, что бог помогает нам над ними».

И, оборотясь, рек ²⁹² Асамбегу:

«Буди весел ныне,²⁹² Асамбеже. Побил еси меня прозбами²⁹³ своими!».

И велел его взять и утешить, и раны его лечить велел. Третий воивода Махометов, Люсембег, с людми шел за ними, а он тех побои не ведал. [137] Скандербег уведал то и, шедши, побил иво — одва Люсембег и сам утек к Магомету.

137

Третий воивода... шел за ними, а он тех побои не ведал. Султан, не имея сведений об отправленных в Албанию войсках, послал еще одно войско под. командованием

Юсуф-бега (Барлетий называет его Юсум-бегом, русская повесть — Люсембегом). Скандербег напал на него на марше и обратил в бегство.

Видячи то Каразабег, паша натолийский, друг и товарыщ был Скандербегу, коли еще Скандербег служил у Амурата, — человек воинский и разумный и многажды службу свою являл еще Амурату — отцу Магометеву, — не щадячи своей старости, упросился у Магометя иттить на Скандербега, [138] хотя отмстити кровь братей своих побитых от Скандербега.

Магомет, видячи охоту иво, а ведаючи разум Каразабегов, отпустил ево на Скандербега, а дал ему тут 50 000 людей. Каразабег, хотячи еще людей ²⁹⁴ собрать болши того,²⁹⁴ послал по люди в Македонию и ²⁹⁵ они, собрався, 4000, и пошли х Каразабегу.

138

Каразабег... упросился у Магометя иттить на Скандербега... Анатолийский паша Караза-бег был одним из знаменитейших турецких полководцев времен Мурата II, но по старости уже давно не участвовал в военных походах. У Магомета старый паша пользовался большим авторитетом, и Барлетий называет его «знаменитым азиатским мужем», говоря, что он был «столь же обременен славой, как и годами». В русской повести Караза-бег — единственный турецкий полководец, аттестуемый как «человек воинский и разумный».

И Скандербег уведал про них то и, шедши, побил их всех наголову. И уведал про Каразабега подлинно и рек:²⁹⁵

«Болши ми страх его старости, а не мужества и ни многих людей его: может старой болши знать молодого. Да толко не боялся еси его смолода, а под старость иво не буду боятися».

И собрав людей болши старого, ведаючи разум его в воинских делех, и почал ждать ево наготове.

Каразабег, пришед во Албанию, стал на месте Линад. [139] И послал к Скандербегу, чтоб с ним бился прямым боем, а не обманом: ни подсадами, ни с тылу б не приходил. И Скандербег отказал ему:

139

стал на месте Линад. Барлетий называет равнину, в которой встретились албанские и турецкие войска, Ливадом. По мнению Ястребова, это долина Ливада, открывающая с востока путь в область Мирдиту — место, где неоднократно происходили столкновения албанцев с турками.

«Лутче б ты лежал, ²⁹⁶ что больный,²⁹⁶ з бабами в богаделне, а не²⁹⁷ воинскими людми промышлял! Жаль мне тебя за старую твою дружбу — поедь себе назад».

И, изготовясь, пошел на него. А в то время шол дождь три дни и три нощи безпрестани, а турки стояли в долу и замокли от воды и для того почали выезжать на горы.²⁹⁸ А потом в ночи пришел на них страх и пошли прочь из Олбании.²⁹⁹

Видячи то Магомет, что силою не измог Скандербега, и послал послов [140] к нему с великими дары. И писал к Скандербегу теми словесы.

140

Магомет... послал послов... Славянские повести, вслед за Барлетием, рассказывают, что султан, видя свое бессилие перед Скандербегом, решил дипломатическими уловками расположить к себе последнего. На самом же деле все обстояло гораздо сложнее. В 1463 г. Магомет захватил Боснию и начал подготовляться к походу на Италию. Приготовления турок обеспокоили Италию, и в первую очередь Венецию, так как под непосредственной угрозой оказывались ее города на Адриатическом побережье. Венецианский сенат отправил посольство к римскому папе, венгерскому королю Матиашу Корвину (сыну Яноша Гуниади) и к Скандербегу, призывая их объединиться против общего врага. Стремясь заручиться согласием Скандербега, Венеция поспешила пожаловать права гражданства его малолетнему сыну. Однако внимание султана было отвлечено событиями в Азии, где уже несколько лет продолжалась междоусобная война за престол Карамании, на который претендовал племянник Магомета. Его противника поддерживал туркменский султан Узун-Гасан. Папа и Венеция рассчитывали, что силы Турции подорваны в этой войне и она вряд ли сможет сражаться на два фронта — в Европе и в Азии. В свою очередь, претендент на караманийский престол Исса-бег надеялся на помощь европейских государств и даже предложил им специальный проект вытеснения турок из Европы. Все это создавало исключительно благоприятную обстановку для борьбы с Турцией, и папа Пий II начал организовывать «крестовый поход» против турок, призывая Италию и весь католический Запад объединиться против общего врага. Приготовления папы и его союзников заставили насторожиться турецкого султана.

Грамота Магометева к Скандербегу:

«Магомет Амурат, царь турский — Скандербегу, княжати олбанскому.

Привожу в память тебе, Скандербеже, как мы с молодых лет были в любве меж себя у отца моего. Потому ж и ныне, естьли похочешь жить со мною по прежнему в любви, не будешь в убытке. А то б еси для меня учинил, чтоб купцы ездили волно мои в твою землю, а твои в мою. А людей бы еси моих пущал чрез Олбанию до венецких украин.

А яз помочь буду давать тебе против недругов твоих, а ты мне. А для тоя любви и веры дай мне сына своего на поучение, где еси сам был. А и сам к нам можешь приехать, коли хочешь и отъехать с честию.

Дан ис Канстантинополя».

Скандербег³⁰⁰ отписал к нему сими словесы.

Грамота Скандербегова:

«Юрьи Кастриот, князь олбанский Скандербег, воин веры Христовой — Магомету, царю турскому.

Пишешь ты ко мне, Магомете, приводячи с молодых лет товарыщьство и любовь; а ныне сказываешь — естьли яз похочу, то не буду в убытке. А просишь у меня до венецких украин дороги через мою землю. И аз того не могу учинити, потому что у меня с ними дружба и любовь великая. А о купцех, чтоб волно ³⁰¹ ездити и³⁰¹ торговати, и то может быти. А что просишь сына моего в наученье к себе — и он у меня один, а ныне еще в молодых летех. От персей матери его как отдати в чюжие руки?

А что мне самому приехати к тебе — и то б могло быть, да толко люди мои привыкли к войнам, а дома жить не хотят, что бабы. И для того не пустят меня в гости ³⁰² к тебе.

Дан³⁰² от Епиря в лето по рождестве Христове 1461».

Магомет, прочетчи грамоту, и послал к нему Мустофу, чтоб с ним помирился. Скандербег то посольство сказал людем своим и говорил им, как полюбят. И они произволили миритца с Магометом до времяни и поставили мир меж собою. [141]

И были олбаняне в миру с турки немало время. И за тем перемирием пришедчи³⁰³ турки повоивали украины олбанския. И Скандербег писал о том к Магомету, и Магмет, сыскавши то, и велел то платить олбаняном.

Потом Магомет посылал людей своих до Пелопонисумь — держав венецких — и починили там великую беду венетом. Для того венеты послали к Ск-андербегу, чтоб не держал перемирья с турки, [142] а говорячи: для того Магомет³⁰⁴ с тобою помирился, хотячи тебя уловить, чтоб ты не стоял на него³⁰⁴ с нами и оторвал тебя от любви нашея; а нынеча сам же того не похотел держати, — что люди его тебе учинили преж того.

141

и поставили мир меж собою. В ответ на письмо Скандербега, в котором тот, соглашаясь пропустить через границы Албании турецких купцов, категорически отказался пропустить турецкое войско, Магомет отправил в Албанию второе посольство. Условия заключенного

между Албанией и Турцией мира изложены у Барлетия и в славянских повестях чрезвычайно кратко: там говорится лишь о том, что султан признал полную независимость Албании, а Скандербега — ее законным правителем. Все это свидетельствует о возросшей роли Албании, с которой ищет союза или хотя бы мира, не замечая нанесенной обиды, тот самый султан Магомет, о свирепости и жестокости которого достаточно рассказывают византийские историки, называя его «коварным кровопийцей», «ненасытным онагром», «зловерным» и т. д. Скандербег сначала отказался принять предложенный Турцией мир и на военном совете, где присутствовали турецкие послы, произнес речь, в которой указывал своим союзникам на вероломство турок, напоминал о подготовляемом против них европейском походе и просил всех собравшихся отклонить предложение султана и продолжать войну. Скандербегу возразил один из его ветеранов — Тануш Топия, который выразил сомнения в возможности осуществления крестового похода, сказав, что он уверен в том, что и на этот раз все окончится одними разговорами, так как Италия не готова к выступлению. Албания, продолжал Тануш, истощена непрерывными войнами и нуждается в передышке, так как албанцы, помогая всем, сами не видят никакой помощи, и их страна находится в чрезвычайно тяжелом положении. С мнением Тануша Топия согласились все присутствующие, и Скандербег присоединился к решению большинства.

142

венеты послали к Скандербегу, чтоб не держал перемирья с турки... Весть о заключении албанцами перемирия с турками вызвала тревогу в Венеции, так как всем было ясно, что Магомет, развязав себе руки в Албании, немедленно нападет на Венецию. Поэтому Венецианская республика поспешила приложить все усилия к тому, чтобы привлечь на свою сторону Скандербега и некоторых его восточных соседей. Барлетий рассказывает, что из Венеции в Крую был прислан некий Габриель Тривисано, чтобы договориться со Скандербегом о денонсировании мирного договора с турками. Долго и тщетно убеждал венецианский посол Скандербега и его союзников. Речь Тривисано опущена в славянских биографиях Скандербега. В них говорится лишь о том, что после его речи Скандербег созвал своих «командиров», и они стали уговаривать его не нарушать заключенного с турками мира, ссылаясь на трагическую судьбу польского короля Владислава.

Скандербег о том почал думать с людми своими, и оне говорили ему, чтоб держал слово как христианину, так и поганину, приводячи ему в память Владислава, короля угорского, как не устоял на слове своем и что учинил бог над ним. И Скандербег послу венецкому отказал, рекучи, что нельзя ему миру порушить с турским: утвержен присягами.³⁰⁵

И посол венецкий поехал от Скандербега к Павлу, арцыбискупу дырахенскому, [143] и ³⁰⁶ наговаривал ему поднесть³⁰⁶ меч свой на Магомета. А был тот Павел друг велий Скандербегу. Павел арцыбископ поехал к Скандербегу и, приехав, почал говорить ему сими словесы:

143

посол... поехал к Павлу, арцыбискупу дырахенскому... Павлом, «арцыбискупом дырахенским», русская повесть называет Паоло Анджело, архиепископа Дурреса, которого Барлетий называет сыном князя Андрея Анджело. Барлетий изображает его исключительно образованным человеком, пользовавшимся в Албании большим влиянием и вместе с тем являвшимся другом Венецианской республики и преданным помощником папы. Паоло Анджело хорошо знал и Скандербега, так как его родной брат Пьетро Анджело был офицером албанской армии Скандербега и пользовался репутацией отважного воина и умного командира. По словам Барлетия, Венеция направила своего посла к Паоло Анджело, которого она считала своим союзником и надеялась через него повлиять на Скандербега. Миссия посла оказалась успешной. Однако все это не подтверждается архивными источниками. Вероятно, роль Паоло Анджело в денонсировании Скандербегом албано-турецкого договора является вымыслом первых биографов Скандербега.

«Благословенно царство то, которому даст господь бог государя доброго и мудрого! А я правду скажу тебе, Скандербеже, могу то говорить олбанянам и олбанскому княжеству, что ныне призрел на него бог, хотячи его до конца стеречь и укрывать от нахождения поганых.

А ныне ведай ты, Скандербеже, что тя тем перемирьем Магомет уловил, а иным не мог тя извалить. Коли он поберет твои околние соседи, а потом к тебе придет. И тогда плохо ему будет ³⁰⁷ вымыслить чего для³⁰⁷ неремирья с тобою порушить, чему они издавна ³⁰⁸ научились.

Памятуй, Скандербеже, ³⁰⁹ чужую пригоду,³⁰⁹ что прародители его починили, а во Асии все обманом земли многие посели для незгоды государей.

Кому веришь? Род их — ты сам ведаешь болши всех — отколь пошол: толко от разбоя и от душегубства. И для того их воровства и из земли выгнали. Амурата ты ведаешь, какою жил неправдою и многия чюжие государства обманом побрал; отчину было твою завладел, братью твою ядом смертоносным поморил и тебе самому что чинил? А ныне тот Магомет злее всех прежних своих чинит: брата своиво роднова удавил, многих княжат побил, [144] а иных³¹⁰ ослепил. Царьгород и многие земли в перемирьи взял.

Тебе самому люди иво невдавне что учинили? А слово меж вами было. Того всего немочно переписати, что те злодеи людем починили — сам ты³¹¹ ведаешь. А ты ³¹² паки веришь ему и ложному иво присяганию и те³¹² ложные иво слова ставишь себе в правду.

Кому он что «и говорит — и то все лжет. А тебе б мог правду чинить? Думай себе о том, чтоб тя какою хитростью не подшел — ничего он иного не мыслит, толко то, чтоб мог христиан выкоренить, за которых ты всегда главу свою и душу полагаешь, что тя бог на то устроил — на оборону нашу.

Или ты не ведаешь того, что все христиане зговорились с папою римским [145] на того неверника и идут на него венеты — соседи свои, фрязове, ишпани, волохи, немцы, угры, чехи, ляхи³¹³ и поморяне. А мыслят того неверника из грек и от Европы выгнать. А как пойдет папа сам, то никаков человек дома не останетца — все при папе будут. Не отчайся, не отчайся, правду я скажу тебе, что будет так, Скандербеже. А скоро папа придет тебя на королевство олбанское помажет и надо всеми людми тебя справцею³¹⁴ против Магомета поставит.

И так ныне возбуди умысл свой и пошли к соседом своим,³¹⁵ и собравши люди свои со всех сторон, и пойди вместе с христианы, а не отставай от них и не стой против воли их. А толко так не учинишь — и ты противник, и не товарыщ будешь христианом и проклят будеши от всех христиан, что неверник. Для того меня и послали к тебе папа и венеты, а даючи тебе злата и серебра много и всего достаток, а хотячи того, чтобы ты был с ними головою своею.³¹⁶

И ведай о том допряма, что скоро то неверник уведает, — утечь ему во Асию. И мы тогда в иво земли что хотим, то чиним. Которые он земли неправдою своею посел и держит, а мы их з божиею помощию и с правдою возмем и владети ими начнем.

Еще к тому же будет к тебе посылати и дары великия давати и сулить будет много, чтоб ты не стоял на него вместе с Христианы. А ты тогда отврати мысль свою от него и заткни³¹⁷ уши свои от его обещания и берегись иво приязни, ведаючи неправду его».

144

брата своиво роднова удавил, многих княжат побил... Византийские историки называют султана Магомета II незаконным сыном Мурата II и рабыни. Поэтому, вступив на престол, Магомет приказал умертвить своего младшего брата Ахмета, грудного младенца, считавшегося законным наследником, а его мать — дочь синопского князя — выдал замуж за своего раба. О жестокости султана Магомета византийские историки вообще рассказывают много и подробно, не щадя красок, приводя многочисленные примеры его бессердечия и коварства.

145

все христиане зговорились с папою римским... Славянские авторы вносят свои исправления и добавления в имеющийся у Барлетия перечень народов, принимавших участие в подготовляемом папой крестовом походе против турок. Так, например, они называют немцев, боснийцев заменяют чехами, а автор русской повести от себя добавляет еще и поморян (вероятно, поляков, живших по берегу Балтийского моря, так как в русских летописях одно из западнославянских племен, населявших приморскую часть бассейна Одера и Вислы, названо поморянами). В южнославянской повести после всех перечисленных народов названы еще «руси».