Повесть о старых женщинах

Беннет Арнольд

Одобренная успехом и тем, что ее спутник понял хотя бы одно слово, она начала в третий раз.

— Извините, — сказал Джеральд. — Мадам говорит о казни в Осере, назначенной на послезавтра. N'est-ce pas, madame, que vous parliez de Rivain? [21]

На непрошеное вмешательство Джеральда англичанин ответил разгневанным взглядом. Но женщина благосклонно улыбнулась Джеральду и пожелала говорить со своими другом через него. Англичанину пришлось смириться.

— Сегодня вечером в каждом ресторане только и разговоров, что об этой казни, — сказал Джеральд

по собственному почину.

21

Вы ведь говорили о Ривене, не так ли, мадам? (фр.)

— Вот как? — ответил англичанин.

Вино подействовало на них по-разному.

В это время в дверях показался невысокий хрупкий юноша-француз с чрезвычайно бледным лицом и маленькой черной эспаньолкой. Он огляделся и, заметив женщину в красной накидке, сдержанно поклонился. Потом он увидел Джеральда, и на его изношенном, усталом лице появилась внезапная, смущенная улыбка. Он быстро подошел к столику со шляпой в руках, пожал Джеральду руку и красноречиво его приветствовал.

— Моя жена, — произнес Джеральд четко и торжественно, как человек, желающий показать, что он совершенно трезв.

Молодой человек посерьезнел и повел себя чрезвычайно церемонно. Он поклонился и поцеловал Софье руку. Она чуть было не засмеялась, но важность и почтительность молодого человека остановили ее. Залившись краской, она поглядела на Джеральда, словно хотела сказать: «Я тут ни при чем». Джеральд что-то сказал, молодой человек повернулся к нему, и на лице его снова заиграла приветственная улыбка.

— Это мосье Ширак, — наконец завершил Джеральд церемонию представления. — Мы дружили, когда я жил в Париже.

Джеральду было приятно так случайно повстречать в ресторане приятеля. Это показывало, что он настоящий парижанин, и поднимало его в глазах англичанина с бакенбардами и дамы в красной накидке.

— Вы впервые в Париже, мадам? — неуверенно обратился Ширак к Софье на ломаном английском.

— Да, — ответила она и хихикнула.

Ширак еще раз поклонился. Затем он принес свои поздравления Джеральду в связи с женитьбой.

— Не стоит благодарности! — сострил по-английски Джеральд и, радуясь собственной шутке, добавил: — Как насчет казни?

— А! — ответил Ширак, глубоко вздохнул и улыбнулся Софье. — Ривен! Ривен!

Он многозначительно взмахнул рукой.

Сразу было ясно, что Джеральд коснулся той темы, которая, как подземный огонь — шахту, поглощала все ресторанное общество.

— Я еду! — гордо сказал Ширак и посмотрел на Софью, которая застенчиво улыбнулась.

Ширак вступил с Джеральдом в беседу по-французски. Софья понимала, что на Джеральда производит впечатление то, что рассказывает Ширак, а тот в свою очередь тоже удивлен. Затем Джеральд долго искал свою записную книжку и, вытащив ее, протянул Шираку, чтобы тот мог вписать в нее свой адрес.

— Мадам! — проговорил Ширак на прощание, вернувшись к своей церемонной манере. — Alors c'est entendu, mon cher ami [22] , — сказал он Джеральду, который флегматично кивнул в ответ.

И Ширак отошел к тому из соседних столиков, за которым восседали три лоретки и два господина средних лет. Там его встретили с энтузиазмом.

Софью немного волновало, что Джеральд что-то вышел из берегов. Она не думала, что он пьян. Такая мысль ее возмутила бы. Она вообще ни о чем определенном не думала. Она заблудилась в лабиринте новых, живых впечатлений, куда завел ее Джеральд, и была ошеломлена. Однако ее здравый смысл был начеку.

22

Итак, мы условились, дорогой друг (фр.).

— Я устала, — тихо сказала Софья.

— Ты разве хочешь, чтобы мы ушли? — надулся он.

— Ну…

— Погоди чуточку!

Владелица красной накидки снова заговорила с Джеральдом, который не мог скрыть, что польщен. Беседуя с ней, он заказал бренди с содовой. А затем не сдержался и, желая показать, что хорошо знаком с парижской жизнью, рассказал, как видел Гортензию Шнейдер в экипаже, запряженном двумя белыми лошадьми. Услышав это громкое имя, красная накидка стала еще общительнее и с очаровательной живостью пустилась в болтовню. Ее спутник оставался по-прежнему недовольным.

— Ты слышала? — спросил Джеральд у Софьи, которая сидела молча, и объяснил: — О Гортензии Шнейдер… ну, той, которую мы видели сегодня вечером. Оказывается, она поспорила на луидор с каким-то господином, а когда он проиграл, то послал ей этот луидор в оправе из брильянтов стоимостью сто тысяч франков. Вот как живут!

— О! — воскликнула Софья, сделав еще шаг в глубь лабиринта.

— Виноват, — тяжеловесно вмешался англичанин.

Он слышал, что в разговоре повторяется одно и то же имя — Гортензия Шнейдер, Гортензия Шнейдер, — и понял, наконец, что речь идет о Гортензии Шнейдер.

— Виноват, — повторил он. — Вы говорите о… о Гортензии Шнейдер?

— Ну да, — ответил Джеральд. — Мы видели ее сегодня вечером.

— Она в Трувиле^{66}, — равнодушно произнес англичанин.

Джеральд отрицательно покачал головой.

— Мы с ней ужинали вчера вечером в Трувиле, — сказал англичанин. — А сегодня вечером она играет там в театре Казино.

Джеральд отступил, но не сдался.

— В каком же спектакле она играет? Скажите нам, пожалуйста! — усмехнулся он.

— С какой это стати?

— Гм! — сказал Джеральд. — Если то, что вы говорите, верно, не странно ли, что нынче вечером я видел ее на Елисейских полях?

Англичанин отпил вина.

— Если вам угодно оскорблять меня, сударь… — начал он холодно.

— Джеральд! — шепнула Софья.

— Спокойствие! — отрезал Джеральд.

В это мгновение в ресторан зашел скрипач в маскарадном костюме и принялся наяривать на скрипке. Неожиданность его странного появления на миг приостановила ссору, но вскоре под звуки крикливой музыки снова вспыхнула заурядная, скучная, пьяная склока. Она разгоралась все сильнее и сильнее. Скрипач со скрипкой под подбородком то и дело косился на Джеральда и англичанина. Ширак тоже посматривал на них с интересом. Не обращая внимания на музыку, развеселившееся общество смаковало скандал. Три официанта, стоя кучкой, беспристрастно, со спортивным интересом наблюдали стычку. В перепалке англичан все явственнее звучала угроза.