Повести и рассказы
Шрифт:
– Эх, жизнь мать твою.
Юрке что-то надоело, и он вышел на улицу. Везде шумели, толпились. Праздник, всем весело. Здесь были и глазеющие старики. Бывший участковый, который теперь на пенсии, заискивал перед парнями, которых когда-то драл за уши или бил с дружинниками в опорном пункте. Парни без всякой злобы обзывали его ментом. Те, которые побывали по его рекомендации на зоне, гнали его, но он не уходил и не обижался. Парни, отходя в темноту, звали его. Трофимович подходил, они наливали ему сто грамм самогона, он с удовольствием и благодарностью опрокидывал рюмку, прикрякивал, молча закусывал, и ожидал, когда парни будут, отходить еще.
Юрку тоже тянули в кружек
Юрка опять вошел в танцевальный зал. Муть в голове поутихла. Многие разошлись. Идти было некуда, домой не хотелось. Хотелось побыть одному. Но одному ему было либо страшно от всей этой жизненной ереси, либо весело от красоты всего окружающего, когда, что найдет. Он боялся, а вдруг найдет страх и поэтому искал кого-нибудь из женщин. Ему было плевать кто она и какая.
Одна компания уходя, позвала его с собой, он отказался. Да, сплошная невезуха, где его 20, он бы сейчас нашел себе компанию, ведь молодняка было валом, а бабы его возраста в основном на танцы уже не ходят. Юрка отошел в сторону, сел в кресло, и начал наблюдать. В другом конце зала он заметил компанию старше его лет на шесть. Две женщины там были свободные. Одну он хорошо знал, знал ее бывшего мужа, знал, что она учительница младших классов. Знал, что ее зовут Ларисой, но почему-то все называли Леся. Юрка начал наблюдать за ней и за ее компанией. К ее подруге, которой тоже было где-то под 40, подходил молоденький высокий парнишка лет 17ти и приглашал танцевать. Остальные танцевали парами, а Леся оставалась одна. Юрка думал. Что этот пацан нашел в сорокалетней бабе? А может просто хочет попрактиковаться. Бывает ведь, что мужики научают пацанов, что с теми, кому за 30 легче, она тебе все отдаст, а если захочешь и возьмет.
Юрка смотрел на Лесю и ждал, сейчас она перехватит его взгляд и будет все по уму. В нем все это было выработано, и он верил в свои знания в этой науке. Хотя ничего сложного в этом нет. Что остается делать молодой здоровой женщине, оставаясь одной в квартире, когда ее подруга уйдет пусть даже с пацаном. Ей остается только выть в подушку. А чем она хуже, она даже лучше и красивей.
Леся, пробегая взглядом по залу, заметила, что на нее обратили внимание. Она сразу ожила, больше стала улыбаться, в ней появилось больше жизненной энергии.
Юрка улыбнулся и хмыкнул сам себе:
– Ну, вот все в порядке. Выждав положенную паузу, пропустив еще один танец, Юрка пригласил Лесю. Она была выше ростом и худенькая, а может так казалось потому, что у него худеньких еще не было. Юрка как всегда отпускал комплементы. Она, соглашаясь, улыбалась. А кто откажется от похвал в свою сторону, да еще в таком возрасте. К тому же она знала, что она красивая, и, не смотря на свои сорок, еще не увяла. Юрка просил, чтоб она взяла его с собой. Она, как бы ни понимая, куда и зачем переспрашивала. Юрка говорил, что она понятливая, а она убеждала, что ни чего, ни понимает. Танец кончился, Юрка вел Лесю к ее компании, верней получалось, что она вела его, потому, что она шла впереди и крепко сжимала его два пальца в своей хрупкой ладошке. Из их компании Юрка никого не знал. Новые учителя. Это хорошо, что они его не знают, так лучше. Леся, конечно, знает, но и это лучше. Но оказалось, что Леся его не знает, не знает вообще. Когда они пошли танцевать, Юрка спросил ее об этом.
Она была удивлена, откуда она могла его знать. На самом деле подумал Юрка. Во первых она на шесть лет старше. Она поступила в институт, когда ей было семнадцать, а он в школу пошел с восьми лет и учился в пятом классе, потом его армия, после армии он здесь почти не жил, а уехал в город. Получалось, она его не знает, а он ее знает очень хорошо.
– Неужели ты, правда,
– Спрашивал он.
– Конечно, нет.
– Ну, тогда и не надо.
– Нет, ты скажи.
– Да оно тебе надо, потом.
– Но я хочу представить тебя своим друзьям.
– Если хочешь я сам, а вообще-то ни к чему. Кто они мне? А тебе потом скажу.
Лесина компания смотрела на Юрку и одобряла ее выбор. Юрка это замечал. Довольная Леся улыбалась. Юрка был из средних, нормальных на вид парней. Невысокого роста, темные, чуть пушистые волосы, тонкой стрелкой черные подкрашенные усики, голубые глаза, правильные черты лица, нос прямой с чуть заметной горбинкой, результат драки по молодости . Одет по моде в микро вельвет, сверху импортный плащ. Шмотки Юрка берег. Дома он ходил просто. На работе любил спецовку. Ему нравились кирзовые сапоги, и удобный костюм х/б, и фуфайка. А костюм и плащ он одевал по праздникам, или когда ехал сюда в село.
Компания веселилась. Лесины подруги были довольны, что ей нашелся кавалер и теперь им не надо опекать свою одинокую подругу. Только та, которая танцевала с молоденьким, обиделась., хотя вида старалась не подавать. Юрке тоже стало веселей. Теперь получилась другая обстановка, хотя он был среди чужих людей. Ему было легче потому, что он здесь все знал, он здесь вырос. По фамилиям он знал всех местных жителей этого не совсем маленького села. Эта компания пила меньше, все были почти трезвые, по сравнению с той компанией, с которой Юрка пришел. Может потому, что не привыкли по столько пить, а может, боялись потерять авторитет сельского интеллигента.
К Юрке опять подошел тот момент, когда начинало мутить. Он опять пересилил себя, и муть провалилась из головы куда-то в живот, потом разошлась по телу теплом. Пот выступил на лице.
Леся смотрела на него улыбаясь, она достала платок и обтерла ему лоб и вески. Леся допытывалась, кто он и почему все и всех знает, а она его нет. Юрка отшучивался. Танцуя, он рассматривал присутствующих, которые сходили еще принять на душу население страны, и опять вернулись на танцы. Его кореша кивали ему, одобряя его выбор. Братья, пришедшие с женами, улыбались, но их жены почему-то смотрели не одобрительно. Витькина жинка даже шутливо отвернулась. Но Юрка знал, что это все не в серьез. И когда он, на минуту оставив Лесю, подошел к компании своих друзей, девчата начали в один голос подтрунивать над его выбором. Он ничуть не обиделся, зная, что все это шутки и все люди как люди со своими плохими и хорошими недостатками, со своей пошлостью и грязью, со своей нежностью и красотой.
Толпа людей с шумом и гамом вывалила на улицу. Слышны были шутки, отборная матерщина, женские визги.
Вся эта шумная толпа начала расплываться. Вначале двумя потоками в разные стороны от клуба. Потом эти два потока растекались в ручейки, ручейки направлялись к домам, где на столах стояла выпивка и закуска. Они вваливались в дом, шумели, тревожили родителей и будили детей. Если детей не было, значит, они были у родителей, которые жили где-то недалеко на соседней улице. Все веселые шумные раздевались, кто-то включал маг и что-то крутил, потому, что ему казалось, что тот отказывается работать, хотя сам пьяный не знал на какие кнопки давить. Кто-то из женщин повизгивал в коридоре, кто-то, потирая руками, мостился за стол и выбирал бутылку, которая ему была больше по душе и орал, заглушая все и всех, приглашая к столу. Женщины поправляли платья, мужчины вытирали с губ помаду. Все садились за стол, забывая обо всем на свете, кроме того, что они здесь все молодые, красивые, здоровые для того, чтоб выпить то, что имеется в бутылках и съесть то, что имеется в тарелках и между перерывами в трапезе танцевать, тискать и лазить туда, куда в любое другое время запрещено.