Повести о космосе (сборник)
Шрифт:
– Мы редко едим по три куска шоколада за один присест.
– Шо–ко–лад – это? – Ресту–Влайя указала на бастурму.
– Нет. Шоколад я уже весь съел.
– Понятно… Да где же шаровики?! – неожиданно вспылила она. – Я же их вызвала давным–давно!
– Да оставь ты их… – начал я, когда…
…Когда из–за массивного дерева, шагах в десяти за спиной Ресту–Влайи, бесшумно вышел… сказать точнее вытек размытый человеческий силуэт. На его груди висело ожерелье.
Ожерелье из шаровых молний.
Активант.
Струи
В верхней части бесформенного лица активанта раскрылись две лохматые воронки с хищными красными звездочками на дне. Он посмотрел мне прямо в глаза.
– Предатель! – выкрикнул он.
Удивительно, но я тут же узнал его. Это был Адам Байонс, сержант активантов. Один из трех, с которыми мы попали в засаду. Выходит, все–таки не я один выжил.
В этом крике было все. Байонс узнал меня. Байонс слышал как мы мирно болтаем с Ресту–Влайей словно старые знакомые. Байонс отказывался признавать во мне своего начальника, полковника Эффендишаха.
Зная Байонса, было легко понять, что первым делом он выстрелит. Вторым делом тоже выстрелит. И еще добавит.
А потом уже будет разбираться, что делать с трупом тойланга и обожженным, едва живым полковником. А может – и неживым.
Дилемма, которая мучила меня с той самой секунды, когда я заметил преследователя, разрешилась сама собой.
А Ресту–Влайя ее и вовсе не решала. Еще даже не успев обернуться, она выхватила лучемет и выстрелила на звук. Мое сознание успело зафиксировать, что она попала прямо в центр иноматериального тела Байонса, но это, как и следовало ожидать, не причинило активанту видимого ущерба.
– Падай! – заорал я и, вложив в бросок все силы, врезался в Ресту–Влайю.
Получился классический захват за ноги с броском – как в футболе Америки. Была когда–то такая игра, была такая страна.
Мы оба повалились на землю.
Над нами прожужжала шаровая молния, накачанная энергией активанта. Ударившись о дерево, она взорвалась.
Мой взгляд упал на боевой топор Ресту–Влайи. Заветное кольцо–катализатор было совсем близко ко мне. Стоило только протянуть руку!
Но железко топора, увенчанное кольцом, выскользнуло прямо из–под моих пальцев.
Ресту–Влайя проворно завладела топором. С яростным криком она отшвырнула меня и сама откатилась в сторону.
Вторая молния взорвалась там, где нас уже не было, превратив синтезатор в горелое барахло.
Я вскочил на ноги и с ужасом обнаружил, что Байонс уже совсем близко. Ресту–Влайя, перебросив сектор мощности на максимум,
Если бы не поляризованное стекло моего забрала, я бы, наверное, ослеп. Как вспышку пережила Ресту–Влайя – не могу вообразить. За спиной Байонса несколько деревьев превратились в шипящие уголья, облако пара – по–прежнему лупил ливень! – почти полностью скрыло фигуру активанта.
Он был уверен в своем абсолютном превосходстве.
Он не выстрелил в воительницу струей раскаленного воздуха под давлением в тысячу атмосфер. Он не убил ее шаровой молнией. А ведь это было в тот момент так легко!
Байонс промедлил пару секунд. Ошарашенная Ресту–Влайя, которая просто не догадывалась, с каким демоном имеет дело, покосилась на меня. В ее взгляде читался немой вопрос: «Кто это?»
– Байонс, не надо убивать ее. Я приказываю…
Я не закончил.
Ресту–Влайя с самоубийственной отвагой шагнула вперед и рубанула активанта топором. Сверху вниз! От плохо оконтуренного темени до утонувшего в мареве паха!
Байонс шагнул вперед. И…
Гром и молния!
Ресту–Влайя совершила чудо. Горячий студень, являвшийся в тот миг зримой формой человеческой матрицы Байонса, издал звук слоновьего поцелуя – так остатки воды уходят в горловину раковины. И со скоростью неуправляемой ядерной реакции схлопнулся в обычного, «холодного» Байонса – человека из плоти и крови!
Отгулявшийся активант был облачен в скафандр с герметизированным забралом – как и положено. В ходе катализации активант уносит с собой в «горячий» режим до тонны сопутствующей массы, которая часто, хотя и не всегда, восстанавливается в первозданном виде. Бесследно исчезает только кольцо–катализатор.
Инстинкты Ресту–Влайи опережали ее эмоции. Два энергичных взмаха топора – и Байонс упал замертво с разбитым забралом.
Я редко теряюсь. Но то, что произошло, опровергало разом мои представления о современной войне и теории вероятностей. Я остолбенел.
Чего не скажешь о Ресту–Влайе. Убедившись, что с Байонсом покончено, она резко обернулась ко мне и, держа топор на отлете, заорала:
– Где остальные?! Сколько их?!
Я молчал.
– Клянусь Кометой, сейчас здесь будут два мертвых человека!
Я хихикнул.
– Что?! Не слышу?!
– А как же замок?
– Какой замок, красный ты носач?!
– Плавающий. Плавающий замок. И звездолет. Забыла? Я – твой звездолет и четыреста четыре свитка древней поэзии.
Будь на ее месте человек, после таких слов он бы меня точно прикончил. Ради красоты жеста.
Но для Ресту–Влайи аргумент был выбран оптимально. Ее свирепость сразу же пошла на убыль.
– Ты сын триедино совокупляющейся самки, – проворчала она. – Зачем ты на меня напал?