Повести о космосе (сборник)
Шрифт:
К сожалению, Утес кое–чем отличается от Шираза.
Я открыл глаза. То ли помогла наработанная за годы службы способность загодя предчувствовать опасность, то ли я просто успел хорошо выспаться и зверски проголодался.
Пока я спал, наступили синие сумерки.
Ресту–Влайя по–прежнему шагала сквозь лес, не сбавляя темпа. Поскольку я болтался у нее за спиной на правах рюкзака, я смотрел не вперед, а назад. Когда мои глаза привыкли к неконтрастной, монохромной гамме оттенков синего, я заметил движение.
Будто несколько маленьких юрких зверьков – ласок, белок, соболей – заляпанных грязью до полной утраты естественной масти, синхронно совершали короткие прыжки с ветки на ветку. Это происходило на среднем ярусе ветвей, в двух–трех сотнях шагов от нас, так что рассмотреть подробности было поначалу невозможно.
Я с трудом сдержался, чтобы не вскрикнуть. В следующую секунду пришло осознание, что я вовсе не обязан ставить Ресту–Влайю в известность об увиденном. Мы же по разные стороны баррикад! Не исключено, что для меня лично загадочные гости угрозы не представляют и даже наоборот: сулят спасение из плена.
Нас преследовало нечто. Это нечто не могло быть стаей местных зверьков. На Утесе вся сухопутная фауна представлена видами не крупнее червя–мотыля.
Понаблюдав за преследователями еще пару минут, я пришел к выводу, что вижу не десяток разных объектов, а один полиморфный – вроде осьминога, выстреливающего вперед свои щупальца, а потом молниеносно перекачивающего через них основную массу тела на следующее дерево.
Итак, не местное животное. А что?
Я начал перебирать варианты. Весьма совершенный кибермех… змееобразный вид инопланетной фауны, завезенный на Утес тойлангами… наш активант…
Активант!
Возможно ли это?
Принципиально – да. Максимальная длительность «горячего» режима активанта – около двухсот часов. Я находился в плену никак не больше шестидесяти. Это даже если считать, что я пробыл в шоковом состоянии после расстрела моей бронегруппы часов десять–двенадцать и проспал сейчас еще столько же (первое маловероятно, второе совершенно исключено).
Остальные вопросы были куда сложнее.
В ясном или затменном состоянии рассудка находится активант? Понимает ли он, что видит перед собой человека, своего командира по имени Искандер Эффендишах, которого несет тойланг? Или он думает, что у тойланга за плечами труп, а то и вовсе пустой скафандр? Или он вообще ничего не думает?
Как ни быстро пронеслись эти мысли, расстояние между нами успело сократиться вдвое.
Я сморгнул – и этого хватило, чтобы полностью потерять его из виду.
Мне стало не по себе.
Внезапно загудел ливень – мощный, торжествующий.
Ресту–Влайя остановилась, опустила меня на землю, освободилась от лямок.
– Твои извинения приняты, – торжественно возвестила она.
Ее голос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнул.
– Что?!
– Я больше не обижаюсь на тебя.
Разумеется, я весь был поглощен высматриванием активанта. Да куда же он запропастился? Дождь вконец испортил обзор, и без того незавидный…
Что делать? Что же делать?! Предупредить ее об опасности? Или понадеяться, что активант будет действовать трезво, то есть убьет Ресту–Влайю и заведет со мной светскую беседу?
В последнем случае я должен был приготовиться, что буду хладнокровно наблюдать гибель существа, которое мне, лично мне, не сделало ровным счетом ничего плохого. И вообще, является врагом Сверхчеловечества лишь номинально, ради получения своего драгоценного Испытата!
– Уффф… Я рад… – через силу выдавил я. – Почему ты остановилась? Устала?
– Нет. Я решила, что тебя надо покормить.
Что бы там Ресту–Влайя ни говорила, она, конечно же, утомилась. В ее голосе прорывались хрипы. Да и цвет кожи изменился с нежно–салатового на изумрудный.
– Я очень признателен. Не освободишь ли мои конечности? Я должен размяться.
– Освобожу. Тем более, что дальше ты пойдешь сам.
Как только чудо–лента сползла с моих ног, я сразу же поднялся и запрыгал на месте, бодро покряхтывая. При этом я зыркал во все стороны, делая вид, что разминаю шею.
И потом все время, пока Ресту–Влайя возилась с синтезатором, я не прекращал тревожно всматриваться в лес.
Активант затаился. «По крайней мере, – думал я, – если он за нами наблюдает, а ведь наверняка наблюдает, теперь ему станет ясно, что внутри скафандра не труп, а дееспособный офицер Сверхчеловечества. Надеюсь, это поспособствует правильной оценке ситуации с его стороны и он хотя бы не выжжет нас обоих широким конусом плазмы!»
Ресту–Влайя была очень чуткой девицей. Моя тревога передалась ей.
– Ты что–то заметил? – спросила она.
Мое сердце екнуло.
«Не врать! Тойлангам нельзя врать! По крайней мере, грубо.»
– Да… Какое–то движение среди деревьев, вон там, – я честно показал в ту сторону, откуда мы пришли. – По–моему, шаровые молнии.
– Вот как? – Ресту–Влайя оживилась и приложила палец к плоскому прибору, который услужливо выдвинулся из поясного отсека ее невероятно сложной полевой экипировки.
– И ведь точно, – она, кажется, обрадовалась, – шаровики есть. Только не там, где ты говоришь, а вон за теми кустами.
Она показала на непролазную «коралловую» чащобу, которая еле угадывалась за стволами деревьев и струями ливня. На девяносто градусов правее от невидимого активанта.
Насчет молний я брякнул, конечно, наугад. А вышло – не соврал.
– Твой прибор находит шаровые молнии?
– Не только находит, еще и управляет, – похвасталась Ресту–Влайя. – Мы их сейчас подзовем, а то как–то темно стало!
– Может не надо?
– Почему не надо? С шаровиками весело!