Повести о Ломоносове (сборник)
Шрифт:
Тауберт вынул из папки, подал бумагу.
Шумахер стал читать вслух:
– «Прошение студентов Михаила Софронова, Ивана Федоровского, Василия Клементьева, Ивана Братковского и Степана Румовского. Понеже [51] химия есть полезная в государстве наука, притом же и мы желаем обучаться оной, того ради всепокорнейше просим канцелярию Академии наук, чтоб соблаговолила дозволить нам ходить оной науки к профессору его благородию господину Ломоносову, который показывать нам эксперименты и лекции свои начать обещается. Что же касается до лекций, которые мы ныне слушаем, на оные как ходили, так и будем ходить, пока генерального развода по наукам всем не воспоследует».
51
П
Прочитав, вернул бумагу Тауберту, вздохнул:
– Придется деньги дать и этому делу благорасположение оказать. Иначе опять великий шум будет, что немцы русским в науку путь заграждают. Иметь дело с господином Ломоносовым мне не доставляет никакого плезира*…
Сам Ломоносов основательно подготовился к чтению лекций. Он не только написал «Курс истинной физической химии», который диктовал студентам в виде конспекта, но и показывал при том многие физические эксперименты.
Основная задача этого курса заключалась в изучении химии при помощи физики с изложением чисто научного объяснения состава тел.
В параграфе первом этого курса лекций давалось объяснение, что такое физическая химия: «Физическая химия есть наука, объясняющая на основании положений и опытов физических причину того, что происходит через химические операции в сложных телах. Она может быть названа также химической философией, но в совершенно ином смысле, чем та мистическая философия, где не только скрыты объяснения, но и самые операции производятся тайным образом».
Ломоносов тщательно записывал в свои отчеты о производимых им работах содержание занятий со студентами, описание опытов, которыми они сопровождались, и особенно насколько хорошо студенты усваивают теоретический курс для того, чтобы после него перейти к практическим занятиям в лаборатории.
Подводя итоги лекциям, которые читались в 1752–1753 годах, Ломоносов в рапорте в академическую канцелярию, поданном перед последними занятиями, писал:
«Что ж до моих химических лекций касается, то имеют оные быть окончены около майя месяца сего 1753 года, и по окончании оного явится успех каждого. Между тем могу засвидетельствовать, что на чинимые на лекциях моих вопросы способнее других ответствует Степан Румовский, который по соизволению Канцелярии с протчими студентами на мои лекции прилежно ходит; Иван Братковский также бы мог иметь равный успех, есть ли бы не часто лекции прогуливал. Василий Клементьев всех прилежнее и, как по обстоятельствам примечаю, изрядно понимает и помнит; однако на вопросы ответствовать весьма застенчив, так что иногда сказать не может того, что ему, конечно, памятно быть должно. Иван Федоровский хотя нарочитое понятие имеет, однако приметил я в нем невеликую к химии охоту.
Уже в ранних своих заметках по химии Ломоносов высказывал мысль, что в основание всех химических превращений следует положить закон сохранения веса вещества. В письме к Леонарду Эйлеру в 1748 году он сформулировал этот закон совершенно четко, однако не торопился с его опубликованием, производя опыты, которые должны были доказать его практически.
Лаборатория Ломоносова была первой исследовательской учебной лабораторией в мире, где студенты применяли свои знания на практике и усваивали технику лабораторной работы. Там он читал студентам свои последние лекции по химии.
День уходил, и красноватые лучи заката окрашивали сад, здание лаборатории и сквозь небольшие окна отражались на приборах, инструментах и полках, заставленных лабораторной посудой. В небольшой комнате при лаборатории, где собирались студенты, Ломоносов, стоя около грифельной доски, говорил:
– Все
Сидевший впереди Василий Клементьев задвигался, хотел что-то сказать, но не решился.
Ломоносов взглянул на него:
– Опять в рот воды набрал! Ежели что неясно, о том спросить нужно…
Клементьев встал, покраснел, сказал негромко:
– Роберт Бойль* о сем другого мнения.
Ломоносов быстро повернулся к нему, глаза его загорелись, голос сделался резким.
– Славного Роберта Бойля мнение ложно. Запаяв кусок свинца в стеклянную трубку и превратив оный путем нагревания в порошок, он взломал ее, причем воздух со свистом оттуда вылетел. Взвесив порошок, Роберт Бойль нашел, что вес оного порошка больше куска свинца. И посему он решил, что особая огненная материя, сиречь теплород, к нагреваемому предмету присоединяется. Я же взял точно такой кусок свинца, в той же стеклянной трубке, предварительно взвесил как свинец, так и трубку, и путем нагревания свинец превратился в порошок. Вес оного от этого не изменился. Из того видно, что достославный Бойль впал в ошибку. Непрерывно текущий над обжигаемым телом и присоединяющийся к нему воздух увеличивает его вес. Между тем раз и навсегда следует принять закон о сохранении вещества при химических превращениях…
Впоследствии в тех же самых выражениях Ломоносов изложил закон сохранения вещества и движения на конференции в академии, а в 1760 году опубликовал его в «Рассуждении о твердости и жидкости тел».
Глава восьмая
СЕМЕНА ВСХОДЯТ НА ПАШНЕ
«…И в знак преславной той годовщины в веселии поздравлять друг друга. По знатным проезжим улицам, у ворот и домов учинять некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых против образцов, каковые сделаны на Гостином дворе. Людям скудным хотя по дереву или ветви над воротами поставить. По дворам палатных, воинских и купеческих людей чинить стрельбу из пушек и небольших ружей, пускать ракеты, сколько у кого случится, и зажигать огни. А где мелкие дворы, собрать пять или шесть дворов и зажигать худые и смоляные бочки, наполняя соломой или хворостом…»
Санкт-Петербург горел огнями, сотрясался от ружейной и пушечной стрельбы, ночные улицы его были заполнены оживленными толпами людей, стремившихся к Дворцовой площади.
На площади перед дворцом повара жарили целых баранов, раздавали калачи, обносили народ вином. Толчея была страшная! Перед Зимним дворцом, залитым светом тысяч разноцветных плошек, стоял огромный щит. На нем светящимися контурами была изображена окруженная двойными рвами и валом крепость с флагом и огненным вензелем императрицы. Под этим изображением – надпись, сочиненная Ломоносовым:
Явив щастливую премену, Чего желал российский свет, Прешла препятствий многих стену, Восшед на трон, Елисавет. На память для того и оной ночи в честь Мы тщимся праздничны сии огни принесть.Конные драгуны, расставленные шпалерами*, сдерживали толпу, охраняя проезд экипажам ко дворцу. Хотя уже стояла глубокая осень, снега не было, ночь была теплая. Одна за другой проносились кареты к главному входу. Бабы круглыми, испуганными глазами глядели на придворных, сияющих золотыми мундирами, в лентах и орденах, и ехавших с ними дам, полуобнаженных, с высокими прическами, на их драгоценности, сверкавшие в волосах, на шее, на пальцах.