Повести о совести

Егин Анатолий

Так оно и было. Норма хлеба по карточкам была уменьшена уже с октября, а зимой вообще детям давали в сутки по сто пятьдесят, иждивенцам по сто граммов хлеба. У некоторых сталинградцев началась дистрофия, и студенты третьего курса, приступившие к изучению клинических дисциплин, видели это воочию. Руководство мединститута пыталось достать хоть какой-нибудь крупы для похлебки в студенческой столовой. Слава богу, страна у нас большая, даже в этот страшный голодный год в некоторых регионах был урожай, потому продовольствие доставляли, тем более в героический Сталинград,

и люди кое-что ели, не до жиру конечно, а чтобы быть живыми. Трудно было всем, но трудности сплачивают народ, объединяют его, и большинство людей становятся добрее, делятся с другими чем могут, а иногда последним, видя что человек в беде. Чувства в эти времена тоже обостряются, а у любви границ нет и не было никогда.

Лида дочь секретаря обкома ВКП(б), старалась ничем не выделяться в студенческой среде, она никогда не носила красивых и ярких нарядов, обедала в студенческой столовой, хотя мама, Дарья Михайловна, каждый раз подкладывала ей в портфель бутерброд с маргарином или плавленым сыром. Поспелова никогда не ела их одна, делила на маленькие кусочки на всех девочек группы, это были кусочки на один зубок, но это была еда, о которой грезили все. Лидии очень хотелось угостить Виталия, она давно любила этого светловолосого красавца и чем дальше, тем сильнее, всей душой она рвалась к нему, но виду не показывала, так была воспитана.

Виталий все чаще и чаще общался с Лидой и не только на уроках английского языка, которым они продолжали заниматься, он приглашал ее в кино, приглашал танцевать на студенческих вечерах, но вел себя, как бычок на привязи, не проявляя никакой инициативы, а ей так хотелось, чтобы он ее обнял, поцеловал, ну не могла же девушка сама толкнуть парня на такой шаг.

Шинкаренко, переспавший за свою небольшую жизнь уже не с одной женщиной, прекрасно понимал, что хочет Лида, понимал и боялся, вдруг это не так, а ну получит затрещину или, того хуже, она пожалуется отцу, тогда конец всему, высокопоставленный папаша просто сотрет его в порошок. Так и ходил парень вокруг да около, боясь оступиться.

Двадцатого марта сорок седьмого года Лидочке исполнилось двадцать лет. Мама уговорила отца отметить ей день рождения.

– Только не с размахом. Пусть пригласит человека три-четыре и стол должен быть скромным. Народ голодает, а мы – день рождения. Могут не понять, а потому чем скромнее, тем лучше.

На ужин Лида пригласила двух девушек из группы и Виталия. Парень долго мучился, не знал, что купить в подарок. И опять выручил Олег.

– Рекламы нужно читать, товарищ будущий хирург. Книга – лучший подарок, англоязычный ты мой!

Шинкаренко купил только что появившуюся в городе книгу Александра Фадеева «Молодая гвардия» и отправился на улицу Козловскую, где в новых шлакоблочных домах жили Поспеловы. Девушки были уже в сборе, у стола хлопотала Дарья Михайловна, расставляя тарелки с салом, хлебом, сыром. Еда источала такой аромат, что постоянно голодный Виталий чуть было нагло не схватил кусок хлеба.

Лида, ах, эта чудесная девушка Лида, она поняла внутренний порыв любимого человека.

– Вот и хорошо, все гости пришли, пора за стол.

– А отец? – спросила Дарья Михайловна.

– Мамочка, ты же прекрасно знаешь, какая у папы работа, он может прийти через десять минут, а может и через три часа. К тому же он еще не звонил, значит, придет не раньше чем через час. К столу, мамочка! К столу, ребята!

На столе стояла бутылка портвейна, Виталий открыл ее и начал разливать по рюмкам.

– О, господи! – спохватилась Дарья Михайловна. – Я что-то недодумала, у нас же за столом мужчина. Сейчас мы это исправим! – Хозяйка удалилась и тут же возвратилась с бутылкой водки в руках. – Вот теперь порядок. Мужчинам беленькую, женщинам красненькую.

Гости от души поздравляли Лиду. Виталий вручил книгу, именинница была приятно поражена.

– Я только по радио слышала, что в конце прошлого года вышла эта книга, а ты нашел, ты подарил ее мне. Спасибо, Виталя!

Лидия поцеловала Шинкаренко в щеку и обняла, он тоже обнял девушку, и какая-то очень-очень нежная искра проскочила между ними, достав обоих до самого сердца.

Выпили заздравную, закусывали с аппетитом. Виталий старался не спешить, но у него это плохо получалось, водка подстегнула потребность в закуске. Дарья Михайловна обратила на это внимание и добавила в тарелку парня побольше сала, а позже, когда подавала гуляш с гречневой кашей, положила ему двойную порцию.

Не прошло и часа, как в зал вошел мужчина лет пятидесяти, среднего роста, аккуратно подстриженный, в прекрасно сидящем на нем темном костюме. Это был отец именинницы Василий Трофимович.

– Здравствуйте, доктора! – Раскланялся Поспелов, подошел к Виталию и крепко пожал ему руку. – В компанию примете?

– С удовольствием! – хором ответили хозяйки и гости.

Жена принялась накладывать мужу в тарелку еду.

– Не суетись, мать. Я сыт. Только что гоняли чаи с архитекторами, корректировали планы строительства города. Хотя под водочку бутерброд с сальцом съем с удовольствием.

За столом говорили о будущем, мечтали о работе в хороших больницах, о необходимости скорейшего строительства социалистического общества, о настоящих людях, которые ради идеи готовы жертвовать собой. Потом пели, танцевали под патефонные мелодии. В доме царила веселая, раскованная атмосфера. Василий Трофимович и Виталий выпили еще по паре рюмочек. Студент смотрел на секретаря обкома, который рассказывал байки из своего дореволюционного детства, и убеждался, что он простой, открытый мужик и совсем не страшный, как ему представлялось.

На стол подали чай, хороший, настоящий китайский, а к чаю печенье «Привет» и сливочное масло. Лида взяла печеньице, намазала маслом, сверху положила второе и подала Виталию. Боже мой! Лучшего десерта он не пробовал никогда. Какой вкус, всем вкусам вкус! Мечта! Лида заметила, что ее другу понравилось угощение и преподнесла его еще раз. Шинкаренко поймал себя на мысли, что влюбился не только в печенье с маслом, но и в именинницу, угощавшую его.

Гости засиделись допоздна, глянули на часы и засобирались по домам.