Повести об удачах великих неудачников
Шрифт:
1600 плотников, столяров, мебельщиков,
1500 башмачников, кожевников, шорников,
100 конторщиков, приказчиков, чертежников,
528 ювелиров, часовщиков, гранильщиков,
106 учителей математики, литературы, танцев,
артисты, кучера, художники, ассенизаторы,
студенты, гарсоны, кровельщики, портные,
их жены,
матери,
сестры,
сыновья,
дочери, —
все в возрасте от восьми до восьмидесяти лет, кто был на баррикадах и около баррикад;
все, кто дрался с оружием в руках,
готовил
перевязывал их раны,
оплакивал мертвых;
кто говорил о них без пены злобы,
кто думал о них, как о честных бойцах за правое дело, —
все, все, все,
все нашли возмездие по формуле Тьера: «именем закона, на основании закона, при помощи закона».
Закон буржуа, защищающих свою собственность, был суров. Он определил для коммунаров только две кары:
3000 человек — расстрелять!
10 000 — сослать в колониальную каторгу!
Самый призрак Коммуны был погребен.
Ленуар чутьем стяжателя, дрожащего за свое добро, старался проникнуть в смысл эпитафии, начертанной Гюго на стене коммунаров:
«Они обращаются к будущему со словами сострадания, а не мести».
Ленуар полагал, что ничего, кроме мести, не завещали парижским стенам француз Даррак, поляк Домбровский и, может быть, даже старый итальянский патриот Маринони.
Нет, довольно — Ленуар не вернется в Париж. Провинциальная Франция благонамеренней и патриархальней. Здесь, в тихом Ла-Варенне, он останется навсегда, здесь попытается вернуть себе утраченное благополучие.
Но благополучие заставляло себя ждать. Французская промышленность оправлялась слишком медленно. Она не могла, как прежде, быстро обновлять свое силовое хозяйство. Спрос на газовые машины был очень незначительным, и производство Жана влачило жалкое существование.
Черт побери! Маринони был, по-видимому, не так далек от истины, предсказывая, что не только рабочим придется расплачиваться своими боками за воинственную прогулку немецких генералов. «Пострадают и карманы господ-фабрикантов», — говорил старик. Так и выходило.
В добавление ко всему, уход из Франции немецких полков явился сигналом к новому нашествию: им на смену явились мирные завоеватели — немецкие купцы. Эти пасынки мирового рынка, еще не могущие по-настоящему конкурировать со старыми промышленными странами, как саранча, устремились сюда на разведку. Правда, они пока больше покупали, чем продавали. Но это никого не могло обмануть. Промышленная Европа понимала, что им нужны образцы.
Одним из первых, кто обратился к Ленуару за машиной, был австрийский немец Пауль Хенлейн. Хенлейн придирчиво осматривал и даже ощупывал каждую деталь двигателя, а когда его запустили, прислушивался к его дыханию, точно врач к биению сердца больного. Он ревниво проследил за расходом газа и наконец дошел до того, что не случалось еще ни с одним заказчиком: потребовал взвесить машину. Для такой операции сооружение оказалось слишком громоздким, но Хенлейна это не смутило: он настоял на том, чтобы двигатель разобрали и взвесили каждую его часть в отдельности. А выяснив, что в машине полторы тонны, всплеснул руками:
— О, колоссально! О том не может быть и речи. Вес нужно уменьшить по крайней мере втрое.
Этот чудак весьма удивил Ленуара.
— Какое же значение имеет вес, если машина исправно работает?
— О, вы ничего не понимаете! Разве можно поднять такую махину в воздух? Она поглотит всю подъемную силу моего корабля.
Перед Ленуаром промчалось воспоминание о «кирасирском аэронавте». Неужели так быстро? Германия уже нуждается в двигателе для управляемого аэростата?
Приходилось поверить и в это. Перед Жаном стоял не легкомысленный кавалерийский офицер, а солидный инженер. Оказалось, что он спроектировал управляемый аэростат объемом в две тысячи четыреста кубических метров. Сигарообразная оболочка должна иметь пятьдесят метров в длину и девять и две десятых метра в диаметре.
В качестве двигателя изобретатель решил применить мотор Ленуара, а как горючее — светильный газ, который наполнит оболочку аэростата.
После демонстрации модели аэростата в Майнце и изучения проекта компетентными специалистами Хенлейну удалось организовать целое акционерное общество для постройки и эксплуатации воздушных кораблей.
В глазах Ленуара деньги делали серьезным всякое предприятие, а серьезное предприятие всегда заслуживает внимания.
Ленуар занялся заказом Хенлейна.
Предстояло решить две основные задачи, поставленные заказчиком: снизить вес двигателя и уменьшить расход газа. Хенлейну был дорог каждый кубометр светильного газа, перешедшего из оболочки аэростата в цилиндр двигателя. Потеря его означала и потерю подъемной силы корабля.
Хотя Ленуар и пообещал немцу вплотную заняться этими вопросами, но сам он хорошо понимал, что второе требование невыполнимо. Он даже не представлял себе, как подойти к решению этой задачи, — ведь не случайно его двигатель стяжал себе кличку «пожирателя газа».
В конце концов Жан решил, что и это не так существенно. Если дать немцу действительно легкий и надежный мотор, он должен будет его взять. Ведь ничего иного рынок ему не предложит!
Ленуар устремил все свои усилия на понижение веса мотора. Быть может, он был первым человеком в истории двигателестроения, кто задумался над такой задачей. Ему не могли помочь ни опыт предшественников, Ни практика современников. Оставалось придумать что-то свое.
Несколько месяцев ушло на эту работу. Зато, когда новый четырехцилиндровый двигатель был собран, Ленуар и сам пришел в восторг от его изящества и легкости. Он весил всего двести тридцать три килограмма! Испытав мотор, Ленуар получил мощность в 3,6 лошадиной силы при заданных девяноста оборотах. Расход газа, к удивлению самого конструктора, понизился с прежних трех кубических метров на силу-час до двух. Это было еще более приятной неожиданностью.