Повести об удачах великих неудачников
Шрифт:
Дни, оставшиеся до выставки, Ленуар провел в ознакомлении с парижской обстановкой. Все как будто бы складывалось благоприятно. Отдел тепловых машин, или, как их теперь называли, «калорических двигателей», был невелик. Главенствующее положение в нем занимали экспонаты французских фирм, а они не давали Ленуару поводов к волнению. В иностранном отделе было еще меньше примечательного. Немецкая моторная промышленность демонстрировала несколько экспонатов, в том числе мотор фирмы «Отто и Ланген» из Дейтца, близ Кёльна. Этот мотор одним своим нескладным видом вызвал смех Ленуара. Все в нем говорило о незрелости конструктора и неопытности фабриканта.
Был полдень. Весело посвистывая, Ленуар в самом благодушном настроении шел по бульвару. Только что он закончил осмотр помещения, которое предполагал арендовать под фабрику. Цена сносная, место отличное. Остается приглядеть где-нибудь по соседству хорошенькую квартирку. Сразу же после выставки, которая безусловно даст новый приток клиентов, можно будет переехать в Париж. Ах, Париж!..
Наконец-то Жан идет по его бульварам походкой хозяина жизни; наконец-то он может позволить себе все, что захочет: зайти в магазин и купить вот эту трость с яшмовым набалдашником или даже вон те часы — отличные золотые часы! Он может приобрести их, не моргнув глазом…
Черт возьми, жизнь становится занимательной! Идти по бульвару, чувствуя на груди приятную пухлость бумажника, — это, право же, лучше, чем стоять с салфеткой через руку и, испытывая щемящую легкость пустого желудка, с завистью глядеть на фланирующих франтов. Разве он, Ленуар, никогда не смотрел на клиентов почтеннейшего дядюшки Юннэ, как смотрит на него сейчас вот этот тощий гарсон с физиономией, похожей на лик святого, постящегося сороковой день?
— Эй, почтеннейший, чем знаменито ваше заведение?
Ленуар небрежно бросил шляпу на столик и уселся так, что спинка стула угрожающе заскрипела.
В ожидании своего вина он принялся рассматривать прохожих. Благодушие, охватившее его сегодня, в этот замечательный солнечный полдень, делало симпатичными всех этих бульвардье, бесцельно слоняющихся по панели и заглядывающих под шляпки встречных дам. Дамы! Черт побери, почему, право, он, Жан Ленуар, за всю свою жизнь ни разу не заглянул под такую шляпку! Ну, прежде было не до них, потом была молодая красивая жена… А теперь?.. Теперь, когда есть время, есть деньги, а жена стала старой, жирной бабой, — ничто не мешает ему улыбнуться хотя бы вон той блондинке, что так привычно уселась за соседним столиком.
Рука Жана уже потянулась, чтобы подкрутить усы, как вдруг над самым его ухом раздался скрипучий голос:
— Разрешите воспользоваться вашим столиком?
Черт бы побрал этого нахала! Мало ему столиков!
Ленуар неприветливо взглянул на говорившего, намереваясь как следует отбрить его, но осекся. Вид незнакомца был просто отталкивающим. Он походил на тонкого червя, затянутого в длинный черный сюртук.
Когда незнакомец приподнял цилиндр, Жан увидел желтый вытянутый, как дыня, череп без всяких признаков растительности. Луч солнца, упавший на этот череп, отразился на нем, словно в зеркале. Глаза были прикрыты большими темно-синими очками, и взгляд их от неуловимости казался особенно проницательным.
Прежде чем Ленуар успел что-либо ответить, незнакомец уже сидел против него.
— Судя по несколько растерянному виду, — сказал он, — вы удивлены. Но два слова — и все станет понятно. Я искал вас. Я Югон. — И, приблизив лицо к Ленуару, он зашептал…
Так вот каков он, этот Югон, крупнейший фабрикант, самый сильный и опасный конкурент Ленуара! Но почему он пришел к нему с этим «дружеским» предложением?
Югон говорил так убедительно, приводил такие веские доводы, что Ленуару наконец ничего не осталось, как прийти в восхищение от продуманности всего плана: в результате некоей махинации немецкий конкурент Отто будет уничтожен в самом начале своей деятельности. Его машины никогда не смогут конкурировать с машинами новой фирмы — «Югон — Ленуар». Это в худшем случае. В лучшем же компаньоны смогут воспользоваться идеей Отто, и тогда…
Югон многозначительно поднял палец и стал похож на проповедника.
Ленуар засмеялся.
— Но с чего вы взяли, что этот конкурент так опасен? — спросил он.
— Его машина…
— Ну что ж, я ее видел: пустяки, — важно перебил Ленуар.
Югон снял очки и маленькими глазками, едва просвечивающими сквозь тяжелые веки, насмешливо уставился на Ленуара. Потом, положив на рукав Жану свою узкую, похожую на клешню омара, руку, с расстановкой произнес:
— Вы самоубийца! На смену вашим вертушкам идет настоящая машина. Отто только подует на вас, и ваша слава рассеется, как облачко…
— Н-ну, нет! — запротестовал было Ленуар. — Я кое-что понимаю в этом деле.
— Сядьте! — тихо, но властно приказал Югон. — Мы не дети. Давайте говорить серьезно. Нельзя же воображать, что техника вечно будет ютиться в ладонях таких, в сущности, малограмотных людей, как мы с вами. Неужели же вы не видите, что наука идет вперед гигантскими шагами? Неужели проглядели, что сегодня Германия уже делает попытку обогнать нас на некоторых тропах теоретической мысли? И перегонит! Это говорю вам я, Югон, француз! Дело вовсе не в том, что немцы настойчивее нас, и даже не в том, что они хотят стать образованнее нас. Беда в том, что наша жизнь не предъявляет нам тех требований, какие она предъявляет немцам. Новая Германия молода, у нее особые, новые запросы. Это заставляет немцев и думать по-новому.
— Я не политик, сударь…
— Черт побери! Но всякий фабрикант должен быть купцом, а купец такой же политик, как министр, — не меньше! Впрочем, — Югон скрипуче засмеялся, точно провел ножом по тарелке, — впрочем… я не собираюсь делать из вас министра. Предоставьте действовать мне. Я пришел к вам только потому, что наши интересы сходятся. Уничтожив Отто и создав единую фирму, мы сможем захватить рынок. Мне не нужны ваши капиталы — у меня их больше, чем у вас. И не делайте таинственного лица — я это отлично знаю…
— Чего же вы от меня хотите?
— Объединения сил и доверия.
Доверия? Доверия к этому страшному червяку, пытающемуся уверить его, Ленуара, в том, что его машины — это отжившие вертушки, что какой-то Отто грозит ему гибелью? Нет, здесь что-то не так. Над этим нужно подумать.
Жан выговорил себе день отсрочки. За этот день, вдали от синих очков Югона, он пришел к выводу, что конкурент задумал против него какую-то темную комбинацию, а покупка патента Отто — это просто предлог. Он хочет парализовать Жана. Но нет, дудки! Не пойдет Ленуар на эту удочку. Моторы Ленуара еще покажут себя. Он не верит в мнимое превосходство немецких идей. Разговоры об опасности, грозящей со стороны Отто, — не больше как интриги Югона.