Повести
Шрифт:
— А пока, для первого знакомства, пойдемте вместе обедать, — предложил Богомолов.
Уже в столовой Ян Ушияк рассказал Мурзину, что он и его друг Ян Милек — словаки, коммунисты. Осенью сорок первого года они попали в немецкую армию и были брошены под Одессу. Но воевать на стороне Гитлера, поработившего их родину, они не пожелали и поэтому, когда их дивизия вступила в бой, сразу же перешли на сторону Красной Армии.
За обедом Мурзин узнал, что его новые друзья уже успели повоевать. Они сражались с гитлеровцами на 1-м Украинском фронте в корпусе генерала Свободы, откуда и прибыли в эту школу.
— Здесь мы изучаем ваш опыт партизанский войны. Хотим помогать свой народ, — закончил Ян Ушияк.
— Надо скорее туда, в Чехословакию, — добавил его товарищ. — А подполковник Богомолов сказал, что надо снова учить подрывное дело, стрелять по мишеням. Так вся война без нас кончится.
— Ничего, и на вашу долю останется, — вмешался Богомолов. — Но прежде необходимо усвоить тактику партизанской войны. Наши товарищи вам в этом помогут. Вот, к примеру, Мурзин. Он уже много партизанил. Поначалу на Украине, а потом и в Молдавии. Прислушивайтесь к нему, он вам добрые советы дать может. Не исключена возможность, что вместе с ним и полетите к себе на родину.
— Судруг Мурзин окажет нам большую честь, если согласится сражаться с немцами на нашей земле, — сказал Ян Ушияк.
— Согласиться недолго, — ответил Мурзин. — Только не знаю, как ваш народ нас встретит. В нашей стране весь народ был с нами. Без народной поддержки ни один партизанский отряд не выживет...
— О, судруг Мурзин! В Чехословакии народ тоже будет с нами. Мы там будем, как здесь, дома. Ты откуда, на какой земле родился?
— Я из Уфы, — вздохнул Мурзин. — Слышали про такой город?
— О! — еще больше оживился Ушияк. — Это же есть наша вторая родина. Это недалеко от города Бузулук. Мы там формировали нашу новую армию. Там жил Свобода, жил Клемент Готвальд. А еще раньше жил Ярослав Гашек. Я очень хорошо знаю Уфа. Там добрый, хороший народ. У нас в Чехословакии тоже есть добрый, хороший народ. Если полетишь с нами, сам увидишь.
В голосе Ушияка, во всем его облике было столько неподдельного дружелюбия, что и Мурзин, и его боевые друзья прониклись к нему искренним уважением.
Через несколько дней капитана Мурзина вместе с надпоручиком Ушияком вызвали на совещание к начальнику школы. Там в небольшом зале собрались партизанские командиры. Мурзин узнал Егорова, Мельника, Садиленко, Величко, Волянского, Резуто, Клокова и других товарищей, с которыми приходилось встречаться во вражеском тылу. Их представили члену ЦК Компартии Чехословакии Яну Шверме. После знакомства Ян Шверма обратился к собравшимся:
— Дорогие друзья! Гитлеровское гестапо с немецкой педантичностью истребляет цвет нашей нации — ее наиболее выдающихся деятелей. Насаждая новый порядок в Европе, немцы не останавливаются ни перед чем. Они методично уничтожают непокорное население нашей страны. Чехословацкий народ стонет под гнетом оккупации. Еще весной сорок третьего года наш подпольный Центральный Комитет Компартии дал указание о вооруженной борьбе с оккупантами в Чехословакии. А теперь мы обратились в ЦК ВКП(б) и к Советскому правительству с просьбой оказать помощь народному восстанию, которое мы готовим на территории Словакии. Нам нужны опытные кадры партизанских командиров, которые могли бы помочь нашим людям советом и делом. Чехи и словаки ждут помощи от советского народа. Там вас встретят как братьев. Ведь у нас один враг и одни цели.
После совещания Ушияк и Мурзин долго бродили по сосновому лесу. Ян Ушияк с любовью рассказывал новому другу о своей родине, о людях, которые ждут их далеко за Карпатами.
Мурзин не предполагал тогда, что судьба надолго свяжет его с этим добрым, обаятельным человеком.
...Вспоминая подробности недавнего прошлого, капитан время от времени поглядывал в иллюминатор. Неожиданно на темном фоне земли сверкнули ослепительные вспышки. Разноцветными гусеницами поползли ленты трассирующих пуль. Но по-прежнему ровно урчали моторы. Самолет приближался к линии фронта.
Уже не один раз перелетал Даян Мурзин через этот огненный вал. Бывало, щупальца прожекторов освещали кабину, словно вспышки магния, осколки зенитных снарядов барабанной дробью стучали в металлическую обшивку самолета. Но в этом грохочущем клубке молниеносных событий, где от жизни до смерти — одно мгновение, он обычно чувствовал себя настороженно, собранно, но спокойно. Его всегда больше пугала тишина — ожидание чего-то непредвиденного и потому страшного.
Слух уже привык к ровному рокоту моторов и не воспринимал его. А там, за этим рокотом, и притаилась в ночи пугающая тишина. И потому гулко забилось сердце, тошнотворный комок подкатил к горлу. Но он улыбнулся, вспомнив поговорку, слышанную от летчиков: «Кому суждено быть сбитым, тому никогда не быть повешенным».
Самолет тряхнуло, небо разорвалось огненными вспышками. Будто красные мячики начали лопаться за бортом разрывы зениток. Линия фронта!
И как ни странно, Мурзин сразу почувствовал облегчение, те самые собранность и спокойствие, которые всегда приходили к нему, когда опасность подходила вплотную. «Раз не попали с первого раза, — значит, самое страшное уже позади».
В противозенитном маневре летчики швыряли самолет из стороны в сторону. Сверкающие зарницы разрывов вспыхивали то с правого, то с левого борта, освещая напряженные лица людей в кабине самолета. Эта пляска смерти продолжалась не более одной минуты. И разом погас огненный фейерверк, смолкли разрывы. Самолет выровнялся, и снова стало слышно ровное гудение его моторов. Искрившаяся линия фронта медленно таяла за хвостом самолета, растворяясь в ночи.
Десантники оживились. К Мурзину подсел Павел Куделя.
— Даян Баянович! Все же, когда под Одессу прыгали, легче было. Родная земля рядом. А в этот раз даже и представить себе не могу, как нас люди встретят. Хоть бы язык их знать, а то ведь на пальцах объясняться придется.
— Чему ж тебя целых два месяца учили?
— Да разве за это время его постигнешь?
— Ничего. Надо будет, и на пальцах поговорим. Слово «судруг» знаешь?
— Как не знать. «Товарищ» по-нашему.
— Вот этим словом и будем орудовать, если Ян Ушияк со своей группой нас не встретит... Только беспокоиться нечего. Я этих летчиков знаю, ребята хорошие. Они и группу Ушияка вчера выбрасывали. К тому же и Величко со своим отрядом где-то в том же районе действует.
— Так я особо не беспокоюсь. С вами я куда хошь сигану. Мне просто интересно. Про Чехословакию я только в учебниках по географии читал, ну и вот, пока учились, от Ушияка, да от других кое-что слышал... А сегодня сам погляжу... Чудно.