Повести
Шрифт:
Через полчаса добрались до пещеры. Кеха огляделся кругом, прислушался.
— А зачем бояться-то?
— Эх, ушкан дикой, ничего-то не кумекаешь. Здесь мой склад, понял?.. Я хищничаю, а батя твой помогает. Попадусь в милицию, обоим капут. Мозгуешь?
Кеха взял у Андрейки куль.
— Жди здесь. Никуда не суйся, — приказал он и скрылся в темной дыре, уходящей под скалу.
В третий заход забрали остатки мяса и уже заметно медленнее пошли в гору. Вдруг Иннокентий остановился и, оглядываясь по сторонам, попятился назад.
— Мотри-ка, Андрюха, кто-то следит за нами, — прошептал он.
Андрейка разглядел следы. Неизвестный человек был в широких унтах. На носке правого унта пришита небольшая заплата.
— Это, дядя, охотник шел. Зачем его бояться-то?
— Молчи, щенок! Иди скорей, — сердито шепчет Иннокентий.
Когда подошли к скале, Кеха быстро сбросил в кусты понягу, вырвал из Андрейкиных рук куль и вышвырнул в сторону.
Андрейка разглядел те же следы, уходившие в темную расщелину под скалой, и хотел сказать об этом Кехе, но тот поднес к носу мальчика волосатый кулак, а другой рукой сгреб его в охапку и потащил на скалу, обрубленным орлиным крылом нависшую над Кехиным складом.
— Нишкни! — Иннокентий толкнул Андрейку к елке, а сам подошел к кромке скалы, где за зиму образовался толстый снежный карниз, готовый в любое время свалиться вниз.
Синие глаза Кехи, похожие сейчас на холодные льдинки, сердито пробежали по Андрейке.
— Отвернись! Сядь там! — услышал Андрейка повелительный шепот.
«Черт рыжий, больше никогда с тобой не поеду… Злюка, шипит, как змея», — ругал про себя Кеху мальчик.
Где-то внизу внезапно раздался страшный грохот. Иннокентий, бледный, с выпученными глазами, очутился рядом с Андрейкой:
— Паря… а… паря… чуть не оборвался… а… обвал… Слышь, обвал! — Он бегом спустился вниз, Андрейка кинулся за ним, запнулся и кубарем скатился к пещере.
Под скалой образовалась снежная гора, Иннокентий обежал кругом и вернулся уже успокоенный:
— Я спужался, думал, мужик там, тогда бы ему капут, а он, видно, успел уйти раньше. Вишь, какие бывают счастливчики, — как-то чересчур возбужденно говорил Кеха.
— Вот и хорошо, дядя Кеша, а то ты уже начал заикаться на скале-то.
— А што, поневоле будешь заикой, спужался-то как, дело-то сурьезное, убийство могли пришить запросто. В милицию затаскали бы нас с тобой обоих.
— Но-о?!
— Вот те и но-о! А ты как думал? Слышь, никому ни слова!
— Ладно.
Настоявшись на морозе, Самбу обратный путь бежит крупной рысью.
Кто же ходил по следам? Был в этой дыре, где Кеха прячет свое мясо. «Я хищничаю, а твой батя мне помогает. Попадусь в милицию, обоим капут…» — вспомнил слова Иннокентия. «И зачем отец связался с этим», — Андрейка с неприязнью посмотрел на Кеху.
— Вот и Баян-Ула, надо в ларек забежать, — услышал Андрейка и оторвался от своих мыслей.
Кеха бросил Андрейке вожжи и побежал к крохотному домику.
«Опять пить будут, — подумал Андрейка, увидев в руках Кехи две поллитровки, — надоели с этой водкой».
Чимита подоила свою Эрен, снова подогрела обед и села у окна. Где же Оська-то задержался? Ушел на полдня… Не случилась ли беда?
Не сидится. Принесла еще дров, бесцельно походила по избе. Стало совсем тоскливо, будто кто-то тяжелой рукой давит на грудь и плечи. А сердце-то стало совсем дрянь, ноет и ноет. Надо сходить к соседям, на людях-то, может, полегчает.
Дверь подперла коромыслом и направилась к воротцам. Сидевшая на привязи лайка загремела цепью и жалобно заскулила.
— Ой, Тумурка, прости старую, она, кажись, совсем рехнулась, — проворчала Чимита и вынесла из кладовки большого налима. Разрубила на куски и кинула в Тумуркино корыто.
— Ешь, Тумурка, на здоровье… а вот хозяин-то твой голодом бедует. Ох, беда, беда!
В ограде соседа стоит вспотевший бригадный гнедко Самбу.
«Куда-то ездили ихний тала с Андрейкой. Уехали утром, а вернулись только что. У мужиков-то много путей-дорог», — думает Чимита, а у самой перед глазами темно-медное лицо Осипа, усы и бородка в сосульках, измученные печальные глаза под изношенной ондатровой шапчонкой.
— Дьявол побери, чуть под обвал не угодил, — услышала Чимита.
Из дома доносился смех. Только открыла дверь, в нос ударило винным перегаром и свежим звериным мясом. — Амар сайн, добрые люди.
— Мэндэ, тетка Чимита. Садись отведать свежинки, — соскочил со стула хозяин.
— Спасибо, Буин, не могу.
— Садись, садись за стол, хошь чайку выпей, — приветливо приглашает хозяйка.
— Спасибо, Ханда. Пришла спросить, не встречали ли моего старика. Ушел на денек, а уж вторые сутки где-то пропадает.
— Э, суседка, не печалься, сама знаешь — дело таежное, — успокаивает Буин.
Сидевший за столом Андрейка вскочил на ноги.
— Бабка Чимита, а на одном унте Осип-бабая заплата пришита? На носке…
— А ты, сынок, где видел?
— Там, у скалы, где… обвалился снег.
Андрейке стало совсем худо, когда он увидел, как побледнела бабка Чимита, а Кеха, сделав страшные глаза, ввязался в разговор:
— Ой-ой, Андрюха, не тумань-ка бабке мозги! Ты, бабка Чимита, не слухай его, следы-то эвон у ущелья Семи Волков свернули с дороги в марник.
— Нет, нет, я видел следы у скалы…
— Куда вы с Кехой-то ездили? — спросил Буин, — Да там же ведь пещера Покойников.
— Это тот Чум Покойников, про который Осип-бабай нам рассказывал?
— Он и есть.
Андрейка выскочил из-за стола. Он почуял что-то неладное. «А может, Осип-бабай под обвал попал? Может, его нарочно?» — пронеслись тревожные мысли.
— Я, бабка Чимита, знаю прямую чумницу, на лыжах вмиг сбегаю, — выпалил он, надев куртку и нахлобучивая шапку.
— Может, не надо, сынок? Может, сам…