Повод для оптимизма? Прощалки
Шрифт:
«А напоследок хочу рассказать историю совсем другого человека. Я бы даже написала – Человека, с большой буквы. В 1940 году у ворот японского консульства в Каунасе столпилось несколько тысяч страждущих. Это были евреи, бежавшие от гитлеровцев на территорию Советского Союза. Формально их должны были отправить обратно. Единственная возможность избежать гибели была получить транзитную визу через территорию Советского Союза. И даже те посольства, которые имели право выдачи подобных виз, вовсе не спешили это делать. Отчаявшиеся беженцы нашли выход на японского консула Сугихару. Обратились к нему с просьбой о выдаче транзитных виз. Сугихара, дипломат страны, воюющей на стороне Германии, вынужден был запросить свой МИД. Япония, естественно, отказала. И Сугихара принял решение: на свой страх и риск начал выписывать транзитные визы. Несколько дней с утра до вечера он делал это в консульстве. Затем консульство закрыли, и он продолжил работу в гостинице. А потом из окна поезда, увозившего его из Литвы, он выбрасывал чистые бланки со всеми печатями. Учет никакой не велся, виза выдавалась на семью, в которой могло быть как минимум два человека, а реально и три, и пять, и десять. Когда вдова праведника Сугихара уже спустя много лет приезжала в Израиль, откуда-то всплыла цифра – 50 тысяч человек, живущих сегодня благодаря этим нескольким суткам напряженной работы японского дипломата».
Вот так. Один человек – не воин?
Я полагаю, что не все вы знаете, кто такой Иван Демьянюк. А это человек, который наделал много шума и, кстати говоря, продолжает вызывать шум. Я расскажу вам вкратце.
Это нацистский преступник, который после войны сумел бежать в Соединенные Штаты Америки, где в течение тридцати пяти лет успешно скрывался от охотников на таких преступников. Но потом в конце концов его нашли, и еще тридцать лет он бодался и вполне, в общем-то, успешно отбивал атаки этих людей. И вот наконец совсем недавно американский суд постановил депортировать его в Германию, чтобы там его судили.
На всякий случай хочу вам напомнить: утверждается, что он причастен к смерти 29 тысяч человек. Но Демьянюку 89 лет. Он плохо ходит, плохо слышит, плохо видит и вообще плохо соображает. И многие говорят: «Да оставьте его в покое. Он старый человек. Какой смысл его судить?»
Я вам скажу, какой в этом смысл. Во-первых, суд должен доказать его вину. Должно быть доказано, что он действительно виновен в таком страшном преступлении. Во-вторых, он должен услышать приговор. Он должен услышать то, что о нем думают. Он должен уйти в могилу, понимая, что он осужден, что он мерзавец и преступник. Обязательно должен. Но поскольку в Европе нет смертной казни (и я этому очень рад), его должны в случае доказательства его вины приговорить к пожизненному заключению. И отпустить. Да-да, отпустить, на все четыре стороны. Исходя вот из чего. Он очень стар, он очень болен, не надо его держать в тюрьме. И он будет жить, время от времени ловя на себе взгляды окружающих, взгляды, в которых все будет сказано по поводу того, кто он есть. Такой суд, может, чуть-чуть очистил бы воздух.
Вообще я бы хотел, чтобы состоялись суды над всеми преступниками, которые погубили жизни тысяч и миллионов людей. И неважно каких – нацистских преступников или советских. Я бы этого хотел. Мне могут на это сказать: «Послушай, они давно умерли, оставь ты их в покое». Неважно, что они давно умерли. На мой взгляд, суд должен быть. Преступники должны быть названы преступниками. Преступления должны быть названы преступлениями.
Уж если судят Демьянюка за 29 тысяч погубленных жизней, то как же те, которые загубили миллионы жизней? Их не надо судить историческим судом? По-моему, надо. Если это произойдет, то дышать действительно станет легче.
Вчера я прилетел из Франции, где мы снимаем документальный фильм, наподобие «Одноэтажной Америки», но про Францию. И конечно, у меня очень много французских впечатлений. Я хотел бы поделиться с вами одним из них.
Мы недавно были в Бургундии. Вы, наверное, знаете, что там производят очень много прекрасных вин. В том числе, пожалуй, одно из вообще самых знаменитых вин Франции, которое называется «Романе-Конти». И нашу телевизионную группу впервые в истории пустили снимать вот эту лозу, небольшой участок, где растет этот знаменитый виноград. Участок размером 1,8 гектара. Понимаете, какой он маленький? Всего пять тысяч бутылок в год. Стоимость этих бутылок… лучше я даже говорить об этом не буду. И вот хозяин этого участка нам рассказывал о том, какая это ценность, какое это легендарное вино.
В какой-то момент Иван Ургант, вместе с которым мы снимаем этот фильм, задает ему вопрос: «Скажите, пожалуйста, почему здесь нет никакой охраны? Не то что заборов нет, но вообще нет ни одного человека, который бы охранял эту колоссальную ценность. Как же так?» Француз на меня посмотрел с некоторым недоумением, считая, что я, может быть, неточно перевел то, что спросил Иван (который, к сожалению, по-французски не говорит). Но я ему подтвердил: «Нет, именно это он и сказал». Тогда он взглянул на Ивана и спрашивает: «А зачем?» Иван ему говорит: «Ну как зачем? А если какой-нибудь ваш конкурент проникнет сюда ночью, обрызгает все ядом…» Француз посмотрел на него с еще большим недоумением, я бы даже сказал, с растерянностью, и ответил: «Месье, за всю историю Франции не было случаев, чтобы кто-то уничтожал лозу. Даже во время войны старались щадить эту лозу. Это часть нашей культуры, это часть нашей истории, это наша кровь. Этого не может быть. Этого не может быть, потому что это не придет в голову ни одному французу».
Должен сказать, что это на меня произвело впечатление.
Недавно я рассказывал об одном впечатлении, которое я получил во время съемок документального фильма о Франции под названием «Тур де Франс». Вообще впечатлений очень много, и сейчас я хочу рассказать еще одну историю.
Я начну издалека. Вы знаете, что человечество всегда мечтало летать. Об этом свидетельствуют мифы и легенды: Дедал и Икар, летающий ковер и прочее. Но не все знают, что первый человек, который осуществил эту мечту, то есть поднялся в воздух, был француз. Его фамилия была Монгольфье. И вот он 4 июня 1783 года запустил первый воздушный шар. И в этом же году первый человек поднялся над землей на воздушном шаре. Впервые человек поднялся и поплыл в воздухе.
Так вот, каждое 4 июня в городе, где это произошло (а это произошло в городе Анноне), на Площади сапожников проводят церемонию, во время которой повторяют этот запуск. Наша съемочная группа приехала в Анноне ночью, 3 июня, а 4-го мы присутствовали на этой церемонии. Это было необыкновенно интересно. Был установлен помост, вокруг которого за перегородкой собралась огромная толпа. На этом помосте человек двенадцать разложили точную копию того воздушного шара, который изобрел Монгольфье. Достали огромный чан, набили в него сена, зажгли. Сено горело, и горячий воздух заполнял и постепенно надувал шар, который держали над огнем. В конце концов в какой-то момент они отпустили веревки, и шар поднялся в воздух. Все выше, выше, выше… и вот он стал маленькой точкой.
Было много восторгов, все аплодировали, кричали. Но на меня главное впечатление произвели сами люди, которые запускали шар. Они были одеты в костюмы того времени. И кроме того, была целая группа как бы зевак – тоже в одежде XVIII века: пятилетние дети, подростки, взрослые, старики. Знаете, о чем я подумал? Я подумал: ведь вот для них их история будет не книжка, не что-то далекое и чужое. Это будет то, что произошло сегодня. Они проживают свою историю.
Никто им не приказывает это делать, каждый город организует такие вещи самостоятельно. Причем таких праздников во Франции сотни. Никаких комиссий. Никто ничего не проверяет. Зато у людей появляется ощущение: история – это я. Это не что-то чужое, это моя жизнь.
В этой передаче одна женщина, представитель старшего поколения, выразила свою глубокую благодарность Михаилу Сергеевичу за то, что он сделал. Разные люди оценивают это по-разному. Я лично всегда готов ему поклониться за то, что я не боюсь говорить, за то, что я могу ездить куда хочу, читать что хочу, смотреть в кино что хочу, зарабатывать как хочу. А без него этого бы не было… «никогда» – не скажу, но долго бы этого не было. Молодые люди, которые не знают, какая была жизнь тогда, иногда заблуждаются. Душило или не душило – ну, кого как. Меня лично душило. Я даже не мог тогда появиться на телевидении.