Поймать лисицу
Шрифт:
— Нет, один — боюсь, — ответил Раде. — А с тобой ничего не страшно…
— Я тоже один боюсь, — успокоил братишку Йоле. — Ну, пошли!
Они стали медленно спускаться со склона.
— А вдруг немцы вернутся? — спросил Раде, вприпрыжку сбегая вниз.
Йоле остановился.
— Слушай, малыш, — сказал он серьезно. — Во-первых, немцы не вернутся, если уж они ушли. А во-вторых, не болтай так громко и раскрой пошире глаза да поглядывай по сторонам.
Раде, хоть и обиделся, все же понимал, что Йоле прав. Он постарался идти
На околице Йоле замедлил шаги. Он даже немного согнулся — совсем как Момир в тот раз. И так же, как тогда Момир, сказал братишке:
— Раскрой глаза пошире и смотри!
При воспоминании о Момире сердце Йоле сжалось. "Интересно, где он? — думал мальчик. — Ушел ли в партизаны?"
Тем временем подошли к первому огороду. Йоле огляделся и, отдав брату мешок, ловко взобрался на ограду и соскочил по другую ее сторону.
— Давай мешок, — сказал он Раде, — и лезь сюда.
Наверное, от страха, что оставался за оградой один, Раде в мгновение ока вскарабкался на ограду. Йоле протянул ему руки:
— Прыгай! Сначала походим по дворам, а после пойдем за картошкой Момира, — сказал шепотом Йоле.
Под деревом они обнаружили немецкие патроны.
— Не вздумай собирать! — приказал Йоле брату. — Ищи только еду!
Они начали поиски.
Всюду на земле валялись клочья сена, соломы, лошадиный навоз. Ничего съедобного не попадалось.
Наконец Раде нашел несколько головок лука. Пощупав их, Йоле две выбросил, а одну положил в мешок. Подняв консервную банку, он перевернул ее и, увидев там остатки мяса, протянул банку братишке.
— Ешь сам, — отказывался Раде.
— Бери, раз тебе говорят, — рассердился Йоле, и мальчик послушно съел кусочек мяса.
— Вкусно! — сказал он.
Йоле довольствовался тем, что облизал палец. "Да, у этих фрицев, сволочей, неплохая жратва", — думал он, обшаривая глазами каждый кустик.
Не найдя больше ничего, пошли к дому Душана. Двигались крадучись, озираясь. Но и здесь никого не было. На том месте, откуда Йоле смотрел, как Момир закапывал Ковильку и ее ребенка, мальчик остановился. Рядом высился едва заметный могильный холмик. "Там они, несчастные, и лежат вдвоем…" — подумал Йоле, сдерживая подступившие слезы. Подошел Раде.
— Войдем в дом? — проговорил он чуть слышно.
— Нет, сюда не будем, — ответил Йоле и пошел прочь.
Они вошли во двор Милоша.
— Я пойду в дом, а ты останешься караулить, — сказал Йоле. — И не бойся. Только смотри в оба, чтобы нас тут не застали врасплох. А заметишь что-нибудь или услышишь — свистни! — наставлял он брата, как когда-то его самого учил Момир. — Сразу беги в огород, я тебя догоню… Понял?
Малыш кивнул. Йоле шмыгнул в дом.
Раде остался один, и все вокруг показалось ему страшным. И этот полусгоревший дом, и опустевший огород, и обезлюдевшее село. Все! "Как он сказал? Беги в огород…" — думал Раде, испуганно
Это придало ему сил. "Ведь смелость проверяется на деле!" Раде окончательно приободрился. Нет, нет, он не убежит. Вот он — стоит себе один-одинешенек и никого не боится. Йоле не зря взял его с собой.
Наконец Йоле вышел во двор.
— Ну как, нашел что-нибудь? — спокойно спросил малыш, всем своим видом выражая пренебрежение к опасности.
— Не спрашивай. Давай-ка поторапливаться, — оборвал его Йоле.
"Надо же, он даже не замечает! — с досадой отметил Раде. — Не замечает, что я не боюсь!"
Когда вышли на улицу, в ноздри им ударил тяжелый запах гари, испражнений — какое-то невыносимое зловоние. "Как будто они простояли здесь целый месяц", — подумал Йоле. Он посмотрел в сторону своего дома, амбара, и что-то неудержимо потянуло его туда…
Но сначала был дом дяди.
— Смотри внимательно, — снова приказал Йоле мальчику, а сам юркнул в подвал.
Оставшись во дворе, Раде смотрел на обгорелые стены дома, вспоминая Лену и Влайко. "Где они сейчас, живы ли? Соберемся мы когда-нибудь вместе?"
Неподалеку была куча мусора. Чего только он там не увидел: окровавленные бинты, пузырьки, консервные банки, гильзы. Раде отпихнул ногой выброшенную конскую упряжь. "Здесь, видать, госпиталь был", — предположил мальчик, поднимая с земли пузырек. Подобрал еще какую-то коробочку, встряхнул ее — оказалась пустой. Поднес к носу — чем-то пахло. Он положил коробочку в карман. Туда же положил и несколько пузырьков, которые, правда, могли разбиться, настолько тонкими и хрупкими они были, но — была не была! "А этими бинтами перевязывали раны", — думал мальчик, обходя окровавленные бинты.
Вышел из подвала Йоле. Раде показал ему на недавно убранное картофельное поле, где высился небольшой холмик. Видно, там было что-то закопано.
Найдя поблизости палку, Йоле принялся разрывать холмик. Потом, опустившись на колени, вдвоем разгребали землю руками. На дне ямы они нашли свиную шкуру, по всей видимости недавно содранную. Йоле потянул ее на себя изо всей силы. Вместе со шкурой вывалилась и свиная голова.
— Это фрицы закопали, — сказал Йоле, запихивая добычу в мешок.
Он забросил мешок за спину, пошли дальше. Проходя по деревне, не удержались — остановились возле своего двора. Долго смотрели на пепелище. Йоле казалось, что вместе с домом, амбаром и Дарьей сгорело все, что было хорошего в его жизни. Раде дернул его за рукав:
— Пойдем, Йоле…
Глаза у мальчика были мокрыми. Йоле держался.
Ребята молча поднимались в гору, неся полмешка картошки, свиную шкуру и голову. Когда приблизились к месту, откуда утром наблюдали за деревней, солнце уже клонилось к закату. Йоле сбросил мешок на землю, сказал брату: