Поймать наследницу, или Билет в высший свет
Шрифт:
И, кажется, я знала, кого нужно за это благодарить.
18.3
Лестер Этелхард
Несмотря на сильнейшую неприязнь, которую Армэль Брорнаред испытывал к Лестеру, он всё же предоставил ему комнату на ночь. Не такую большую и удобную, какая полагалась бы в таком случае, но в ней хотя бы была кровать — и это уже можно было бы счесть плюсом.
Лестер не собирался оставлять Клэр без присмотра — среди стольких ненадёжных мужчин. К счастью, камеристка Рона с радостью предоставляла ему всю нужную информацию. По его же совету пообещала остаться ночевать с ней в одной комнате и обязательно проверить, заперта ли дверь изнутри. Это немного успокаивало. Ведь в невинности намерений Армэля он вовсе не был уверен.
К тому же имел на ночь обширные планы: рассказ Клэр о том, что она видела некую загадочную дверь, вселял немалые тревоги. Состояние дома было удручающим, но обрушенная крыша южного крыла, покорёженные стены говорили о том, что разрушение произошло вовсе не от старости.
Надо бы разведать, что там к чему.
Но для начала предстояло дождаться, когда все гости, пожелавшие остаться на ночь, отправятся спать.
Лестер сначала прошёлся по комнате, посмотрел в окно, за которым было тихо и темно. Скоро все парочки, которые совершали вечерний променад по саду, разошлись — и бал понемногу стих.
Лестер в ожидании присел на софу. Глаза нещадно слипались, но приходилось одёргивать себя, чтобы не уснуть. Возможность осмотреть дом, где мало слуг и совсем нет охраны — попросту потому что хозяину не на что их содержать — предоставляется не так уж часто.
Поэтому Лестер ждал и размышлял о том, что случилось сегодня между ним и Клэр. Сначала всё было просто прекрасно. Ровно до того мига, как он снова дал волю своему любопытству и нетерпению.
Та сущность, которая время от времени напоминала о себе из-за глухой стены внутреннего блока, вновь встрепенулась — стоило только ощутить отклик магии Клэр даже через барьер драконьей чешуи. Огонь полился по венам, сердце заколотилось, словно колокол — звоном наполняя всё тело. Сдерживаться стало совершенно невозможно. И Лестеру не удалось это утаить. Не удалось сохранить полную невозмутимость.
Жаль. Клэрис снова разозлилась и обиделась. Придётся исправлять.
Скоро мысли стали путанными. Пытаясь сбросить муторную сонливость, Лестер встал и вышел из комнаты, чтобы провести небольшую разведку. К счастью, во мраке — спасибо сарканьей крови — он даже без свечей видел довольно неплохо: брать с собой канделябр не придётся. Но, видимо, где-то он всё же свернул не туда, потому что вдруг обнаружил себя возле двери комнаты Клэр. Огляделся и не смог вспомнить, как тут оказался.
Внутри было тихо: наверное, девушки уже спали — не стоит их беспокоить даже под предлогом заботы. Но едва Лестер решил, что надо уходить, как его со страшной силой потянуло вперёд. Словно кто-то упорно толкал его изнутри: давай, открой дверь и войди! Взглянешь одним только глазком — и сразу назад.
Я только проверю, заперто ли, — решил Лестер и взялся за ручку. Толкнул — дверь поддалась, открылась без единого звука. В комнате было темно. Лишь огромная луна, которая, как начищенное серебряное блюдо, висела на небе, смотрела в окно с противоположной стороны и освещала очертания мебели.
Надо уходить! Но тело не слушалось.
Будто по чужой воле Лестер ступил внутрь и прошёл до высокой постели, где спала Клэр. Он чётко видел её изгибы, отрисованные тонким одеялом. Даже черты лица различал — такие безмятежные и притягательные.
Девушка вздохнула и нахмурилась, будто что-то почувствовала, но снова крепко уснула. Лестер приблизился ещё — и вдруг заметил, что от неё исходит золотистое сияние, приглушённое лишь тонкой преградой ночной сорочки. Оно отдавалось в магическом контуре хорошо изученной силой. Его силой.
Он подошёл вплотную и, осторожно взяв девушку за плечо, перевернул на спину, уже не боясь разбудить. Через её нежную кожу просвечивал огненный источник, который пульсировал в такт биению сердца. Совсем, как после того поцелуя в экипаже.
По спине прошибло холодным потом.
— Клэр! — позвал Лестер, испугавшись, что снова что-то сделал не так и навредил ей.
Девушка распахнула глаза.
Он вздрогнул и… проснулся.
— Древнейшие… — выдохнул в потолок, куда в первый миг упёрся мутным взглядом.
Провёл ладонью по лицу, сгоняя остатки тяжёлой дремоты. Шея затекла в неудобном положении, отсиженная нога по ощущениям превратилась в кисель. Но это был всего лишь сон! Сон… Как же хорошо.
Сколько теперь времени? Кажется, уже давно пора выходить!
Лестер осторожно выглянул из комнаты — никого. Пощипывая себя за руку, чтобы убедиться, что теперь точно не спит, он прошёл дальше по коридору — в ту сторону, где встретил Клэр — чтобы оттуда двинуться к южному крылу.
То и дело вдалеке приглушённо раздавались чьи-то голоса: ещё не все слуги легли спать. Но вокруг всё равно было пустынно, и дом казался совсем заброшенным.
Чем дальше Лестер уходил от центральной части Квиткоста, тем больше укреплялось это жутковатое ощущение. Кажется, где-то было разбито окно — заметно сквозило, ветер подбрасывал пыльную занавесь в конце коридора. Хорошо, что заранее удалось изучить раздобытый в Кадастровой конторе план дома — тут и правда немудрено заплутать.
Вскоре Лестер явственно начал ощущать упругий барьер чужой силы. Прозрачной, как родник, и острой — такая свойственна лишь чистокровным эльфитам. Значит, та самая дверь с заклинанием, о которой говорила Клэр, уже близко!
Но оказалось, это не совсем так. Чем быстрее шёл Лестер, тем больше путался. Как будто магический фон искажала посторонняя сила, пробиваясь даже через завесу эльфитских заклинаний. Вскоре она превратилась в монотонный зов, который доносился из далёких глубин. Словно кто-то просил помочь ему и освободить как можно скорее.
Стало не по себе.
Вдалеке, сквозь полную темноту пустого коридора, проступило слабое сияние. Лестер прибавил шаг — и тогда вдруг понял, что кто-то идёт следом. Стало светлее.
— Это уже форменная наглость! — раздался позади голос Армэля. — Я представлял, что рискую, оставляя тебя здесь. Но надеялся, что ошибаюсь.
Лестер вздохнул и остановился. До цели оставалось всего ничего! Но теперь она вмиг стала недостижимой.
— Я просто прогуливался, — он повернулся к графу. — Никто не запрещал.