Поющие камни
Шрифт:
Сегодня урок был в самом начале. Кешка стоял на своей скале и строго покрикивал:
— Так! Взмах левой, правой, ноги не сгибай!
Петя старался вовсю. Вдруг Кешка испуганно всплеснул руками и закричал:
— Шторм в двенадцать баллов! Камера лопнула! Переходи на столбик попеременно правой рукой, левой ногой! Так! Молодец! Я сейчас... — Кешка бултыхнулся в воду.
И тотчас же пустынный берег ожил: из-за камней и кустов шиповника выскочили пионеры из Петиного отряда. Они давно разгадали Кешкину затею и потихоньку следили за успехами Пети. Ребята стали спускаться к берегу. Трое лучших пловцов вскарабкались на скалу и, уперев руки в колени, смотрели вниз, готовые в любой момент броситься на помощь.
Когда из камеры начал со свистом выходить воздух, Петя сильно испугался: он находился на такой глубине, что не доставал ногами дна, но, услыхав решительную команду своего учителя, выпустил тонувшую опору и начал проделывать руками и ногами знакомые движения.
Вот Петя, поощряемый Кешкой, который, как настоящий дельфин, вертелся вокруг него, вытащил руку из воды и занес ее вперед. Прошла необыкновенно долгая секунда, и над бухтой понеслись такие радостные крики, что перепуганные бакланы и серогрудые чайки тучей снялись со своих гнезд:
— Плывет!
— Петька поплыл!
— Ура, ребята!..
Петя слушал голоса друзей, и сердце его замирало от счастья, а руки и ноги стали вдруг необыкновенно сильными и ловкими. И вода, та самая непокорная вода, которая несколько минут назад предательски расступалась и тянула на дно, сейчас, словно по волшебству, стала упругой и послушной. Петя плыл очень медленно, фыркая и отплевываясь от горько-соленой воды, но ему казалось, что он движется со скоростью птицы.
Рядом с Петей, чуть не задевая его плечом, держался Кешка. Мокрое лицо его было сурово, только глаза выдавали гордую радость человека, передавшего свое уменье товарищу.
ПУТЕШЕСТВИЕ СТРУЖКА
Всю ночь Стружок и его хозяин, ночной сторож Пал Палыч, охраняли шлюпки водной станции. Собственно, охранял Стружок, а Пал Палыч, закрывшись тулупом, дремал в старом баркасе. Услышав подозрительный шум, Стружок вскакивал в баркас и начинал стягивать с Пал Палыча тулуп. Сторож, кряхтя, поднимался и кричал в темноту хриплым голосом:
— Кто там ходит? Вот я вас сейчас похожу, полуночники!
Утром Пал Палыч разводил огонь в печке, сделанной из корпуса плавучей мины, доставал из рундука, стоявшего на баркасе, мешочек с чечевицей.
— Хороший продукт, — говорил старик, лукаво посматривая на Стружка, и начинал пересыпать с одной заскорузлой ладони на другую звенящие зерна.
Стружок терпеть не мог вареную чечевицу. Ел он ее только в редких случаях, когда у соседнего причала не было судов. А это случалось очень редко.
У портовых причалов близ водной станции не переводились морские гости. Часто одни корабли еще не успевали разгрузиться, а на рейде посреди бухты уже стояли новые суда и ждали своей очереди.
Это были очень большие пароходы или теплоходы, седые от морской соли, осевшей на бортах. Одни из них привозили чай из Китайской Народной Республики, другие — цемент из Новороссийска, третьи — муку из Одессы, рыбу с Камчатки или другие грузы из разных стран. Были тут корабли из Австралии, Англии, Норвегии, Франции. Всех и не перечесть.
Стружок не знал, откуда приходят и куда уходят корабли, но он безошибочно отличал иностранное судно от родного, советского. Если к причалу подходил иностранец, Стружок даже не подбегал к трапу, а только издали следил, как из трюмов поднимались мешки, ящики и скрывались в складках, обитых волнистым железом.
Пока иностранное судно стояло у причала, Стружок скудно питался сухарями и чечевицей, а ночами часто поднимал ложную тревогу и будил своего ворчливого хозяина. Зато стоило пристать советскому судну, как Стружок первым мчался по трапу и, поводя носом, безошибочно находил камбуз, где для смышленого пса всегда находилась вкусная еда.
Сегодня Стружок побежал завтракать на большой корабль, который вот уже целую неделю стоял под погрузкой недалеко от водной станции.
Подбежав к дверям камбуза, Стружок встал, на задние лапы и залаял.
— С добрым утром! — отозвался кок и заставил Стружка изобразить «лихого боцмана».
Это была одна из забавных штук, которым научили моряки собаку.
Кок надел на голову Стружка бескозырку, а в зубы вставил трубку. Получился заправский «морской волк» с белой бородой и сивыми усами, очень похожий на Пал Палыча.
После представления Стружок сытно поел и прилег в коридоре за большим мотком пенькового каната.
Проснулся Стружок от необыкновенной тишины. Не слышно было грохота лебедок. Не свистели катера, обычно сновавшие по бухте, только где-то глубоко внизу кто-то так тяжело дышал, что от этих вздохов вздрагивало все судно. Почувствовав неладное, Стружок бросился к сходням, но на их месте он наткнулся на железную стенку. Во время поисков выхода с корабля он забежал на корму и вдруг почуял, что больше не пахнет землей. Отовсюду ветер приносил запах теплой морской воды и соли.
Стружок сел и заскулил, глядя за корму, где далеко-далеко в вечерней дымке таяла узкая коричневая полоска.
— Ты что это расплакался? А еще морской пес! — проговорил матрос, проходивший по палубе.
От участия, которое слышалось в голосе матроса, и от прикосновения его ласковой руки Стружок заскулил еще сильней.
Скоро Стружок привык к корабельной жизни. Только вечерами, когда наступало время дежурства с Пал Палычем, Стружок забегал на корму и смотрел на искрящуюся водяную дорожку, оставляемую корпусом корабля.