Позади Москва
Шрифт:
«Статус – недействующий. Принадлежность – ГА… Регламент работы – брошенный… Длина 400 м. Ширина 18 м. Освещение – нет. Покрытие твердое (асфальт)».
– Ни хрена не асфальт, – сказал по этому поводу поднятый им из трехчасового сна офицер штаба, знавший, по мнению генерал-полковника Сидорова, почти все. – Бетонные плиты, заросшие травой. Оттуда даже мотодельтаплан не взлетит… И деревня нежилая.
У американцев был широкий выбор. В районе действия 1-й бронетанковой есть не только бывший аэродром Канаево. Есть и бывший аэродром у деревни Селы, Нелидовского района. Наконец, есть Андреаполь, где до 2009 года базировался расформированный теперь 28-й ГИАП на «МиГ-29». Можно было догадаться, что 501-й авиационный полк этой дивизии будет свободно перемещаться между этими тремя ВПП и десятком совершенно необорудованных импровизированных площадок. В конце концов, «Апачи» – это не стратегические бомбардировщики, много им не надо.
– Цель № 4, наблюдаю воздушный подрыв ГЧ…
Подполковник вдруг осекся и замолчал. Командующий фронтом отвел взгляд от экрана: тот по-прежнему демонстрировал рамку растянутой на всю его ширину программы-плеера, но само изображение исчезло, сменившись ровным серым фоном. Подполковник подергал провод, потом перегнулся со своего места вперед и проверил соединение переходника. Это было глупо: сигнал на экран шел, в этом отношении ничего не изменилось. Исчез сигнал со спутника, а у этого могло быть триста причин, ни одна из которых не имела отношения к железу и людям, находящимся в этой комнате. Сидоров не имел понятия, как организована ретрансляция сюда от спутника, висящего в нескольких сотнях километров над головой. Или не висящего, а плывущего. Он наверняка понял бы, если ему объяснили, но в этом никогда не было нужды.
Подполковник уже закончил дергаться и начал колотить по сенсорным клавишам пальцами правой руки. Со впечатляющей скоростью. Бог весть, что там ему удастся добыть. По этому вопросу и без него было кому командовать, и то, что было слышно генерал-полковнику из его кресла, его вполне устроило. Если справиться с технической неполадкой возможно, с ней справятся. Ну, видео в любом случае было баловством, стимулирующим боевой дух, но отвлекающим от дела. Раньше отлично обходились без такого, и ничего. Главное – поражение целей. Желательно полное.
Типы машин, которыми был оснащен 501-й авиационный полк, он знал наизусть: 1-й батальон – «Апачи», 2-й и 3-й батальоны – «Черные ястребы». Только что переброшенный обратно в Европу 4-й батальон – тоже «Апачи». Он даже знал имя командира этого батальона: Крис Барнвелл. Потому что именно 4-й имел свежий боевой опыт и являлся самым опасным из всех. Но не знал, кто командует «Чинуками» и даже то, есть ли сейчас «Чинуки» в составе дивизионной авиабригады. В принципе, любая «тяжелая» авиабригада должна была их иметь, и в одном из прочитанных им документов говорилось, дословно: «When fully constituted, the brigade will have Apaches, UH-60 Black Hawks and CH-47 Chinooks – a total of 113 aircraft», то есть: «Когда бригада будет развернута полностью». Пока считалось, что не включенный в состав авиаполка 127-й авиабатальон обеспечения оснащен теми же «Черными ястребами» в вариантах UH-60 и EH-60 [18] . В батальоне – 32 одних и 19 других машин соответственно: нам бы такие батальоны… В любом случае полнокровный ударный батальон «Апачей» – это 24 машины, боевой вылет каждой из которых может стоить ему на поле боя танка с обученным экипажем. Батальон «Черных ястребов» из входящих в состав полка – еще 30 машин. Способных нести на подвеске ракеты AGM-114 Hellfire: однозначно одного из лучших противотанковых средств во всем арсенале ВВС США. Интерпретация данных спутниковой разведки давала около 60 вертолетов на поле бывшего аэродрома Канаево. Это составляло лишь несколько более половины от расчетного числа машин в американской авиабригаде, но и это его устраивало полностью. Баланс между стремлением нанести удар по ним как можно скорее и стремлением нанести удар всеми наличными «Точками» и «Ураганами» одновременно был непростым. Дай-то бог, с «Целью № 4» они не опоздали.
18
Вариант машины, приспособленной для радиоэлектронной борьбы и специальных операций.
Наряд сил для цели типа «вертолеты на посадочных площадках» составлял по всем инструкциям одну ракету 9М79-1К или две 9М79-1Ф. Слово «или» в трехминутном докладе командира 448-й ракетной бригады Соколова полсуток назад привело комфронта в такую мгновенную ярость, что в итоге на Канаево пустили все три. Драгоценнейших, стоящих миллионы рублей, занимающих в производстве полного цикла многие месяцы. Воздушный подрыв означал детонацию ГЧ типа 9Н123Ф, но, возможно, за него приняли подрыв центрального заряда в ГЧ типа 9Н123К, высвобождающего осколочные боевые элементы. 50 штук по 1,45 килограмма взрывчатки и 316 осколков в каждом. Как известно, договор 2008 года о кассетных боеприпасах ни Россия, ни США не подписали, приведя правозащитников в негодование. Вот и еще один эпизод кровавых злодеяний российской военщины… Сколько ракет дошло до цели? Настоящая ли это цель или они купились на ложную? Видео со спутника, при всем его полуабстрактном качестве, ответило бы на этот вопрос: вторичные детонации на нем наверняка были бы очевидны. Все же жаль, что его нет, и теперь придется ждать подтверждения эффективности ударов долгие десятки минут.
– Товарищ командующий фронтом… – Полковник ВВКО [19] подошел со спины, склонился к самому уху. – Восстановить связь со спутником не удается. Более того…
– Со спутником? Не с ретрансляционным центром? Сколько там звеньев досюда…
– Так точно, товарищ командующий фронтом. Со спутниками, сразу тремя из последней группы.
– Из восьми запущенных.
– Так точно. И еще трех более старых КА, довоенного времени. Я запросил Контроль космического пространства напрямую, они ответили оперативно. Ни одного запуска американцы или европейцы за последние сутки не производили, ни один противоспутник не сработал. Да и не мог бы один… Все замолчавшие единицы – разных типов, на разных орбитах. Геостационарных, средневысотных, низких наклонных. Их нельзя было уничтожить сразу. А связь со всеми шестью пропала совершенно синхронно, в течение одной секунды. И поскольку с остальными связь есть, значит, дело не в технических неполадках со связью на нашей стороне.
19
Войска воздушно-космической обороны – отдельный род войск современных ВС РФ, создан на базе Космических войск и Войск оперативно-стратегического командования воздушно-космической обороны (ОСК ВКО) в 2011 г.
Генерал-полковник сделал большим пальцем правой руки такое движение, будто что-то раздавил на столе. Россия давно, годы назад потеряла возможность производить полную номенклатуру всей электроники, необходимой вооруженным силам и космонавтике. Значительная доля установленных на борту каждого космического аппарата приборов любого назначения была произведена или там же, где все наши видеоплееры, принтеры и сотовые телефоны, или в Израиле, Канаде, США. К чему это может привести в ходе реальной, связанной с «огнем на поражение» войны, все знали отлично. Но менять ничего не собирались. Потому что это потребовало бы перестройки всей системы с самого низа: от развертывания в России разгромленной сети профессионально-технических училищ до развешивания на телеграфных столбах людей, придумавших 94-й Федеральный закон.
Воскресенье, 24 марта
В диалоге с жизнью важен не ее вопрос, а наш ответ.
10-й отдельный батальон РХБЗ не был раздерган по взводам огнеметчиков, придаваемых мотострелкам, как предсказывали некоторые. Собственно огнемет за прошедшие дни Вика увидела трижды: дважды на плакатах «в разрезе» и один раз в руках старшего сержанта Ежова, так и оставшегося командиром их взвода. Им выдали патроны, причем тяжеленными пачками, без счета, и только после этого начали учить собирать и разбирать автоматы и стрелять из них. Выдали еще одну смену белья, уже третью, всю в чернильных штампах. Выдали саперные лопатки (почему-то их называли «саперскими»), и с тех пор едва ли не треть учебных часов приходилась на тренировки в «самоокапывании». Выдали штыки в ножнах – и этот факт сам по себе бросил ее в дрожь. На мгновение ей вспомнилась сцена из эпического фильма: маленький хоббит в изумлении разглядывает выданный ему меч, а потом задает соответствующий наивный вопрос. Но больше всего Вику напугало то, что ее «учебную роту» перестали называть учебной.
Подполковник Кузнецов не имел ни малейшего шанса за несколько дней сколотить из батальона боеспособное стрелковое подразделение. Но он попытался. Присягу Вика приняла в среду. К воскресенью она уже не путалась не только в частичной, но и в полной сборке-разборке и к последним стрельбам, из полного десятка проведенных, сумела выбить в первом упражнении по грудной мишени ровно 100 очков. Чем едва-едва не дотянула до отметки «отлично». «Стрельба днем, цель – «атакующая (отходящая) группа пехоты», 300–400 метров; лежа, с колена и стоя, по 5 одиночных выстрелов». Подумав, наблюдавший за стрельбами командир роты старший лейтенант по фамилии Проскурин попросил руководителя стрельбы не переходить ко второму упражнению. А выдать Вике и еще четверым, отстрелявшимся на «отлично» или «почти отлично», еще два раза по столько же патронов и поставить их на то же упражнение еще раз. В этот раз Вика выбила все 210 очков, что оказалось (при делении на два) ровно нижней планкой оценки «отлично». Более того, оторвав от ложа автомата вспотевшую щеку, она осознала, что те крики и подвывания, которые она слышала позади, – это был ее взвод. Который «болел» за нее и остальных.
К этому дню бывшая учебная рота из некомплектной превратилась в почти полуторную: не 40 человек, а 120. Не два взвода по два отделения, а четыре по три. Несмотря на имевшее место дезертирство, на которое пошло уже несколько человек из знакомых ей в лицо. Близость большого города была слишком серьезным соблазном: здесь почти все были местными. А новости по радио и от родных, пробивающиеся со все более нерегулярными включениями сотовой связи, были очень и очень нехорошими. Все более нехорошими каждый день.