Пожар любви
Шрифт:
— Что ты собираешься делать с деньгами, сынок? — Френсис улыбнулся и опустил взгляд на грязные, ободранные ковбойские сапоги Зейна.
— Я же говорил вам. У меня очень тяжело болел отец. Когда он умер, осталась целая гора долгов. Поеду домой и постараюсь расплатиться.
— Двадцать пять тысяч — это очень большие деньга… Сколько же тебе нужно?
— Почти вчетверо больше. Папа болел раком. Почти два года он сражался с ним. Мама одна…
— Скучаешь без нее? — перебил Френсис.
— Вообще-то нет. Честно говоря, я рад, что оторвался от той жизни. Мы с ней… Не стоит об этом.
Френсис задумался.
— Такое случается. Даже в самых крепких семьях. Родители подчас не хотят нас отпускать.
— Да.
— Скажи-ка мне, Зейн. Почему ты не смог продать эту вещь «Мелтон»?
Зейн пожал плечами:
— Им было некогда со мной заниматься, а я не мог ждать.
— А-а, понятно. Ты нетерпеливый.
Зейн щелкнул языком.
— Это бывает полезно. Иногда. Как в этот раз, например. Тебе нужно много денег, чтобы помочь матери. Я просто размышляю. Что, если, вернувшись в Техас, ты не найдешь покупателей для других вещей? У тебя ведь есть… что-то еще?
— Да. Но совсем не того качества. — Зейну нравилось беседовать с Френсисом. Ему казалось, что тот знает больше, чем любой из тех, с кем ему доводилось встречаться. — У меня верный глаз на антиквариат. Отец был самым лучшим экспертом в Техасе. Он научил меня всему, что знал, но…
— Да ладно. Говори.
— Боюсь, что это прозвучит неуважительно к покойному, но мне кажется, я еще очень многого не знаю. А мне бы хотелось знать все. Но в Техасе не научишься. Я всегда считал, что надо жить в Нью-Йорке. Именно здесь я смогу добиться того, о чем мечтаю.
Френсис только того и ждал.
— Тогда зачем тебе возвращаться?
Зейн на минуту задумался. В его голове на мгновение возник образ Лили. За весь день он впервые вспомнил о ней.
— У меня там девушка.
— Она тебя любит?
— Да.
— Тогда она подождет. К тому же ни одна девушка или женщина не захочет иметь дело с мужчиной, который не может ее обеспечить.
Зейн засмеялся:
— Вы не знаете Лили. Она и сама не пропадет.
— Может, и так. Но у меня к тебе предложение.
— Сэр? — Зейн весь превратился в слух.
— Я попробую устроить тебя в «Мелтон», и, если они согласятся взять — а они, конечно, согласятся, когда увидят тебя в деле, — ты за это будешь мне сообщать, когда у них появится что-нибудь стоящее, вроде твоего колье.
— Это противозаконно?
— Нет. Я же не прошу делать для меня скидку или чтобы мне отдавали предпочтение перед другими покупателями. Я просто хочу знать, если вдруг тебе попадется что-нибудь замечательное на твой вкус.
— Самое лучшее?
— Только самое.
— Хорошо, сэр.
— Я скажу, чтобы кто-нибудь из моих служащих подыскал тебе подходящее жилье в городе, и сведу тебя с людьми, у которых есть чему поучиться в твоем деле.
Зейн окаменел. Ему никогда не предлагали такую помощь. Самое удивительное, что предложение исходило от совершенно незнакомого человека. Возможно, мать была права, когда говорила, что в людях надо всегда стремиться видеть хорошее.
— Даже не знаю, что сказать.
— Будет неплохо, если ты скажешь «да».
— Да!
Они пожали друг другу руку как раз в тот момент, когда лимузин остановился у ресторана «Четыре времени года».
— Шофер отвезет тебя туда, где ты остановился. Вот моя карточка. — Френсис протянул Зейну кремовую визитку с гравировкой. — Утром зайдешь ко мне в офис, и мы провернем дело с «Мелтон». Потом поговорим.
— Да, сэр! — произнес Зейн, улыбаясь до ушей.
Френсис вылез из лимузина, потом снова обернулся к Зейну:
— А кстати, Зейн…
— Сэр?
— Колье стоило все тридцать тысяч. Так что ты молодец, да не совсем. — Френсис закрыл дверцу лимузина.
Наконец-то Зейн мог позвонить Лили.
— Лили! Привет! Господи! Как здорово слышать твой голос!
— Зейн! Ты где?
— В телефонной будке. Не хотел звонить тебе, пока у меня не будет хороших новостей. А теперь… угадай. Я получил работу и отдельное жилье! Через пару недель мне поставят телефон. Здесь телефонные компании работают не как у нас. Боже, Лили, я должен тебе рассказать, как это произошло.
— Расскажи!
— Я познакомился с одним человеком. Его зовут Френсис Кенсингтон. Он мне очень помог. Я снял квартиру у одного из его служащих, который уезжает в Лондон.
— Зейн, как здорово… Я скучаю.
— И я! Боже! Как я сразу не догадался! Приезжай ко мне в гости. Я хочу с тобой повидаться. Приезжай в Нью-Йорк.
— Что?
— Ты меня слышишь? Если я заплачу половину за самолет, ты осилишь вторую? Мне надо тебя увидеть, Лили. Я хочу обнять тебя.
— Даже не знаю. Надо поговорить с родителями.
После долгой паузы Зейн произнес упавшим голосом:
— Твоя мама ни за что не разрешит тебе поехать.
Лили с удовольствием обнадежила бы его, но, к сожалению, Зейн был прав.
— Иногда она очень упряма.
— Если не говорить обо всем остальном.
— А со своей матерью ты говорил? Как она?
— Очень подавленна. Я посоветовал ей сходить к своему духовнику. Ей надо с кем-нибудь поговорить… о папе. Я ей стал рассказывать, что у меня тут происходит, что я послал деньги врачу, а она мне в ответ начала цитировать Библию. Если бы я ее не знал, то подумал бы, что она не в себе.