Пожар любви
Шрифт:
— О, Зейн, какой ужас!
— Со временем она придет в себя.
— Да.
— Попробуй устроить так, чтобы приехать ко мне. Я люблю тебя, Лили. Мне хочется тебя обнять.
— Мне тоже, Зейн. Мне тоже. До свидания.
Каждую неделю Зейн получал от Лили длинные письма. Она писала, что все лето должна работать, но ей удалось уговорить обоих родителей отпустить ее в Нью-Йорк на неделю между Рождеством и Новым годом. Казалось, ждать придется целую вечность, но Зейн был очень занят и написал Лили, что, если нужно, готов ждать хоть всю жизнь.
В сентябре Зейн записался на двухгодичные курсы при Колумбийском университете. Его выбор пал на антропологию, поскольку он считал, что это еще больше сблизит его с Лили. Когда она приедет в Нью-Йорк, он поразит ее своими познаниями.
Время от времени Зейну казалось, что он сможет на выходные слетать домой, но работа, учеба, деловые поездки, семинары и аукционы все время мешали ему выбраться в Техас. Он чувствовал себя так, словно попал в водоворот. Одна сделка следовала за другой. Френсис то и дело приглашал его на вечеринку или ленч с очередным богатым иностранным сановником или богатой вдовой.
— Тебе обязательно надо с ней познакомиться, — говорил Френсис. — Женщинам нравится твой техасский акцент, — подшучивал он.
Зейн чувствовал себя обязанным принимать приглашения Френсиса. Френсис отвел его к портному с Седьмой авеню, который за умеренную плату сшил ему отличный костюм из ткани подешевле, чем та, что Френсис брал для себя.
В первые месяцы Зейн так тосковал по Лили, вспоминая ее взгляд, голос, запах, что ему пришлось начать бегать трусцой, чтобы усмирить плоть. Вместе с Уильямом Гидри, который работал оценщиком в «Мелтон», он стал ходить в сквош-клуб, где даже в свободное время можно было познакомиться с потенциальными клиентами. Той осенью Зейн много играл в сквош, занимался поднятием тяжестей, парился в саунах и принимал холодный душ.
Время шло, и, пока он считал недели до приезда Лили, благодаря этим занятиям его фигура стала приобретать совершенно другие пропорции. Заметив это, он сменил поднятие тяжестей на аэробику, бег трусцой, плавание и прыжки в воду.
Теперь, когда в субботу Зейн Макалистер, надев джинсы и футболку, прогуливался по Манхэттену после полудня, он ловил множество обращенных на него женских взглядов.
Мысли о Лили отступали на второй план, и он полностью погрузился в свою новую жизнь. Жизнь в Нью-Йорке. Жизнь среди богатых и знаменитых. Жизнь на бегу.
— Привет, Зейн. Это Лили.
— Привет.
— Я… много занималась и не могла тебе позвонить. Две недели и два дня, если точно. Я… У тебя все в порядке?
— Да, все хорошо, — пробормотал он, потягивая холодный кофе, который сварил два часа назад, когда начал изучать очень интересное предложение из Вены. — Извини, что не звонил. Я действительно был занят. Работа заставляет крутиться без остановки. Не могу тебе назвать имя клиента, но я только что вернулся из Чикаго, где мне удалось провернуть очень крупную сделку с изумрудом в пятнадцать каратов, который не покидал фамильного крова более пятидесяти лет. В Нью-Йорке никто не может поверить, что я смог выманить его у старика.
Лили заметила, что, как только он начинал говорить о своей работе, его голос от возбуждения становился громче. Он тараторил без умолку. Это был Зейн, которого она помнила, — и в то же время другой. Он весь сосредоточился на работе. Как будто, кроме работы, в мире больше ничего не существовало. А она все еще лелеяла надежду, что в его сердце, в его жизни есть место для нее.
— Так что ты получила?
— А? Как всегда. По английской литературе — «отлично», а по геометрии не так хорошо — на балл ниже.
— Черт, жаль.
Лили всем сердцем хотела, чтобы ее жизнь стала такой же захватывающей, как у Зейна, но в реальной действительности она все еще училась в школе, а он вырвался в большой мир, где сам строил свою новую жизнь. У нее даже не намечалось никакой экспедиции с отцом. Лили нервно намотала на палец прядь волос.
— Не могу дождаться Рождества, когда снова тебя увижу.
— Я тоже, — ответил он таким равнодушным тоном, что у Лили все внутри сжалось.
— Я знаю, ты занят. Наверно, я тебя задерживаю. — «Пожалуйста, не вешай трубку. Мне так нужно слышать твой голос, хоть ты и занят совсем другим. Что с нами происходит, Зейн?»
— Да. Мне и вправду пора идти. Я люблю тебя, Лили.
— Я люблю тебя, Зейн. Надеюсь, ты помнишь об этом.
— Помню, — обнадежил он и повесил трубку.
26 декабря 1978 года
Лили прилетела в аэропорт Ла-Гуардиа в половине третьего. Долгие месяцы она ждала этой минуты. Видела ее во сне и мечтала о ней наяву. Она была уверена, что Зейн встретит ее с распростертыми объятиями и букетом роз.
Лили вышла из самолета и трижды оглядела толпу встречающих. Сердце сжалось от боли. Зейн не приехал.
«Он опаздывает. Наверное, пробки на дороге», — бормотала она про себя.
Сердце словно налилось свинцом. Стараясь сдержать слезы, она пошла к месту выдачи багажа. Лили все ждала, что произойдет чудо и она увидит, как Зейн бежит ей навстречу по коридору. Однако, следуя за другими пассажирами из этого же самолета, она дошла до багажного отделения, а Зейн так и не появился.
Лили сняла сумку и чемодан с ленты транспортера и уже собиралась вернуться к кассе, чтобы взять обратный билет до Хьюстона, когда заметила шофера в униформе, державшего табличку с надписью «Митчелл».
Лили подошла к нему.
— Я Лили Митчелл.
— Вас ждут. Позвольте ваши вещи, — сказал он вежливо и повел ее к большому серому «кадиллаку».
— Вас прислал мистер Макалистер?
— У меня написано — компания «Мелтон».
— Да! Это он! — У Лили отлегло от сердца.
Когда они доехали до Манхэттена, шофер объяснил ей, что везет ее в «Русскую чайную» на Западной Пятьдесят седьмой улице, где ее должны ждать.
Лили совершенно не знала, что такое «Русская чайная», — простенькое кафе или дорогой ресторан. Но она была уверена, что лиловое шелковое платье и черные лодочки подойдут в любом случае. Хорошо, что она постаралась одеться получше.