Пожарные Панема
Шрифт:
Хейзел оборачивается, окидывая сына пристальным взглядом.
— Думаю Анита поймет, если ты ей все объяснишь…
— Мам, я не собираюсь объясняться перед девушкой о которой знаю только имя. Тем более из-за такого пустяка, — упрямится Гейл.
Кинув телефон на столик, он выворачивает руку за спину, стараясь нащупать маленький флажок молнии. Безуспешно. Еще пара поползновений и молодой человек, в попытке достичь результата, начинает кружиться вокруг себя, словно Марш, когда был мелким.
— Пустяка?! Да если бы твой отец
— Ему бы ничего не было, — как-то печально заканчивает Гейл, остановившись. В комнате повисает гнетущее тяжелое молчание, сквозь которое пытался пробиться тихий счет секунд, отсчитываемый часами на стене.
— Давай помогу, — обретает дар речи Хейзел и уверенно расстегивает молнию платья. — Эм… сынок, с остальным тоже помочь?
Гейл поворачивает голову, стараясь рассмотреть, что так смутило маму. Ну разумеется, Кисскисс же была убеждена, что наличие груди компенсирует все его прочие недостатки. Еще и сопровождала комментариями, что сам сотню раз снимал, не грех и помучиться хоть однажды, поносив.
— Не, думаю сам справлюсь. Спасибо и спокойной ночи, ма! — Он выходит из комнаты, но тут же возвращается и, поскользнувшись колготками на полу, вцепляется руками в косяк. — А тортик то остался?
— Конечно, тебе припрятан самый большой кусок в холодильнике, — мягко улыбается женщина.
========== Глава 12. Шатенка ==========
Вдоволь налюбовавшись взиравшим на окна подъезда, словно он безответно влюбленный, Хоторном, Одейр вздохнул и стал делать то, что от него ждали. Отправился на боковую.
С трудом переставляя по лестнице ноги, гудевшие от всех танцевальных па, что выдал он в этот вечер, при этом опираясь на перила, Финник проклинал две вещи: каблуки и отсутствие лифта. В таком количестве глупостей он не участвовал со времен медицинского. А жаль! Если бы не его занудные приятели, Финник бы точно задержался еще на пару часов, а там кто знает, как завершилась бы его ночь. Уж точно не ползущим к своей квартире в самый разгар веселья. Перешагивая ступеньки, он напевал особо запавшую в голову песню, скользя на каблуках по мрамору лестничных пролетов. Все мышцы ныли, но останавливаться решительно не хотелось и в действие пошли руки, задергавшиеся над головой в невероятных конвульсиях под одному ему понятный ритм.
— Этой ночью мы королииии. От заката и до зариии. Лето снаружи…оп…лето внутрииии, — эхом разнеслось по подъезду ужасное по звучанию пение довольной «шатенки».
На его удачу закон подлости не проявил себя в полном объеме, и он не нарвался ни на кого из своих соседей лицом к лицу. Нет, может кто-то страдающий бессонницей и припал к дверному глазку, но какое ему дело? В ушах все еще звенело от оглушительной музыки, а тело никак не желало успокоиться. Еще шаг, второй и вот она — его родная квартира. Мужчина бросает ключи в миску на комоде и, блаженно прикрыв глаза, прислоняется спиной к дверному полотну.
— Есть будешь? — раздается
Вспышка света даже под прикрытыми веками раздражает и он нехотя смотрит на нарушителя своего спокойствия. В полумраке настенного бра Джоанна моргает, как пойманная светом фар в ночи олениха, на одной щеке красный след, а сзади по полу, на манер королевского шлейфа, волочится клетчатый плед. Взъерошенная, в своих любимых коротких шортах и мятой футболке, под которой угадывалось абсолютное отсутствие бюстгальтера. Со сна она выглядит растормошенной и расхристанной. Мейсон зевает и прикрывает углом пледа рот.
— Нет, извини, что разбудил, — Финник отправляет следом за ключами черноволосый парик, затем отлипает от спасительной опоры и упирается пяткой одной ноги в пальцы другой, чтобы скинуть туфли.
Джоанна молчит. Завороженно смотрит и, неслышно ступая босыми стопами по деревянному полу, неспешно, словно боится вспугнуть, приближается к соседу по квартире. Какое-то мгновение и Финник фактически приперт ею к стенке, у него в голове полнейшее недоумение и его взгляд лихорадочно бегает, стараясь не фокусироваться на девушке с жадным взглядом напротив.
— Джо… — растерянно начинает он, пытаясь рвануться вперед.
— Тссс, — Мейсон толкает его обратно к двери, указательный пальчик укладывается поперек его губ, пачкаясь в помаде, затем скользит по нижней, чуть оттягивая ее. Ее лицо поразительно близко, дыхание смешивается.
Одновременно с этим, вторая рука девушки гладит по обтянутому женским платьем боку, сворачивает к твердому прессу и ниже, легко преодолевая полосу подола, на бедро, скользя по капрону чулок и снова вверх. И на этот раз ныряет под платье, задирая его, и выше… Неуловимое движение и цепкие пальцы хищно прихватывают Финника между ног.
— Джо… — мужчина был готов протестовать и бороться, но женская кисть властно хозяйствующая у него в белье не позволяла сконцентрироваться. В пору бы рассказать какой анекдот или брякнуть глупость, чтобы испортить весь настрой и отвлечь, но после очередного движения, напряженный член оказался на свободе и теплая ладошка благоговейно огладила его по всей длине, после чего все мысли схлопнулись и больше не появлялись.
— Вот так меня и называй, — мурлыкнула Мейсон в губы Финнику, прижимаясь маленькой аккуратной грудью все теснее, стискивая пальцы крепче.
Затем на секунду разомкнула их, поднесла ладонь к губам и, демонстративно облизнув, вернула обратно, чтобы продолжить манипуляции, гипнотизируя парня взглядом. Доля секунды и девушка как-то неожиданно последовала вниз. Финник скосил взгляд на Джоанну и тут же перевел его, в поисках чего-то менее провокационного приоткрытых в букве «О» влажных от слюны красных губ девушки, вставшей перед ним на колени. На стену в цветастых обоях, например, или…
— Нежнее, — голос прозвучал до противного хрипло.