Пожарский 1
Шрифт:
К его чести, он не стал поражённо всплёскивать руками и недоумевать – просто поднёс к Кузьме свой прибор.
– Фон интенсивный. Однако в иске сказано, что, содержась в хранилище, предмет имел вид двуручного меча с простой рукоятью...
– Вот так? – ехидно спросил Кузя и преобразился. – Похоже? Да можете не отвечать, что я, не помню, как последние семьдесят лет выглядел?
– А вы можете и по-другому? – слегка приподнял брови юрист.
– Конечно! – довольно похвастался Кузя. – Могу, к примеру, сабелькой парадной, – он начал преображаться, – или палашом шотландским.
Вот здесь выдержка юристу Талаеву немного изменила. Даже удивление в лице отобразилось!
– Вы позволите? – он потянулся измерителем к Кузьме, но спрашивал меня.
– Так вы его спросите, – усмехнулся я. – Он у нас парень вольный. Кому-то даёт себя за всякое трогать, а с кем-то сразу в драку лезет.
Юрист в замешательстве посмотрел на меня (не шучу ли?) затем на меч.
– Знаете ли, господин Талаев, ваши сомнения в моей разумности до некоторой степени оскорбительны, – Кузя скроил весьма чопорную мину. – Во мне, если хотите знать, значительная часть души самого Дмитрия Пожарского первого и вся его первичная архимагическая сила. И с точки зрения некоторых древних свитков, я – не просто артефакт, а... – я понял, к чему он клонит, и мысленно велел: «Кузьма, прекрати!» – Кузя мгновенно сориентировался и завершил: – а артефакт высокоразумный.
– Да-да, я вижу, что ваш случай как минимум неодринарен. Однако это не меняет сути дела – если только мы не найдём упомянутого в разговоре указа. Ваша светлость, вы не могли бы припомнить, о чём в общих чертах шла речь?
– Конечно, мог бы, – в общем-то, я же его и составлять помогал. – Документ не слишком маленький, но нас интересует та его часть, согласно которой разумный артефакт может выбирать между двух и более претендующих на него хозяев.
– Это в корне меняет дело.
– Именно.
– Прошу обождать несколько минут, я свяжусь с архивами.
Талаев извлёк из нагрудного кармана небольшой магофон, отошёл в сторону и принялся кому-то звонить. В процессе переговоров он сделался так взволнован, что начал стремительно выхаживать туда-сюда вдоль садовой дорожки. Промчится в одну сторону, постоит, чего-то спросит – назад бежит.
– Значит, не просто артефакт? – спросил я Кузьку, когда юрист отбежал достаточно далеко.
Кузя покраснел:
– А ты сам как думаешь, пап?
– Головой я думаю, Кузя, а не тем местом, на котором сидишь. В Рюриковом указе об аватарах и слова нет. Вякнешь где-нибудь про такое – признают тебя аватаром мага Пожарского – и пойдёшь к Салтыковым в вечное холопство. Или ты забыл, что на человека тоже можно собственность оформить?
Кузьма разинул рот.
– Вот так, сынок. Хочешь в человеческом мире жить – начинай вести себя как взрослый. Человек высокоразумный, тоже мне...
– Так людей в холопы лет триста уж не продают.
– А чего так? Мода прошла?
– Наверное, – Кузя пожал плечами.
– Будь уверен, Салтыковы первым делом бросятся доказывать, что аватар – не совсем человек. А, значит, холопом быть может. Вот получим бумагу, что никто на тебя претендовать не в праве, тогда и дальше думать будем.
Талаев шустро вбежал в беседку:
– Ваша светлость! И уважаемый э-э-э...
– Кузьма, – подсказал Кузя.
– Да, Кузьма! Нашли! Полный текст «Указа о разумных артефактах» есть в Большом юридическом архиве. Он не упоминался в юридической практике более трёхсот восьмидесяти лет, со времён Великой Магической Войны, не изучается в учебных заведениях – я говорил, в связи со спорностью существования разумных артефактов – но не отменён! Однако должен предупредить вас: экспертиза на разумность всё равно понадобится, я запрошу направление от имени суда заранее, чтобы избежать многократных заседаний.
– Теперь вот ещё что, – я слегка навалился на стол. – Салтыковский человечек от имени своих бояр прилюдно вором меня назвал...
Юрист подобрался:
– Ваша светлость. Спрошу вас как доверенное лицо – и обязуюсь держать в тайне ваш ответ, если вы не потребуете иного: вы каким-либо образом участвовали в выносе меча Кузьмы из схрона бояр Салтыковых?
– Нет. Он меня с улицы увидел, узнал и перескочил.
– То есть, согласно обнаруженному нами указу, совершил осознанное волеизъявление! Таким образом, утверждения бояр Салтыковых голословны, а потому оскорбительны. М-хм. Мы можем подать встречный иск за публичное оскорбление.
– Значит, подайте. Потому что если Салтыков не повинится и не поклонится, я вызову его на Арену. И убью. Затем его наследника, если он также пожелает упорствовать. И следующего наследника. И так далее, покуда род их мерзкий кровавыми слезами не умоется. Я хочу, чтобы вы эту мысль до Мишки Салтыкова донесли. И чем дальше дни идут, тем ниже придётся ему кланяться.
Талаев ушёл. Я так и сяк прикидывал, как это дело повернётся, а Кузя посмотрел юристу вслед и снова превратился в фибулу:
– Будешь Салтыковых вырезать – Настьку мне отдай.
– Для начала, при случае, ты этим заниматься и будешь. А Настьку бери, мне не жалко.
Вот я тоже молодец. Нет бы сначала подумать, что треплю-то. Но голова в тот момент была занята совсем другим.
По дорожке прошуршали лёгкие шаги, в беседку заглянула Стешка:
– Дмитрий Михалыч! Деда спрашивает: чаю перед сном попьём? Он самовар согрел. Там конфеты остались. Шоколадные!
– Можно и чай, – всё равно про Салтыковых вспомнил, так снова разозлился, весь сон прошёл.
– Ага, – Стешка оглянулась, – а дяденьки оба ушли? Я видела, один пришёл, а потом ещё один появился, а в ворота только первый вышел.
Вот секретный соглядатель!
Кузьма тихонько захихикал во внутреннем плане. «Кончай ржать! – притормозил его я. – Чё уж. Знакомиться пойдём». А вслух сказал:
– Один, Стеша, остался. Скажи деде, пусть четыре прибора поставит, мы сейчас придём.
– А он что – невидимый? – с восторженным ужасом спросила Стешка.
– Почти.
– Ладно! Я мигом!