Позови меня трижды
Шрифт:
Когда архитекторы вваливались в столовую, шумно приветствуя друг друга и сшибая рубли до зарплаты на пончики, Кате становилось жаль, что она не архитектор. Они гоготали на весь зал над замечаниями старших товарищей к их творчеству, и никто не смел их одернуть. Предостережения на них не действовали, зато и в партию их, конечно, не принимали, да только все этим архитекторам было, как с гуся вода. Все равно к ним, а не к ведущим специалистам института обращались в тот момент, когда надо было выполнить интересный фасад, оформить входную группу или холл партийных комитетов, органов исполнительной власти города и других очагов культуры. Но каждый раз с ними возникали проблемы, когда надо было вписать в интерьер доски с передовиками производства и повышенными социалистическими обязательствами. Какие-то они были в этих делах беспомощные и космополитичные, смущенно скребли
Отдел... Их отдел располагался на верхнем этаже. Лифт часто не работал, поэтому приходилось медленно подниматься в редеющем к девятому этажу людском потоке. Растительности в их отделе было удивительно много: пальмы разных видов стояли в шести деревянных кадках, со стен сползали лианы, и на каждой тумбочке цвели в свое время экзотические лилии, хризантемы и орхидеи. За растениями ухаживали две дамы под пятьдесят Наталия Георгиевна и Ксения Леонидовна.
Сметчицы они были средние, несколько раз Катя слышала, как их ругала начальница, но без них отдел было бы трудно представить. Приходили они на работу раньше всех, уходили после всех, а в обед оставались ухаживать за пальмами и орхидеями. Все знали, что ни мужей, ни детей у них никогда не было, вся их жизнь проходила на работе. Никто не удивлялся, что они выполняют все профсоюзные поручения в отделе, даже путевки в пионерские лагеря распределяли именно бессемейные агрономши, но всех это устраивало, потому что дамы делали это совершенно бескорыстно. Вот, пожалуй, одевались они только как-то подчеркнуто старомодно: кружавчики, побрякушки какие-то, бусики. И звали они друг друга странно, по-девчоночьи: Натуся и Ксюша. Не удивительно, что и весь отдел стал звать их за глаза так же. Из косметики они предпочитали яркие помады и карандаши для бровей, поэтому казалось, что губы и брови у них приклеены. Веки были у них густо покрыты серыми тенями, это придавало лицам подруг со следами девичьей красоты нарочито скорбный и утонченный вид. Поэтому их никогда долго не ругали за срывы сроков, начальство по их макияжу чувствовало, что дамы переживают еще больше ихнего.
Поскольку ходили Натуся и Ксюша всегда вдвоем под ручку, синхронно ахали над новыми нарядами товарок и все ведомости заполняли одинаковым подчерком с одинаковыми ошибками, а носы у обоих от постоянного наклона над документацией приобрели некоторую спелость, их в шутку прозвали "графини Вишенки".
Праздники и чествования в отделе не только не игнорировались, а даже значительно пополнялись за счет сдач проектов, выдач почетных грамот, детских именин. На все праздники, начиная со Дня строителя, Дня экономиста и Дня взятия Бастилии, графини приносили огромную эмалированную кастрюлю пирожков. Пирожки были гораздо вкуснее столовских, но тесто они ставить сами ленились и покупали его в их столовой в стираные целлофановые пакетики. У практичной Натуси при этом была маленькая хитрость: она покупала вначале полкилограмма сама, а за ней по пятам с пакетиком шла Ксюша. Потом они, хихикая, сваливали тесто в один мешок и радовались, глядя на масляные комочки. Так их научила поступать какая-то мудрая бабушка, жившая когда-то с кем-то из них в одном доме. Они уверяли, что после подмолаживания теста выпекать его уже можно совершенно без масла. В безденежные дни архитекторы любили сидеть и подъедаться у графинь под пальмами жалкими остатками праздничных пиршеств сметного отдела.
На ноябрьские праздники архитекторы должны были отправить на праздничную дискотеку в молодежный лагерь, потому что они там выполнили дизайн коттеджей, сами сделали какой-то удачный камин. Они хвастались перед Натусей и Ксюшей неожиданной халявой, уверяя, что съедят там все - за каждый метр отделки. Катя в пол уха слушала их, припоминая, что Володя накануне именно этот вопрос обсуждал по домашнему телефону с какой-то комсомольской активисткой. И вроде бы они решили там веселиться узким кругом без всяких архитекторов.
Действительно, перед самым праздником ребятам выдали только благодарность с занесением в приказ, сказав, что в лагере должен собраться весь молодежный актив города, поэтому архитекторы там никак не поместятся. Расстроились они ужасно, в столовой на них страшно было смотреть. Графини подошли и робко пригласили их на пирожки и домашнюю наливку к ним в отдел, потому что у них как раз пар для танцев не хватает. Никто так архитекторов еще не огорашивал, все отделы на праздники собирались обособленно, сберегая горючее, выходя для коллективных плясок в общий холл только основательно подкрепившись. А архитекторы, в предвкушении дармовой закуски, ничем перед праздником не запаслись. Предложение дам застало их врасплох, и они согласились. Сметчицы стали суматошно готовиться к приходу мужчин. Натуся сказала, что одного килограмма теста на всех не хватит, поэтому на закупку важного ингредиента им от отдела выделили и Катьку.
В столовой была предпраздничная сутолока, они назанимали очередей в шести местах. Вначале у них шло достаточно гладко, только когда по второму разу подошли Натуся и Ксюша, буфетчица начала тихо вскипать. И когда во второй раз Катя стала брать полкило теста, то вся столовка заорала, что этому сметному отделу масло надо на башку лить.
Катя тихо шла по лестнице с залитым маслом пакетом, в котором плавали ошметки теста. Почему-то она так долго ничего не вспоминала, жила себе и жила, будто оглохнув. А при криках буфетчицы она сразу увидела их двор, Таньку, Тереха и Валета, который кричал: "Кто же этой дуре маленькой сказал, что масло надо прямо на башку лить?" Память ветром врывалась в ее душу, становилось больнее и больнее, но впервые за многие месяцы Катя почувствовала себя живой.
ДУЭТ
Вот уж как выпали дама пик и дама бубен, ищи и возле себя такую же парочку рядом. Это в пасьянсе дуэтом называется. С виду особы они совершенно безобидные, но пойдут от них разговоры и сплетни. А, это наперед ведь не скажешь, какой пустой разговор, а какой - нет. Знают много, через них многое откроется. Как привяжутся в пасьянсе, так до конца и падают. Что значит плохие? Ты где, милая, плохих и хороших-то видела? Я хороших пуще плохих боюсь, не знаешь, что они плохого выкинут. А это дамы достойные, в летах, все-таки каких-то основ придерживаются. Не зли только их, глядишь, полюбят тебя еще. Ты таких слов от Тереха, архаровца, нахваталась? Что, значит "на кой мне их любовь"? Она, знаешь ли, никогда лишней не будет. Да!
В столе у Натуси, кроме потрепанной колоды карт, двух пудрениц и россыпи футлярчиков из-под помад, лежали какие-то камешки, которые иногда графини подбрасывали на стол в обеденный перерыв. Камешки складывались всегда в определенный символ, он служил ответом на задаваемый шепотом графинями вопрос. Вначале Катю забавляли их ожесточенные перебранки о символах и их значениях, потом это начало раздражать. Не видеть четкой определенности ответов они просто не могли, ведь это лежало на поверхности, значит, это они нарочно спорили при ней о клиньях, цепях, крестах и вечном круге! Поэтому Катя, чтобы прервать рассуждения графинь, иногда молча показывала им нужный символ или сама давала немногословный ответ. Натуся всегда восхищенно при этом глядела на Ксюшу, а та со значением кивала головой. В конце концов, Катька стала сама уверенно кидать камни, будто занималась этим всю жизнь. Ей только было не понятно, что же хотели узнать о своем будущем пожилые женщины. На ее взгляд, с ними и без камней было все ясно: широкая дорога к пенсии, редкие шабашки от сметного отдела на стариковские булавки и долгий летний отдых на пригородных дачах подруг из генпланового отдела.
Грохот камешек о деревянную поверхность стола не прошел незамеченным. Под пальмы к графиням потянулся народ. На словах относились к этому виду гадания, конечно, со смешком, мол: "Пойду-ка я, покамлаю." Но тайком Катьке совали шоколадку, в основном, чтобы не трепалась особо о насущных вопросах, волнующих массы. Шоколадки привозили командировочные из Москвы с согласований, в магазине шоколад за просто так не лежал, поэтому Машка теперь каждый вечер с довольным урчанием обшаривала дермантиновую сумку матери.
Ой, да какие там были вопросы-то! Камешки давали небольшое разрешение - день-два, поэтому и вопросы ставились соответствующие: не от теплотехника ли Шамшурина водопроводчица Комелькина четвертую неделю лежит на сохранении, срывая все календарные графики? Будут ли в обед в обувном магазине напротив продавать югославские сапоги? Будет ли дождь завтра? Прорастет ли помидорная рассада? Не сдохнет ли приболевший кот? Поставят ли сыну хотя бы тройку за контрольную?
Начальница их отдела относилась к камланиям снисходительно, потому что Катя всегда гадала ей без очереди. Но когда стали приходить начальники соседних мастерских, выспрашивая всю подноготную о слабинках заказчиков, о том, какую премию и кому дать, за дело взялся парторг института. С суровой физиономией он попросил Катьку раскинуть каменоломню на секретаря райкома, а после ответа изъял все камешки из обращения. Обидно было не только графиням и Кате, после этого выпада воинствующего материализма было даже несколько письменных протестов коммунистов в партком института.