Позволь мне решить
Шрифт:
Велегор поднял на него чёрные глаза, сказал без улыбки:
– Нет. Не увидит.
И щёлкнул обмороженными пальцами.
Велизар едва успел отскочить, когда на теле старого колдуна заплясали чёрные огоньки, принялись пожирать плоть с явственным животным хрустом. Зрелище оказалось жутким: колдовской огонь уничтожал человеческие останки быстро и беспощадно, оставляя на их месте кучки липкого чёрного пепла.
Велегор наблюдал за скорой расправой безразлично. В какой-то момент прикрыл глаза, приподнял ладони, раздвигая пальцы, и беззвучно зашевелил губами. Всё тело юного мага охватила чёрная дымка; огоньки заплясали на бледной коже, не причиняя мальчику ни малейшего вреда. Продлилось
Велегор открыл глаза.
– А раньше не получалось, - устало усмехнулся он. – Ну и кто из нас сдался, Хетаг?..
– Ты… это… в порядке? – не нашёлся, что спросить, Велизар. Охотника била крупная дрожь – и от холода, и от ужаса. Малыш Велегор по-прежнему оставался самым могущественным и – теперь – единственным чёрным магом в мире…
– Не бойся, - проницательно заметил мальчик, - теперь я владею силой, а не она мной.
– Откуда знаешь? – недоверчиво спросил Велизар, по-прежнему не зная, как относиться к тёмному колдовству.
– Я подчинил себе чёрное пламя, - улыбнулся белыми губами Велегор. – То, на что не был способен никто из колдунов. И я вызвал его не только в этой пещере. Я призвал огонь на каждую тварь, которую Хетаг выпустил из бездны. В мире теперь не осталось ни одного монстра, так что рассвет люди встретят спокойно…
– Ты знаешь про исчадия?! – поразился охотник. – Откуда?!
– Я чувствовал, куда уходит моя сила, - неохотно поделился юный хранитель. – И знал, на что Хетаг её тратит.
Велегор помолчал, кутаясь в нагретую оборотнем меховую накидку. Странным оказалось необычное открытие: за время, проведённое в обелиске, он переосмыслил саму суть чёрной магии, и сумел покорить самое сложное и самое жуткое заклинание. Он теперь владел им в совершенстве, как и убедился в собственном исключительном господстве.
И это было одновременно и хорошо, и плохо.
– Твой отец, - напомнил Велизар, стараясь не смотреть на пепел под ногами. В конце концов, Велегор не его сын, не ему и взывать к совести да обвинять в излишней, недетской жестокости.
– Папа! – тотчас встрепенулся Велегор. Лицо его мгновенно просветлилось, в чёрных глазах погас зелёный отблеск. – Сейчас, пап…
Мальчишка повёл плечами, сбрасывая мешавшую ему меховую накидку, вскинул руки, громко читая заклинание – и Велизар едва не присел, когда от невысокого, худощавого тела одна за другой разошлись яркие, обжигающие волны.
Треснул первый слой льда на стенах, побежали вниз потоки талой воды…
…Януш очнулся первым. Со стоном рухнул на колени – Велизар едва успел поддержать, чтобы тот не сломал заледеневшие ноги – отряхнулся, очищая непослушными пальцами лицо от подтаявшей ледяной корки. Открыл наконец глаза.
Оборотень слабо усмехнулся, глядя, как Велегор протянул руки – и как лекарь вновь поднялся на непослушные ноги, чтобы дойти до сына. Невнятные возгласы Велизар слушать не стал, как и деликатно не заметил глухих, сдавленных рыданий обессилевшего лекаря. Едва ли нашлась бы в мире такая сила, которая смогла бы теперь разлучить отца и сына.
– Ну, с добрым утром, ребята! – поприветствовал охотник измученных воинов, с которых стекала талая вода вместе с последними корками льда…
Глава 6. Дар милосердия
Они не покидали пещеру до самого рассвета. Прямо посреди изломанного пола, расчистив место,
Велегор приготовлениями заинтересовался; быстро доел отмякший кусок мяса, выслушал молитву отца над покойным, осторожно спросил разрешения подправить рукотворный саркофаг. Януш разрешил, справедливо рассудив не отказывать сыну в малом, дабы ему потом не захотелось большего, - и Велегор, наскоро прочитав заклинание, провёл ладонью над захоронением. Неровные куски схватились свежей ледяной коркой, увеличились в размерах, выравниваясь в почти идеальное надгробие – крупное, прямоугольное, белоснежное. Велизар идею мальчика подхватил; спустя несколько минут на льду были выбиты неровные буквы имени погибшего.
– Это самое малое, что я могу для него сделать, - пробурчал оборотень, заканчивая работу. – О покойных плохо не говорят, но после его смерти и дурного слова не скажешь. Если чем и был виноват перед тобой, лекарь, то свою вину он кровью смыл.
Януш помотал головой, глянул удивлённо:
– Ни в чём он не виноват. Не передо мной – точно! Не по своей воле действовал. А если в чём другом неправ был, так не нам судить…
– Светает, - подал голос один из воинов. – Как солнце встанет, спуск начнём…
– Блестит!!! – крикнул второй со стороны входа.
Велегор сорвался с места первым. Янушу пришлось, припадая на хромое колено, побежать следом, за ними потянулись остальные.
Велизар вышел последним – с трудом передвигая уставшими ногами, баюкая растревоженное плечо. Задыхаясь от горного воздуха, подошёл к выходу, сощурил заслезившиеся глаза на прекрасный вид, открывшийся снаружи.
Чёрный туман наконец рассеялся, являя взору белоснежные вершины гор, осенённые мягкими золотистыми лучами восходящего солнца. Внизу вились припорошенные снегом каменные тропы, ведущие вниз, в окружённую озёрами долину, где просыпался от последней жуткой ночи маленький северный городок Рокхейм.
– Смотрите! – выдохнул кто-то, и Велизар очнулся, с трудом отрывая взгляд от завораживающей красоты.
Лишь теперь оборотень заметил, как необычно блестит снег под ногами, каким удивительным золотым сиянием наполнен воздух, скалы – и как повсюду стоит невыразимая, благодатная, абсолютная тишина.
Велегор, распахнув рот, вовсю наблюдал за стремительно светлеющим небом, на котором загоралось дивное свечение, и Януш крепко прижал к себе сына, кутая его в свой плащ. Горцы застыли тоже, глядя, как вспыхивает вдруг над вершиной северное сияние – не зелёное, но синее, как небо – и как озаряет ту самую пещеру, из которой они вышли.