Позволь мне решить
Шрифт:
Юный хранитель не шевелился; кулаки его были сжаты, глаза закрыты. Велизар даже не знал, дышал ли он – но судя по тому, какие полные ненависти взгляды бросал на мальчика израненный хризанитовыми осколками Хетаг, тот был всё ещё жив.
– Ты же сдался! – тонко выкрикнул старый колдун, барахтаясь на изломанном полу. – Ты же хотел, я чувствовал это! Ты принадлежишь мне!!!
Оборотень затравленно сглотнул, переводя взгляд на Велегора.
Тот медленно поднял голову. Разомкнул синие губы. Вытолкнул через силу:
– Позволь. Мне. Решить.
И разжал кулаки.
Тысячи
Оборотень даже крикнуть не успел, чтобы предупредить неподвижного Велегора. Молния сорвалась с пальцев Хетага, но юный колдун так и не пошевелился, чтобы уклониться от удара. Зато распахнул рот – и поглотил яркий разряд.
Облизнулся.
Это оказалось настолько страшно, что Велизар даже забыл о собственных мучениях. Во все глаза смотрел он на Велегора, беззвучно втягивавшего в себя воздух сквозь сцепленные зубы, и на Хетага, по всему телу которого прошла жестокая, конвульсивная дрожь. Юный хранитель развернул ладони, развёл руки – и вдохнул метнувшуюся к нему яркую искру от тела старого колдуна.
– Не-ет!!!
Лицо Хетага исказила жуткая гримаса: лишившийся своей магии колдун потерял последнее, что поддерживало в нём жизнь. Велегор не стал тратить времени на разговоры – взмахнул рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи; с трудом, шевеля занемевшими губами, прочитал короткое заклинание.
Хетаг рванулся прочь, но хризанитовые иглы держали крепко. Спустя несколько минут заледеневшее тело старого колдуна превратилось в такую же прозрачную скалу, в какой томились валлийские воины.
– Велегор! – слабо позвал оборотень. – А, чтоб тебя… - тотчас с болезненной гримасой ругнулся он, обламывая размякший кусок льда. Высвободившись из плена, оборотень вырвал из плеча осколок, зажал кровоточащую рану второй рукой и с трудом поднялся. – Велегор, малыш! Ты живой!
Мальчик медленно повернул к нему голову, и Велизар лишь теперь заметил, что ноги его по-прежнему находились в хризаните – Велегор не мог сдвинуться с места. Едва сдерживая болезненные стоны, охотник припал на колено, здоровой рукой отламывая кусок за куском от раздробленного обелиска.
– Сейчас, сейчас, - невнятно пообещал Велизар, двигаясь с трудом, через силу. – Сейчас высвободим тебя, малыш…
Юный маг посмотрел на оборотня сверху вниз, и на губах его появилась слабая, блеклая улыбка.
– О тебе я тоже думал, - вдруг негромко обронил он. – Там, внутри…
– Где? – не сразу понял Велизар, с шипением обламывая очередной кусок скалы.
– Внутри обелиска, - так же вяло пояснил Велегор. – Там было очень больно, холодно и страшно…
– Ничего, ничего, - утешил оборотень, не отрываясь от дела. – Вот сейчас высвободимся...
– Я в чёрной книге прочитал, - продолжал, будто не слыша, Велегор, - что магия – самая могущественная сила в мире. Она затмевает все стихии, подчиняет любые законы природы… но и против неё есть оружие. И этим оружием может воспользоваться даже ребёнок. Представляешь, Велизар? Даже ребёнок... В книге сказано: «Бойтесь любви человеческой и милосердия – оно разрушает всякий вид чёрной энергии». Я… я так и не понял до конца, что это значит… но когда попал в эту ловушку – мне только и оставалось, что думать…
Велизар наконец с болезненным вскриком обломал последний осколок скалы, высвободил ноги Велегора, помогая мальчику сделать первый шаг. Юный колдун пошатнулся, но не упал – его поддержал охотник.
– Замерз, небось, да? – встревоженно спросил Велизар, торопливо расстёгивая меховой плащ. Одной рукой получалось плохо, но оборотень спешил: мальчик стоял посреди снежной пещеры в одной рубашке и штанах. – Сейчас, я быстро…
– Я думал… о папе, в основном, - задумчиво говорил Велегор, без выражения разглядывая суетящегося оборотня. – Да, я много о нём думал. Ещё о Кассандре… и о тебе, и о королеве, и даже о короле… Воинов жалел, которые Слезу искали. Ведь они страдали вместе со мной, я чувствовал их боль… Всё надеялся, что сумею их разморозить. Ты знаешь, Хетаг питался не только нашей болью, но и людским страхом – для того и тварей в мир выпустил. И сны дурные напускал. Но мне с каждым воспоминанием становилось легче, а ему – сложнее. Хотя поначалу казалось, что я люблю только отца, но оказалось… оказалось, что во мне очень много любви! Как хорошо, что Хетаг этого не предусмотрел…
– Вот! – справился наконец с застёжками Велизар. Болезненно поморщился, скидывая с себя плащ. – Надевай быстро! – и накинул тёплый, нагретый его телом мех на Велегора.
Юный колдун будто очнулся – вздрогнул от неожиданного тепла, прерывисто выдохнул, осел на ослабевших ногах. Велизар подхватил его вовремя: мальчик побелел, прикрывая глаза, и оборотень усадил его на обломок хризанитовой скалы, укутав в свой плащ.
– Отдохни, отдохни, - стуча зубами от холода и потери крови, выговорил охотник. – Сейчас только… как-то… господина Януша бы вызволить… Хоть… похоронить по-человечески…
Велегор снова вздрогнул, резко выпрямился, вперив немигающий взгляд в ледяную скульптуру.
– Папа…
– Прости, малыш, - помрачнел оборотень. – Не уберёг я его. Зато он спас тебя перед смертью…
Юный колдун воззрился на охотника с недоумением.
– Ты о чём, Велизар?! Папа живой! Как и все эти воины – они живы! Мёртвыми они бы были не нужны Хетагу. Мёртвые боли не испытывают! Я… я сейчас их разморожу, вот только…
Велегор перевёл взгляд чёрных глаз на замороженного Хетага. Медленно сжал кулак. Беззвучно пошевелил губами, читая заклинание – и быстро разжал пальцы. И вслед за этим движением со страшным треском разлетелась ледяная скульптура, рассыпалась грудами обломков по искорёженному полу.
Велизар ругнулся с перепугу, когда к его ногам подкатилась заледеневшая голова, отпрянул назад, с отвращением разглядывая застывшую на ней уродливую гримасу.
– Ах ты ж… твою ж… Велегор! Ты… ты… убил его?! – отказывался верить поражённый охотник.
– Вот так запросто?!
Мальчик глянул на изуродованное тело своего мучителя, равнодушно кивнул.
– Только папе не говори, - серьёзно попросил он, - потому что мне его ничуть не жаль.
– Да что тут говорить! – делано возмутился Велизар: при виде замороженного и расчленённого тела мутило, запах чужой крови раздражал звериный нюх. – Господин Януш сам всё увидит, когда… если…