Позволь мне решить
Шрифт:
– А я не о себе пекусь, - ухмыльнулся клыкастой пастью кровосос.
– Хотя такой кровушки, как у тебя, господин доктор...
Глаза вампира полыхнули мёртвым огнём, и Януш невольно напрягся. Дверь скрипнула, впуская в комнату черноволосого мужчину, смерившего обоих хмурым взглядом.
– Люсьен, - даже обрадовался лекарь: в присутствии друг друга вампиры покушаться на его шею не станут.
– Тебе что-то...
– Когда ты уходишь в своё паломничество, доктор?
– перебил его вампир.
– На рассвете, - слегка удивился Януш.
Вампир сумрачно кивнул.
– Я тебе тут компанию привёл...
– Какую ещё компанию?
– не понял лекарь.
Люсьен приоткрыл дверь пошире, и в комнату с любопытством сунулся увешанный оружием человек. Бегло осмотрел приёмную местного доктора, полки с лекарствами, настойками, травами и порошками — и откровенно ухмыльнулся при виде возмущённого хозяина всего этого добра.
– Люсьен, ты в своём уме?
– поразился Януш.
– Я — проводник?! О чём ты вообще думал? Да если я и взялся бы вести кого-то в самое сердце преисподней, то точно не ради того, чтобы этот кто-то взял оттуда на память пропитанный смертью сувенир!
– Эй, не кипятись, - примирительно поднял руки мародёр.
– Я за себя постоять сумею. Да и тебя, господин доктор, в обиду не дам. Ты только путь покажешь...
– Сам найдёшь, - отрезал Януш, решительно выталкивая всех троих наружу.
– Как до тебя нашли остальные, у кого с головой не всё в порядке...
– Януш, - выходивший последним Люсьен вставил ногу между створкой и дверью, выразительно заглянул лекарю в глаза.
– Он хорошо платит. Новенький в Саксе. Не дури, доктор, его золото ещё пригодится — чтобы с Одноглазым рассчитаться...
Януш скрипнул зубами и захлопнул дверь.
Глава 3. Дыхание смерти
На рассвете мародёр уже ждал его, сидя на ступеньках у входа.
– Я Бекс, - поприветствовал лекаря мужчина, поднимаясь на ноги.
– Мне всё равно, - отрезал Януш, захлопывая за собой дверь и защёлкивая огромный замок на засове. С навязанной ему компанией лекарь уже смирился: Люсьен не принимал отказов, а обострять отношения с вампирами Януш не хотел. Должно быть, сказывалось пребывание на Островах: мародёр вызывал в нём глухое раздражение, и Януш никак не мог его в себе подавить.
– Просто следуй за мной, ладно? Молча, - уточнил напоследок лекарь, накидывая на голову капюшон.
Одежду он выменял у Левана — штаны, рубашку и необычный плащ, который здесь носило всё мужское население: кожаный, плотно облегающий, не стесняющий движений, скрывающий почти всё тело, от шеи до лодыжек, с плотным, низким капюшоном, спасающим вампиров от солнца, а аборигенов и оборотней — от болезненного бронзового загара, которым покрывался каждый, кто слишком долго находился на северо-западном побережье Стилоса. В переброшенной через плечо сумке Януш припрятал несколько шарфов, которыми планировал обмотаться уже на Ире.
– Эй, мессир Януш, - позвал мародёр, устремляясь за лекарем. – Неужели не признал? Ну, я так и скумекал, что ты меня не разглядел с первого разу...
Януш резко развернулся, пытливо вглядываясь в лицо ухмылявшегося мародёра. Мужчина казался ему незнакомым, и лекарь нахмурился.
– Бекс, - повторил тот,
– Младший кучер графа Устина Максимилиана! Вот уж кого не чаял встретить на Островах! Ну, оно и понятно, што ты меня не признаёшь... Ты шишка важная, на самого герцога вкалывал! На таких, как я, и не глядел совсем... А теперь вот приходится, а?
– бывший кучер подмигнул лекарю, коротко хохотнул.
– Что, не чаял земляка-то встретить? Да вижу я, вижу твои глаза бесстыжие! Смотришь брезгливо, как на дерьмо... Да ты сам-то, мессир Януш, чем теперь лучше меня? В одной шкуре небось оказались! А, каково?! Ну да не расстраивайся, - мародёр фамильярно потрепал лекаря по плечу.
– Жизнь — што сука похотливая! Никогда не знаешь, где на тебя вскочит...
Януш резко скинул со своего плеча чужую руку, развернулся, быстрым, злым шагом устремляясь прочь. За спиной слышался топот и грубые шутки новоявленного мародёра. Лекарь прошёл безлюдными улочками к гавани, вышел на главную дорогу, устремляясь в обход города: чем дальше от опасных тупичков и переулков, тем лучше. Быстро идти не получалось: две сумки, перекинутые крест-накрест через плечи, широкий палаш, купленный у местного кузнеца-оборотня, да тяжёлый серебряный наруч, обхватывавший всю левую руку, стесняли движения, не позволяли вырваться вперёд. Бекс, хотя и увешанный оружием, как ходячая кузня, поспевал за ним без особых усилий.
– Да ты рожу-то не вороти, мессир лекарь!
– глумливо приговаривал он, пытаясь ухватить Януша за локоть.
– Ты лучше расскажи, каким ветром тебя сюда занесло! Всё не так скучно в дороге будет...
Януш не понимал, что с ним происходит. Раздражение стремительно перерастало в отчаяние и стыд, вместе со жгучим желанием придушить спутника. Валлиец Бекс, как далёкое, отстранённое напоминание о прежней и такой чужой теперь жизни, вновь вытащил из омута памяти ту ночь, которая изменила его судьбу навсегда. Янушу удалось забыть о том, что он оставил позади, забыть ради того, что он собирался сделать, стереть из памяти лица друзей, черты любимой женщины, оставшейся, как он надеялся, в безопасности и весьма надёжных руках...
– Ну, в ту сказку про твоего сынка, што местные языки докладывают, я не верю, - донёсся до него голос Бекса.
– Уж от меня-то ты свою хворь не скроешь, мессир Януш! Слухи среди черни ишшо в Галагате ходили — мол, силы в тебе мужской нету... Уж как тебя обхаживали местные дамы... и господа тоже!
– хохотнул бывший кучер, вспоминая кухонные сплетни.
– А ты от всех нос воротил... не верю я в твою благодетель! Ведь не монах же ты? Тогда в чём дело? А-а? Ха-ха, да не жмись, как девица, тут все свои! Чай, на Островах энта проблема у всех мужиков имеется...
Януш не выдержал, развернулся, схватив мародёра за ворот куртки. Мерзавец ухмылялся ему в лицо, ожидая логической развязки, и лекарь с большим трудом разжал пальцы.
– Пасть захлопни, - прерывисто проговорил он, пытаясь унять бушевавшую в груди бурю.
– Или вплавь до Шота добираться будешь.
Мародёр хмыкнул и устремился за лекарем уже молча. Януш с отчаянием прислушивался к себе и понимал: Единый был бесконечно прав, отбирая у него благословенный дар. Такого дара достоин лишь абсолютно чистый, свободный от своих страстей человек... а он что же? Готов убить спутника из-за задетой гордости...