Позволь мне выбрать
Шрифт:
Я не ответила, но, должно быть, мое молчание было красноречивее слов, потому что Дорана эль Юланн удовлетворенно кивнула и накрыла мою руку своей теплой ладонью.
— Поговорите с Арианом, Ханна. Я ведь могу вас так называть? Откройтесь ему, разделите с ним свою боль, страх и ответственность. Все то, что так долго несли в одиночку. Разбейте лед недоверия между вами. Ведь император наверняка тоже уже догадался. Может быть, даже раньше меня.
Я подумала, что и Конрад говорил о том же.
— Хорошо, тэйса эль Юланн. Я последую вашему совету. Спасибо.
ГЛАВА 50
Глядя
Вспомнился тот день, когда ему представляли участниц отбора. Ее взгляд, манера закусывать нижнюю губу, голос — все показалось знакомым. Разве что волосы другого цвета — не рыжие. А затем назвали ее фамилию, и сердце захлестнула отчаянная надежда. Но имя прозвучало другое, хотя и похожее…
Он спросил, откуда она, и ему ответила Джемма. Сама же тэйса эль Ландри старательно избегала называть город. Подозрительно…
Ариан понимал, что она могла быть лишь родственницей Ханны. Близкой или дальней, носящей ту же фамилию. Кроме того, южане нередко похожи между собой, многие из них отличаются почти черными глазами и золотистой кожей, на которую легко ложится загар. Впрочем, барышни обычно прячутся от солнца под зонтиками и широкополыми шляпками, а эта девушка явно порой забывала об этой мере предосторожности. Однако ей и смуглость оказалась к лицу.
Император помнил о том, что должен уделять внимание всем претенденткам, но его взгляд помимо воли то и дело обращался к ней. Она не флиртовала с ним, как прочие, не пыталась ему понравиться. Сидела с хмурым видом в углу, избегая смотреть в его сторону.
Небеса, как же всем этим она напоминала Ханну!
Может, он попросту обманывал себя, видя сходство там, где его нет? Ведь прошли годы. У него не осталось ни портретов, ничего на память о ней.
Но сердце подсказывало, что с тэйсой эль Ландри что-то нечисто. Уж слишком непохоже на остальных участниц отбора эта молодая особа себя вела. Как будто вовсе и не стремилась стать его невестой.
Но зачем тогда приехала на отбор? Ведь насильно сюда никого не отправляли. Все девушки приехали по собственному желанию или, как он подозревал, повинуясь воле родителей. Может, как раз ее случай? Однако почему-то ему казалось, что дело вовсе не в этом. Слишком независимой она выглядела. Такую едва ли заставишь делать то, чего она не хочет.
Ариан эль Кимри приглядывался к ней. За ужином и после него, на завтраке и во время испытания вуалью иллюзии. Он мог наблюдать за участницами изнутри их видений, и от его внимания не ускользнуло, что тэйса эль Ландри изменила одну незначительную деталь иллюзорной картины, а именно убрала шлейф платья. Она сделала это с легкостью, почти мимолетно, даже не задумываясь. Данное обстоятельство говорило о том, что у нее есть магический дар, причем довольно сильный.
Когда император покидал остров, чтобы после вернуться сюда с гостями, он уже знал, кого собирается повидать в столице.
Ина эль Ерран, в девичестве эль Юнти,
Она все еще смотрела на него с дерзостью сквозь нечесаные пряди светлых волос. Так же как и на суде. Так же как когда провожала на казнь собственного мужа, оказавшегося одним из заговорщиков, убивших прежнего императора и его супругу.
Его отец так стремился к власти, так верил в то, что та темная сила, которой он пожертвовал своего первенца, защитит его, что совсем забыл — согласно условиям договора трон должен оставаться в руках рода эль Кимри, но не конкретного его представителя. Тот, кто когда-то одним взглядом наводил на Ариана страх, кто ни разу не обнял его, тоже оказался смертен. Как и императрица Энейра.
На их похоронах Ариан эль Кимри думал об Алейне. Его сестра была единственным солнечным лучиком, освещавшим для него неуютные покои дворца. Смешливая, резвая, озорная. Ей нередко доставалось за шалости и нежелание вести себя тихо и кротко от строгой гувернантки, приставленной к девочке после смерти ее матери, да и от других тоже. А еще своенравная. Алейна ослушалась его и тогда, когда он велел ей не ходить за ним. А она все равно пошла и заслонила его от клинка убийцы.
В академии Ханна напомнила ему погибшую сестру. Ее красота оказалась такой же теплой, солнечной. Ничего общего с безупречной холодной красотой императрицы или большинства придворных дам, жеманных и расфуфыренных по последней моде. Она была точно глоток свежего воздуха. Его провинциалочка.
Ариан понимал, что дразнит ее, задевает, порой даже выходя за рамки, но ничего не мог с собой поделать. Его тянуло к ней, точно замерзающего человека к огню. Заговорить, прикоснуться, увидеть, как вспыхивают ее глаза в ответ на его колкости. Она не боялась его, не кокетничала и всегда умела дать ему отпор. А позже, когда не стало Конрада, он увидел в ее взгляде ту же боль, что испытывал сам.
— Что вам нужно от несчастной заключенной, ваше величество? — спросила Ина. Ее бескровные губы изогнулись в усмешке.
Император отвел взгляд, на мгновение вспомнив ту девочку, с которой его когда-то едва не обручили. Тогда она смотрела на него с восхищением. Но теперь слишком большая пропасть лежала между ними…
— Сведения.
— И о чем же?
— О ком.
— Вот как? — Казалось, они вели светский разговор, вот только его собеседница находилась за решеткой.
— Ханна эль Ландри. Ты сказала, что она погибла. Что постоялый двор, на котором Ханна остановилась по дороге из академии, сгорел.
— Разве ректор не подтвердил мои слова? Ведь вы ездили в Траудберт, когда начался следующий учебный год, и сами убедились, что к учебе она не вернулась. А еще он сказал вам забыть о ней, не так ли?
Ариан эль Кимри скрипнул зубами. Он помнил, как рассказал о своей поездке в академию Ине. Та не пожелала возвращаться туда, осталась дома, и отец через какое-то время подыскал ей мужа. Почему-то она всегда оказывалась рядом, когда ему хотелось с кем-то поговорить о Ханне. Ведь она тоже знала ее, была ее соседкой и подругой, он не единожды видел их вместе. Несколько раз Ина эль Юнти пыталась сблизиться с ним, намекала, что они еще могут пожениться, несмотря на ее слабый дар, но принца она не интересовала ни в академии, ни после.