Позывной "Венера"
Шрифт:
— А потом что будет?
— Не знаю! Может так будет долго продолжаться. Давай с тобой останемся?
— Нет, лучше со всеми вместе быть. А то останемся одни, нагрянут диверсанты, недолго и в плен попасть.
— А нагрянут, так станем драться. У нас же оружие есть. Я бы хотела принять участие в какой-нибудь стычке. А то так ни разу и не выстрелишь, неинтересно! Когда я была дома, то пообещала матери, что непременно уничтожу нескольких американцев или марионеток и получу знак «Отважный боец». А она только обругала меня, сказала, что я хвастунья.
Мо вспомнила, что Ханг очень хорошо
— Вот ты девушка, а в храбрости любому парню не уступишь. Тебе бы только драться! А если не получишь знака «Отважный боец», похудеешь, что ли?
— А я уже попросила ротного оставить меня при складе. И про тебя, кстати, тоже говорила.
— Нет, я боюсь!
Рис уже сварился. От его аромата у девушек сразу засосало под ложечкой. Ханг сняла котелок, поставила на землю. Мо проворно сбегала за плюшками и мясным соусом, таким соленым, что щипало язык.
— Боишься, тогда не оставайся! Я позову кого-нибудь еще! — Ханг сделала вид, что рассердилась.
— Погоди, погоди, дай немного подумать. Мы еще до места не дошли, а ты уже шум понимаешь! — примирительно проговорила Мо.
С завтраком управились быстро. Оставив Мо последнюю плюшку, Ханг поднялась, расправила плечи:
— Ох, наелась!
На самом деле она просто пожалела подругу. Этой горстки риса едва хватило бы и ребенку, но что было делать, приходилось себя ограничивать.
На последнем собрании, перед тем как двинуться в путь, они все единодушно проголосовали за то, чтобы взять продовольствия для себя как можно меньше, поскольку в противном случае им пришлось бы уменьшить основной груз. Все было точно подсчитано, и они освободились от того, без чего могли обойтись. Взяли по одному одеялу на двоих. Даже медсестра несла снаряды, а ее санитарная сумка была совсем маленькой.
— Погасить костры! Уничтожить все следы! — раздался голос старшего группы.
Через несколько минут уже поскрипывали коромысла — люди снова двинулись в путь. Небо с каждой минутой становилось все светлее, густой полог тумана тоже постепенно начал таять, и вот уже первые редкие солнечные лучи заиграли на мокрой листве.
Вдруг небо наполнилось гулом тяжелых транспортных самолетов, стрекотом вертолетов, свистом реактивных истребителей. Где-то вдали начали рваться бомбы.
Целых два часа группа преодолевала очередной склон. Пот крупными каплями покрывал лица. Но едва люди остановились, сделали пятнадцатиминутную передышку, как почувствовали, что тело охватывает озноб. В густой чаще джунглей воздух не успевал прогреться за день.
Мо, опустив свое коромысло на землю, тут же принялась бродить в поисках диких овощей и клубней, чтобы скрасить ими предстоящую трапезу. Она прошла по склону туда, где росли молодые деревца. Похоже было, что этот клочок земли некогда обрабатывали люди. У Мо уже был некоторый опыт, она знала, что в таких местах можно найти деревце папайи или тамаринда с созревшими плодами, а то и помидоры, крупные, красные, или просто какую-нибудь съедобную зелень. Однажды девушке повезло — она нашла тыкву, да не одну, а сразу шесть, каждая была весом в четыре-пять килограммов.
В небе описывал круги вертолет. Он
— Листовки разбрасывает! — крикнула Ханг.
Бумажки, трепещущие как бабочки, неслись по воздуху, поблескивая в лучах солнца. Вертолет делал все новые и новые круги.
Пока все смотрели на летящие по воздуху листовки, Мо нашла большую охапку амаранта. Ей вдруг вспомнилась песенка, которую она слышала давным-давно, и она принялась ее напевать.
Впереди показались крыши построек — наверняка брошенное людьми село. Мо по заросшей тропинке направилась в ту сторону.
Да, село было брошено уже давно. Видно, американцы бомбили его и обстреливали снарядами. Коробки домов развалились, загородив обломками все проходы, бревна покрылись пылью и пеплом. Огромная воронка возникла на пути Мо. На самом дне ее лежал чей-то алтарь предков, на котором сохранилась еще желтая краска, рядом торчали ножки опрокинутого столика, тускло поблескивал расплющенный алюминиевый таз.
Неожиданно взгляд девушки остановился на чем-то круглом, валявшемся под сваями дома, стоявшего слева от нее. Консервная банка! Три скрещенных деревянных колышка, полуобгоревшие головешки, несколько вскрытых совсем недавно консервных банок. Мо огляделась и увидела окурки сигарет.
Сразу стало тревожно. На ветке срезанного осколком дерева сидела маленькая птичка, совсем черная, с широким, точно веер, хвостом, по которому шла белая полоска. Мо еще раз огляделась, сердце ее гулко забилось.
— Мо! Мо! Где ты?! — Это был голос Ханг.
— Я здесь! — откликнулась Мо и бросилась к подруге.
На следующем привале Мо рассказала всем, что она видела. Старший группы, пока девушка говорила, внимательно смотрел на нее, а выслушав, улыбнулся:
— Наверняка это наши разведчики оставили. Нечего паниковать! Откуда здесь вдруг штурмовикам взяться?!
«Венера» отправилась в путь в два часа ночи, после того, как в ее расположении побывал командующий фронтом. Отряд должен был пройти тем же маршрутом, по которому двигалась группа 17-й роты народных носильщиков. Затем их пути расходились. «Венере» предстояло идти по секретной тропе, обозначенной на карте. Времени оставалось в обрез, поэтому Хоай Тяу и Чан Нонг, посоветовавшись, решили выслать вперед разведдозор. За день до начала движения отряда разведчики должны были наметить условными знаками особо трудные или не нанесенные на карту участки пути.
Отряд шел третий день. Пройдя эту тропу, он должен был свернуть на другую, о которой 17-я рота народных носильщиков даже не имела представления.
Бойцы были очень тяжело нагружены. Огромные, намного больше, чем у пехотинцев, вещмешки были туго набиты, казалось, в них не влезет даже пачка сигарет. Гамак, нейлоновая накидка, которой одновременно и укрывались, комплект обмундирования — все это весило два-три килограмма, основную тяжесть составляли взрывчатка и патроны. Кроме того, каждый, включая Хоай Тяу и Чан Нонга, нес неприкосновенный запас продуктов, общим весом до килограмма. Эти запасы предназначались для раненых.