Позывные дальних глубин
Шрифт:
Бахарев поднялся на борт атомохода, официально поздоровался с экипажем и поздравил с возвращением в базу. Ему ответили, как положено, гаркнули троекратное «ура». А потом адмирал пошёл вдоль шеренги, по мужски крепко пожимая руку каждому, кто стоял перед ним в строю.
Когда официальная часть закончилась, Непрядова толпой окружили знакомые командиры. Его обнимали, запросто шлёпали по плечам, до боли стискивали ладони обеих рук. Да и как иначе могло быть, если со многими из них Егор всё же не один пуд соли в морях съел. И только особист Горохов держался недосягаемо. Он как-то двусмысленно улыбался, глядя на Егора, будто знал нечто такое, что только одному
Немного позже Непрядов узнал, что Горохова назначили начальником особого отдела их дивизии, в то время как его прежнего начальника, капитана первого ранга Чебыкина, отправили в запас. И теперь Егор искренне жалел, что ещё в общем-то не старого Чебыкина так неожиданно «ушли» на гражданку. С ним Егор всегда ладил, не в пример молодому и напористому Горохову, которому, вероятно, теперь ещё больше не терпелось у кого-то под койкой отыскать «ведьму»…
А вечером комдив давал в честь офицеров лодки торжественный ужин. Устроили его в банкетном зале ресторана Дома офицеров. Музыка, цветы, тосты с шампанским. Всем было хорошо и весело.
Непрядов сидел за отдельным столом вместе с комдивом, начальником штаба и некоторыми флагманскими офицерами. Этикет обязывал Егора выслушать полагавшиеся приветствия по случаю их удачно завершившегося похода и выступить с ответным словом благодарности за все поздравления. Но как только адмирал, тактично сославшись на дела, позволил себе удалиться, Непрядов перебрался за столик, где его поджидали Вадим с Кузьмой. Здесь же была и Регина Яновна — с распущенными по плечам тёмными волосами, в длинном чёрном платье с большим белым воротником, что делало её похожей на роковую фею.
— Везет же мне, — сказала она с мягким латышским акцентом, расцеловываясь с Егором. — Одна сразу на трёх кавалеров. Прошу ангажировать!
— На двух, — поправил Вадим. — Кузьма, кажется, уже нализался. Так что ему лучше не танцевать.
— Не клевещи! — возмутился Кузьма. — Одним-то шампанским мне, разве что, горло прополоскать. Завтречка соберёмся у меня, вот тогда и посидим по-людски — дерябнем, как полагается, «чайку под селёдочку».
— Да, да, милости просим, — подтвердила Регина, и её некрасивое лицо расцвело улыбкой уже доброй феи.
Непрядов охотно согласился, Колбенев тоже не возражал, тем более что хлебосольная хозяйка обещала по такому случаю приготовить свой знаменитый луковый клопс, а ещё — студень с хреном, до которого Вадимыч был большой охотник.
— Дня через три всем экипажем отбываем в санаторий, — поведал Колбенев. — Мне только что флагврач об этом сказал. Можно с детьми и жёнами. На этот счёт есть договорённость.
— Ой, а без жён-то никак нельзя? — полюбопытствовал развеселившийся Кузьма. — А то ведь при них толком не выпить и не закусить. Придётся, как Аркаша Райкин, «в греческом зале»…
— Кузьма-а, — укоризненно произнесла Регина, качая головой и цокая языком.
— А я вот такой! — для порядка хорохорился её супруг. — Если пить — то цистерну, а закусывать — так мамонтом.
— А не лопнешь? — сказал Вадим, строго поглядев на дружка. Однако поводом прочитать очередную «мораль» он не воспользовался. Поскольку знал, что дружок, с тех пор как у него наладилась служба, спиртным больше не злоупотреблял. Но такой уж был Кузьма, любил он перед своей женой, да перед дружками покуражиться, разыгрывая из себя отпетого забулдыгу.
— Отдыхать вместе с вами, пожалуй, мне на этот раз не придётся, — сказал Егор.
— Это почему? Как так! — в один голос запротестовали друзья.
— Должок один есть, — грустно произнёс Непрядов. — Вы же знаете, что дед мой… Как только по начальству доложусь, попрошу «добро» съездить в Укромовку. Надо же его могилу навестить.
— Конечно, надо, — согласилась Регина и по-деловому рассудила. — Опять же, дом там остался без присмотра, живность какая-никакая…
— Какая там у старика моего живность? — горько усмехнулся Егор. — Коза была, да подохла. А собаку волки сожрали. Но дедов дом сам по себе дорог мне — я там родился… и отец мой, и сынишка тоже.
— А то давай, все вместе махнём к тебе в Укромовку, — предложил Кузьма. — Помните, как тогда… когда курсантами были?
— А что, я совсем не против, — подхватил Колбенев.
Но Егор несговорчиво покрутил головой.
— Нет, корешки. Вам надо непременно вместе со всеми отправляться в санаторий. Тебе, Вадимыч, сердчишко подлечить надо, а тебе, Кузьмич — желудок. Да мало ли ещё что при обследовании врачи могут откопать?
Как ни настаивали дружки на своём, Непрядов был непреклонен. Сам же всем нутром чувствовал, что в Укромовке лично он скорее наберётся сил и придёт в норму, чем это возможно где-то на южном берегу Крыма. Верил, что лишь родная земля и чистейший Укромовский воздух полностью исцелят его от всех бед и напастей. Егор чувствовал, что физически он по-прежнему здоров, хотя и донельзя устал. Но не собственное тело беспокоило его, всё ещё налитое мускулами и крепкое — болела душа. Только это был уже недуг иного рода, избавление от которого он мог найти лишь в себе самом.
На другой день Егор подробно доложил на военном совете о результатах своего длительного подлёдного плавания. Кое-какие замечания, по существу дела, оказались незначительными. Грамотными, хотя и с долей риска, были признаны его действия по «вытеснению» американской субмарины за пределы позиции слежения. Вполне правильной посчитали также организацию поиска и оказания помощи экипажу потерпевшего аварию самолёта. Отдельной похвалы удостоились все те, кто участвовал в ремонтных работах при адской жаре в реакторном отсеке.
Однако общую благорасположенность к Непрядову слегка подпортил Горохов. Попросив слова, он доложил военному совету, что по имеющимся у него сведениям командир неоправданно покинул борт вверенного ему корабля, когда решил лично возглавить поисковую группу. Нельзя исключать, что поисковики, по мнению особиста, сами могли заблудиться, а то и погибнуть. А это означало бы, что лодка могла лишиться своего командира, что, в свою очередь, привело бы к срыву поставленной задачи.
Однако Непрядов парировал, что каждый свой шаг он заранее продумал и всё взвесил. Ведь на корабле никто, кроме него, не обладал достаточным опытом ориентировки и поиска во льдах. К тому же, на борту оставались два опытных старпома, каждый из которых имел доступ к самостоятельному управлению кораблём и при необходимости вполне смог бы заменить командира. Горохов на это хотел что-то возразить, приподнимаясь со стула, но передумал. Он лишь язвительно улыбнулся в пышные усы и снова сел, продолжая бросать в сторону «удачливого командира» хитроватые взгляды. При этом кавторанга делал вид, что знает нечто такое, о чём Непрядов пока и по понятия не имел.