Прах и безмолвие
Шрифт:
Дэлзиел расхохотался. Наконец-то восточное коварство и методы сыскной полиции совпали. Целью любого допроса было заставить беднягу сказать в точности то, что ты хочешь, чтобы он сказал!
— Знаешь, милочка, — признался он, — ты мне напоминаешь меня самого!
А Чанг, подавшись вперед, приблизила свое лицо к его лицу почти вплотную, так что он не мог даже поднести стакан ко рту, и промурлыкала:
— Думаю, что я наконец нашла своего Бога.
Часть четвертая
Мак:
И вот настало время человеку желать всего, чего он не имел.Прокрасться28 февраля
Дорогой мистер Дэлзиел!
Опять я. И как и прежде, полна решимости. Я завидую, что у Вас такая работа. Вы, может быть, не всегда одерживаете победу, но по крайней мере тратите свое время на то, чтобы сделать что-что полезное для людей, которых постигло несчастье. Я оглядываюсь на свою жизнь и недоумеваю: почему я в конце концов оказалась в нынешнем своем положении? Что это? Расположение звезд на небе? Гены? Или какое-то одно-единственное решение, принятие которого изменило — не могло не изменить — все в моей жизни? Теперь это уже невозможно установить, не так ли? Человек видит в себе то, что в нем есть. Окружающие могут видеть в нем совсем другое. Возможно, мое представление о Вас превратно, как превратно представление окружающих обо мне. Может быть, внешняя оболочка обманчива, и на самом деле Вы тоже неуверенный в себе, мятущийся, несчастный человек.
Нет! Не могу, не хочу в это поверить! Только не детектив Дэлзиел! Я думаю, Вы находите ужасным, что столько людей так жестоко убивают друг друга в нашем прекраснейшем из миров, но я уверена, что Вы благословляете судьбу за то, что не страдаете по поводу гибели большинства из них! Возможно, Вы считаете Алнота, чей день христиане отмечают сегодня, психом за то, что он жил отшельником в лесу, но я знаю, что Вы повыворачивали бы деревья с корнем, чтобы отыскать тех злодеев, которые его убили.
Все это, однако, было очень давно. Наипростейший способ проследить ход истории человечества заключается в том, чтобы, оглядываясь назад, проследить, как и где пролилась кровь. А заглядывая в будущее… Ждет что-нибудь меня в будущем? О да, конечно! Бал в мэрии, посвященный тем, кто принял смерть с достоинством. Это как будто прямо для меня. Смогу ли я пойти? Сейчас загляну в свой дневник. Да, я все еще буду здесь. А Вы? Я очень надеюсь, что Вы придете. Кто знает? Быть может, мы даже станцуем вместе прощальный вальс!
Глава 1
Март пришел мягкий и теплый, хотя синоптики, посмотрев на распечатки своих компьютеров и на гнезда грачей на улице, предсказали, что в конце месяца ожидается беспрецедентный холод.
Но сержанта Уилда, который остался на ночное дежурство, не очень-то волновала погода за стенами участка, коль скоро он надеялся провести спокойную ночь внутри его. Однако в десять тридцать вечера раздался телефонный звонок, и голос, который показался ему знакомым, сказал:
— Тебе нужен Уотерсон? Попробуй поискать его в «Приюте».
И на том конце сразу повесили трубку. Уилд позвонил на телефонную станцию.
— Мне только что звонили. Спросили меня или просто уголовно-следственный отдел?
— Он спрашивал вас, сержант.
Уилд встал и натянул пальто. Погода неожиданно приобрела большое значение. В окно заглядывал теплый и сырой вечер. Но след из уютной пивной мог привести куда угодно. Или вообще никуда.
Питейное заведение «Приют пилигрима» стоял у старой городской стены в квартале, где все строения, придя в упадок, не успели окончательно разрушиться, когда начались отчаянные попытки восстановления построек, в основном викторианской эпохи.
«Приют пилигрима»,
Пять веков спустя постоялый двор все еще служил пристанищем для грешников, ищущих разного рода утешений, а также для добродетельных граждан — и даже больше теперь для них, — ищущих особенной, свойственной ему атмосферы. К которой из этих категорий относился Уотерсон, пока не очень интересовало Уилда. Он и так слишком много времени потратил на получение малоценных сведений, чтобы переводить его еще на пустые домыслы.
Сегодня нельзя было зря терять время. Когда он подошел к «Приюту», дверь распахнулась, выпустив наружу сноп света, звуки музыки и четверых пилигримов. Среди них за мгновение, пока захлопнувшаяся дверь не преградила доступ свету, Уилд засек нужного ему человека. Он только раз видел его до этого, но постоянные упреки Дэлзиела способствовали тому, что образ Уотерсона запечатлелся в его душе.
Уилд остановился, оставаясь в тени. Он надеялся, что ему не придется отбивать Уотерсона от его дружков. Даже если это были случайные собутыльники, с которыми тот встретился впервые в этой пивной, верность дружбе, подогретая алкоголем, бывает весьма стойкой. Но если Уотерсон сядет в синий «пежо», вокруг которого они собрались, Уилду придется рискнуть.
Ему явно везло. Двое приятелей Уотерсона влезли в машину, третий, еще немного поговорив с Уотерсоном, сел за руль. Уилд помедлил ровно столько, сколько ему понадобилось, чтобы увидеть и запомнить номер проехавшего мимо «пежо», а потом пошел следом за Уотерсоном, бодро зашагавшим в противоположном направлении. Он мог бы запросто окликнуть Уотерсона по имени. Ведь против этого человека не выдвигалось никаких обвинений, так с какой стати ему убегать? Но если он почти две недели успешно прятался от полиции, было очевидно, что возобновлять знакомство ему совсем не хочется, как будто то, что его ищут, тешило его самолюбие. Уилд и не думал открыто пускаться в погоню. У него было достаточно времени, чтобы сократить дистанцию, и он решил подождать, пока они выйдут на более людную улицу.
Как назло, маршрут Уотерсона лежал в отдаленный от центра города жилой квартал, где лет шестьдесят назад отсутствовала какая-либо торговая деятельность, а теперь в домах продавались однокомнатные квартиры, а на улице одноразовая любовь. Недавняя полицейская облава спугнула панельных красоток и оттеснила их в сторону центра города, поэтому сегодня здесь было тихо. Прямо впереди был маленький парк, называемый «Сады Киплинга». Недавно он служил местом встречи гомосексуалистов, но СПИД лучше любой полицейской облавы сократил число его посетителей. Уотерсон проворно миновал главные ворота. Впереди аллея уходила в сторону, и Уилд решил прибавить ходу, раз уж его дичь временно скрылась из виду. Но как только он дошел до угла ограды, Уотерсон круто развернулся и зашагал назад, как будто почувствовал за собой хвост. К счастью, Уилд еще не успел отойти от ворот и, поспешно отступив на шаг в сторону, спрятался в тени кирпичной арки ворот. Там он и стоял, напрягая слух, в надежде услышать шаги приближающегося Уотерсона, и размышлял, не засек ли тот его.
— Ты кого-нибудь ищешь, дружок? — раздался мелодичный голос позади Уилда.
Он вздрогнул и обернулся. Из темноты ему улыбался молодой человек в короткой кожаной куртке с медными заклепками. На вид ему было не более шестнадцати-семнадцати лет. Уилд улыбнулся в ответ и сказал:
— Как-нибудь в другой раз, сынок. Я жду приятеля.
Это был вежливый отказ, частично потому, что Уилд опасался привлечь внимание Уотерсона, но в основном потому, что он не хотел обижать мальчика. И дорого за это поплатился.