Прах
Шрифт:
— Мне нравится веселье.
— Значит, ты не захочешь жить в загородном особняке?
— Не хочу. В городе хочу. А ещё хочу видеться почаще. Мы же почти женаты. Всего-то осталось отучиться четыре года в сраной академии. Эх.
— Там тебе тоже не нравится?
— Издеваешься? Там вообще жопа. На первом курсе почти никуда не отпускают. У нас куратор — что настоятельница в монастыре. Такая вся из себя правильная. Институт благородных девиц, блин. Даже в лицее было свободнее. Вот третьей группе повезло: их кураторша повеселее, а у нас — злобная
— Да, ты рассказывала, — мне вспомнились наши разговоры по телефону в последние недели. Вероника только и делала, что жаловалась на академию.
— Ещё и в воскресенье запрягают. Если так каждые выходные будет, я сбегу. Поэтому как бы тут ни было хреново, всё лучше, чем там. Надеюсь, эта кутерьма продлится подольше, чтобы не возвращаться.
Мы вошли через ту же дверь, через которую попали в дом в ночь убийства князя Василия, но теперь повернули в другую сторону, и пройдя по коридору, оказались в просторном тёмном помещении с белым полотном экрана и тремя рядами мягких кресел.
— Здесь у нас кинотеатр, — объяснила Вероника, а бильярдная на втором этаже. Пошли.
Мы поднялись по лестнице. Тут находилось что-то вроде очередной гостиной с кожаными креслами и диванами, выполненными в современном стиле. Отсюда двустворчатая дверь вела в бильярдную.
Вероника закрыла за нами дверь, сняла куртку и кинула на стул. Взяла кий и стала натирать мелом:
— Во что будем? В свободную пирамиду?
— Давай, — согласился я. — Только я правила уже забыл. Пару раз играл ещё до войны, когда в школе учился.
Вероника вкратце объяснила правила, сложила пирамиду. Вдруг она остановилась.
— А ты останешься сегодня на ночь? — спросила она.
— Твой отец не будет против? — задался я закономерным вопросом.
— Можно сделать так, чтобы он не узнал, — Вероника пододвинулась ко мне.
Я обнял её за талию, Вероника заскочила на край стола и обхватила меня ногами, наши лица оказались совсем близко.
— Не думаю, что это хорошая идея, — тихо произнёс я.
— А тебя что-то смущает?
— Ну… Вдруг моя помощь понадобится в городе или в поместье, а я тут с тобой развлекаюсь.
— Или ты меня не хочешь?
— Хочу, ещё как, — я поцеловал Веронику в губы.
— Ну тогда чего ждёшь, можно прям здесь, — прошептала она. — Слуги тут не появляются в такое время.
Я крепко сжал её талию и стал целовать лицо и шею. Но тут раздался звонок. На моём смарте заиграла мелодия.
— Выключи, — прошептала Вероника. — Не останавливайся.
— Нет, подожди. Вдруг что-то важное, — мне стоило больших трудов, чтобы оторваться от девушки, но не ответить было нельзя. Когда я вызвал экран, стало понятно, что звонит Николай.
— Подожди, это брат, — я отошёл от стола и ответил на звонок. — Да, Коль.
— Возвращайся, — сказал Николай. — Ростислав
Не оставалось ничего другого, кроме как прервать наше внезапное свидание с Вероникой и вернуться в старый особняк.
Николая тут уже не было, как не было и стола, за которым мы ужинали. Ростислав теперь сидел в смежной комнате. Он вышел навстречу, и мы расположились на диване.
— Пообщаться с вами хотел с глазу на глаз, — произнёс Ростислав с серьёзным видом. — Сразу оговорюсь, что не виню вас в случившемся. Это должно было произойти рано или поздно. Гнойник вскрылся, конфликт вышел наружу. Москва давно копает под нас, и если её не остановить, то однажды Новгород из полноправного члена княжеского союза превратится в придаток московской земли. Конечно, я не хотел допускать того, что сейчас творится на улицах. Никто не хотел. Любая война — вещь обременительная, кровавая и недешёвая. Но что сделано, то сделано. Однако мне известно, что существует группа лиц, которую тоже не устраивает нынешнее положение дел в Союзе. Да, Артём, я знаю, вас хотят избрать канцлером вместо Сергея Вельяминова. Вашу кандидатуру уже утвердили, верно?
— Недавно я дал согласие, — сказал я.
— Дума желает новое правительство, — продолжал великий князь, — где будут представлены интересы разных семей, а не одной-двух. Я решил поддержать их инициативу. Против вас выдвинуто обвинение, но наши банки по моей просьбе отказались блокировать ваши счета. Я не считаю обоснованными предъявленные вам обвинения, как и обвинения, предъявленные Тимофею Дуплову. Я буду вести переговоры с канцлером и, если понадобится, с Голицыными, требовать снять обвинения с вас обоих и освободить Дуплова. Но и вы мне должны кое-что пообещать.
— Если это будет в моих силах.
— Это будет в ваших силах. Канцлер может назначить людей на министерские должности и на должности глав некоторых департаментов. Вы же знаете это?
— Да, я изучал тему, — ответил я, понимая, куда клонит великий князь.
— Новгородское княжество — одно из крупнейших княжеств Союза, но по какой-то причине члены моей семьи не принимают участие в государственных делах. Считаю, это неправильно. Хотелось бы изменить ситуацию и уповаю на ваше содействие. Я поддерживаю вас, вы помогаете мне.
— Я прекрасно знаю, что в долгу перед всеми, кто участвует в моём избрании. Борецкие забытыми не останутся, — пообещал я.
— Рад слышать разумные слова, рад, что мы пришли к соглашению. Ближе к делу мы обсудим наш план более детально.
— Конечно.
Вот и ещё один «помощник» прицепился. Всем придётся раздать должности, никого не забыть, никого не обидеть: Оболенским, Безбородовым, моему роду, а теперь и Борецким. Ну и наверняка найдётся ещё десяток семей, которых оттеснили Голицыны, но которые тоже захотят тёплое место у кормушки. И что с ними со всеми делать? Дело предстояло непростое.