Правда и вымысел о второй мировой войне
Шрифт:
Большинство буржуазных авторов, выполняя классовую задачу, выступая с обоснованием и защитой внешнеполитического курса английского империализма, в то же время извращают политику Советского государства. Особенно искажается и фальсифицируется позиция СССР в период судетского кризиса, а также англо-франко-советских переговоров 1939 года. С большим упорством многие буржуазные авторы защищают политику "умиротворения", изображая ее как единственно возможную, отвечавшую интересам английского народа. Но уже в довоенные годы некоторые историки и публицисты, стремясь к объективной оценке событий, выступили с критикой отдельных официальных версий, а в 40-50-х годах появилось направление, противостоящее официозному. При всей
Часть III. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА АНГЛИИ И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ПЕРИОД ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Глава 1. Первый период войны (1 сентября 1939г.
– 22 июня 1941г.).
1 сентября 1939г. гитлеровская военная машина обрушилась на Польшу. 3 сентября, потерпев неудачу с организацией "второго Мюнхена" и уступая давлению общественного мнения, Англия и Франция объявили войну Германии.
Началась вторая мировая война. С первого же дня она приняла необычный, странный характер. Вопреки всем гарантиям, вопреки франко-польскому соглашению от 15 мая 1939г. и англо-польскому договору о взаимопомощи от 25 августа 1939г., французские и английские войска бездействовали на западной границе Германии. "...В течение четырех недель, которые потребовались механизированной германской армии, чтобы подавить Польшу,- признают авторы коллективной работы "Временный триумф оси",- английские и французские армии на западном фронте не сделали ничего, чтобы прийти к ней на помощь" [1].
"Странная война", как ее стали называть, не закончилась с поражением буржуазно-помещичьей Польши - она продолжалась вплоть до начала апреля 1940 года.
Многие буржуазные историки, изучая события первых месяцев войны, спрашивают: чем объяснить бездействие Англии и Франции, почему они не использовали выгодную обстановку сентября 1939 года для начала наступления на Германию с запада? На что надеялись Чемберлен и Даладье, планируя военное вмешательство в советско-финскую войну 1939-1940 годов? Пытаются разобраться в этом, ответить на нелегкие для них вопросы и представители английской исторической науки.
К интересным выводам о природе "странной войны" приходят Л. Эмери и А. Роуз. Первый из них справедливо говорит о тесной связи политики 1939-1940 годов с мюнхенской политикой, подчеркивая, что стратегия "странной войны" была фактически выработана еще в 1938 году. Роуз согласен в этом с Л. Эмери. Он отмечает, что если и произошли какие-либо изменения осенью 1939 года, то не в содержании, а в форме, или даже скорее в условиях проведения старой политики. "Умиротворение войною",- назвал ее Роуз. К таким же выводам приходит и видный деятель лейбористской партии X. Дальтон. "Это была та же самая старая игра",- так характеризует он действия Уайтхолла в сентябре 1939 года. Даже патриарх буржуазных историков А. Тойнби вынужден признать, что и в обстановке начавшейся войны с Германией Чемберлен остался верен старой политике. "...И хотя 3 сентября 1939г.,- писал он,- премьер-министр нажал кнопку... даже тогда он не переложил жезл из своей левой руки в правую и не заменил его на более эффективное оружие. Этого Англия не сделала до самой замены Чемберлена Черчиллем...". "Это не настоящая война... Смешная война может привести к смешному миру" [2],- заявил еще осенью 1939 года английский газетный магнат Бивербрук.
Гораздо более осторожно высказывается в первом томе "Второй мировой войны" У. Черчилль: "Эта странная фаза войны на суше
Таким образом, единственной причиной пассивности У. Черчилль считает военную неподготовленность. Правда, Гитлер, пишет он, рассчитывал, что после разгрома Польши Чемберлен и его коллеги, "спасшие свою честь объявлением войны", быстро пойдут на попятную и заключат предложенный мир. Но что подобные настроения имели место среди правящих кругов Англии - такой возможности консервативный лидер не допускает. Не объясняется ли это "министерской солидарностью"? Ведь как морской министр в кабинете Чемберлена Черчилль полностью ответствен не только за антисоветские планы конца 1939 - начала 1940 года, но и за стратегию "странной войны".
Кое-что о мотивах, определявших позицию правительства, сообщают в мемуарах Л. Эмери и X. Дальтон. Первый из них вспоминает, что 5 сентября 1939г. он зашел к министру авиации Кингсли Буду и предложил ему, учитывая нехватку строевого леса в Германии, поджечь бомбардировкой массивы Шварцвальда. "Я вполне мог предположить,- пишет Л. Эмери,- что он станет возражать мне, ссылаясь на затруднения технического порядка и указывая на другие объекты, более достойные внимания и более важные с военной точки зрения. Но я онемел от изумления, когда он объявил мне, что не может быть и речи даже о том, чтобы бомбить военные заводы в Эссене, являющиеся частной собственностью, или линии коммуникаций, ибо это оттолкнуло бы от нас американскую общественность" [4].
Не менее интересно и свидетельство Дальтона. Он приводит разговор с Черчиллем, состоявшийся 13 сентября 1939г. Отвечая на неофициальный запрос лейбористской оппозиции относительно бездействия английской авиации, морской министр разъяснил, что Англии невыгодно первой начинать воздушную войну, ибо отсрочка дает возможность укрепить противовоздушную оборону, а также завоевать поддержку американского общественного мнения. "Мы бы хотели,- сказал тогда Черчилль,- чтобы первыми пострадали английские женщины и дети, а не немецкие" [5]. Ответ Черчилля отнюдь не исчерпывал причин бездействия английской авиации. Они определялись прежде всего политическими соображениями: влиятельные круги Англии все еще надеялись на сговор с Германией.
Берлин это учитывал. В воздухе и на земле он также не проявлял активности. Смысл этого, отмечает английский публицист Р. Кларк, был прост: Гитлер надеялся, что после окончания польской кампании он сможет, не начиная "войны на западе", заключить мир с Англией и Францией. И хотя фюрер ошибся, считая, что Англия и Франция не объявят войну из-за Польши, замечает А. Тейлор, его предположения, что они "не будут воевать всерьез, оказались правильными" [6].
Однако как Тейлор, так и другие буржуазные авторы ничего не говорят о настроениях, которые господствовали в руководящих кругах Лондона осенью 1939 года. Лишь А. Иден, приоткрывая эту завесу, замечает, что после мирных авансов, которые сделал Гитлер в речи 6 октября 1939г., несколько министров в кабинете Чемберлена считали возможным начать переговоры с Германией "Это был старый след политики умиротворения" [7],- замечает он.