Правда о любви
Шрифт:
Итак, сэра Винсента, с которым Джерарду и Барнаби еще предстояло встретиться, тоже включили в список подозреваемых вместе с пока еще не известными лицами. К сожалению, это ни к чему не привело. Барнаби со скорбным лицом был вынужден признать: доказать, кто убил Томаса, невозможно. На этой печальной ноте они и расстались. Распрощались в галерее и направились каждый к себе.
Джерард потолковал с Комптоном, тот не узнал ничего полезного.
– Все немного шокированы. Еще день-другой, когда все случившееся
Судя по рассказам Комптона, слуги никогда не верили, что Жаклин имеет какое-то отношение к исчезновению Томаса и смерти матери.
– Им и мысли такой не приходило.
Джерард отпустил камердинера, подошел к окну и, сунув руки в карманы, стал перебирать в памяти все, что знал об убийствах. Если люди посмотрят на обе трагедии с точки зрения логики, без всякой предубежденности, невиновность Жаклин засверкает словно факел. Но люди не сделают этого только потому, что кто-то сеет сомнение в их умах. Намеренно.
Кто-то подло и со злобным удовольствием сделал Жаклин козлом отпущения.
Что-то темное взорвалось в него в душе: сплошные оскаленные клыки и острые когти.
Пробормотав яростное проклятие, он сжал кулаки и постарался успокоиться: теперь не время для подобных эмоций, пока еще не известно, кто его враг.
Джерард долго смотрел на темные сады, на черное с пурпурным небо, на быстро бегущие на запад облака самых фантастических форм: мечта любого пейзажиста ... но почти ничего не замечал.
Самое важное, самое необходимое сейчас – спасти Жаклин. Не только ради нее. Ради него тоже:
Как она чувствует себя? Что происходит в ее душе? Эти вопросы занимали его с той минуты, как Барнаби рассказал о страшном открытии. Он не находил себе места, тревожась за нее, мучась тяжелыми мыслями. Сердце сжималось от боли, а грудь теснило страхом.
Он стремился сделать вид, что все дело в инстинктах художника, побуждавших увидеть ее в состоянии эмоционального конфликта. Но все это ерунда! Она небезразлична ему, точно так же как Пейшенс и женщины вроде Аманды и Амелии ... пожалуй, это ближе к правде и все же не совсем правда.
Его живое воображение создавало одну трагическую картину за другой: она одна в своей комнате, скорбит ... и остро ощущает свое одиночество и беспомощность ... Когда-то ее защитником был Томас, но он исчез, оставил ее одну ... по крайней мере, она знала, что это было ненамеренно.
Но теперь ее защитником стал он.
Джерард отошел от окон и стал мерить шагами комнату, изнемогая от бессилия и раздражения. Часы пробили одиннадцать. Он яростно уставился на них как на напоминание о том, сколько времени придется терпеть, прежде чем он вновь увидит ее, прежде чем сумеет уверить себя, что она осталась прежней ... и все еще готова испробовать все, что родилось
Конечно, это было одним из мотивов, но, к его удивлению, оказалось, что не основным. Главное – знать, что она не терзается тревогой, печалью и особенно страхом.
Он не сможет заснуть спокойно, пока не узнает, что с ней все в порядке. Но сумеет ли он обнаружить это сейчас, сегодня вечером?
Но как же смехотворно он будет выглядеть, если постучится в дверь и спросит ее ... не в этот же час ...
Творческое воображение – вещь великолепная. Как оказалось, вдохновение посетило его: всего несколько секунд ему потребовалось, чтобы уточнить детали.
Он даже не стал тратить время на обдумывание. Устремился к двери, открыл и тихо прикрыл за собой.
Глава 9
Ему нужно только увидеть ее. Поговорить. Убедиться, что у нее все хорошо.
По пути он не встретил ни единой живой душ, и неудивительно в таком большом доме! Подойдя к ее спальне, он опустил глаза. Из-под двери пробивался яркий свет. Джерард с мрачным удовлетворением кивнул головой и постучался.
Ждать пришлось недолго: Жаклин открыла почти сразу. И широко распахнула глаза при виде Джерарда.
Он старался не слишком пристально смотреть на нее. На ней были тонкая батистовая сорочка с накинутым сверху прозрачным пеньюаром. Волосы раскинулись по плечам густой каштановой вуалью. С первого взгляда было заметно, что она не ложилась. И поскольку за спиной ярко горели лампы, он сразу заметил еще кое-что, весьма соблазнительное.
Она раскрыла рот, но не смогла выговорить ни единого слова.
Джерард, стиснув зубы, схватил ее за руку, потянул в глубь комнаты и захлопнул за собой дверь.
– Что ... – выдавила она, все еще не сводя с него глаз. Теперь он ясно увидел ее лицо. И бледность, и ошеломленное, растерянное выражение не относились к его приходу.
– Мне нужно перебрать ваш гардероб:
Оглядев комнату, он увидел у боковой стенки большой шкаф и устремился туда.
– Мой гардероб? – неверяще переспросила она, следуя за ним.
– Ну да. Посмотреть на ваши платья.
– Мои платья? – Судя по тону, она полагала, что он явно не в себе. – Вам срочно потребовалось увидеть мои платья прямо сейчас?
– Ну да.
Он распахнул дверцы шкафа, где стройными рядами висели ее платья.
– Вы же все равно не спите.
Он потянулся за туалетом из шелка цвета янтаря. Жаклин попыталась заглянуть ему в лицо.
– Что все это значит? И откуда такое жгучее желание взглянуть на мои платья? – Она посмотрела на каминные часы. – Сейчас начало двенадцатого!
– Необходимо подобрать наряд для портрета. Понять, что лучше всего на вас выглядит.
– Ночью?!