Правду! Ничего, кроме правды!!
Шрифт:
В е д у щ и й. К сожалению, выслушать всю речь сенатора Нельсона, так же как и всех свидетелей, чьи показания легли в основу прозвучавших здесь выводов, мы не можем. На это потребовалось бы больше месяца. Однако, как вы могли понять, мы присутствуем сегодня на одном из наиболее важных заседаний комиссии.
О в е р м э н. Я думаю, мы все согласны, что всякий народ вправе иметь правительство по своему усмотрению. Но здесь, по-моему, вопрос в другом! По многочисленным свидетельствам, население России терроризировано и поэтому не в состоянии избрать правительство по своему желанию… Не будем же мы поддерживать подобное
С т е р л и н г. Не объединятся ли все-таки различные партии в России против большевиков, если они встретят необходимое им поощрение и поддержку?!
У о л к о т. Я полагаю, мы имеем законное право посылать войска в Россию.
Н е л ь с о н. Нельзя предоставлять большевикам свободу действий!
С т е р л и н г. Мы должны четко определить — оправдано ли будет при таком положении дел наше вмешательство и не послужит ли интервенция делу мира во всем мире?
О в е р м э н. Поэтому я и хочу предоставить сейчас слово такому представителю русского народа, в искреннем патриотизме и неподкупности которого никто не посмеет усомниться…
Шериф подходит к Овермэну.
Ш е р и ф. Старая леди готова войти, сэр.
О в е р м э н. Пригласите ее.
Шериф идет и раскрывает двери.
О в е р м э н. Допросу подлежит политическая эмигрантка из Советской России, известная своей борьбой за свободу и демократию, мадам Катерина Брешко-Брешковская…
В е д у щ и й. Да, Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская с юных лет была пламенной революционеркой, которую знала вся революционная Россия. Вот как она говорила много лет тому назад, на процессе Ста девяносто трех.
На сцене гаснет свет. Возникает молодая Брешко-Брешковская. Она говорит:
— Я имею честь принадлежать к социалистической и революционной партии и потому не признаю над собой суда царских сенаторов!
Все для народа! Все через народ! К нему! В его ряды! И с ним — против врагов свободы!..
Смело вперед! В борьбе обретешь ты право свое!
В е д у щ и й. Но с тех пор прошло много лет.
Наплыв исчезает. Включается свет. Несколько эсеров-эмигрантов, с красными розетками в петлицах, вносят на скрещенных руках тучную седую старуху. На груди ее большой красный бант, рука приветственно воздета.
В руках одного из эсеров транспарант с эсеровским девизом: «В борьбе обретешь ты право свое!»
Сенаторы почтительно встают, затем, после взаимных поклонов, садятся.
О в е р м э н. Где ваша родина, сударыня?
Б р е ш к о в с к а я. Моя родина, сэр, Россия.
О в е р м э н. Какая часть России?
Б р е ш к о в с к а я. Вся Россия в целом. У меня нет ни собственного дома, ни семейного очага. Вы, вероятно, знаете, что половину моей жизни я провела в тюрьме и в Сибири.
О в е р м э н. Как долго вы были в тюрьме?
Б р е ш к о в с к а я. Тридцать два года.
О в е р м э н. Тридцать два года в тюрьме?!
Б р е ш к о в с к а я. Да, в тюрьме, в ссылке и на каторжных работах. Всего я пробыла в тисках царского деспотизма около тридцати двух лет. Вот и все.
О в е р м э н. Сколько же вам теперь
Б р е ш к о в с к а я. Семьдесят пять.
У о л к о т. За что вы были посажены в тюрьму?
Б р е ш к о в с к а я. За социалистическую пропаганду среди нашего народа. Наши монархи были ужасными деспотами…
Н е л ь с о н. Хуже ли власть Ленина для русского народа, чем даже дурная власть царя?
Б р е ш к о в с к а я. Что за вопрос, сэр?! Я, например, готова страдать еще двадцать лет, только бы не иметь царя. Но простой народ, трудящийся ради куска хлеба, несомненно предпочтет царя Ленину.
Ю м с. Когда вы покинули Россию?
Б р е ш к о в с к а я. Я уехала из России два месяца тому назад. У нас не было ни школ, ни учителей, ни карандашей, ни чернил. Даже в Москве мы месяцами не могли раздобыть чернил… Когда это удавалось, они оказывались очень скверными… Словом, у нас нет ни школ, ни гимназий, ни университетов, ни фабрик, ни заводов, ни чего-либо другого. Учителя просили меня отправиться в Америку и горячо умолять вас доставить несколько миллионов карандашей нашим крестьянским детям, ибо у нас нет карандашей. Мы просим вас обо всем. Мы просим вас дать нам бумагу, дать нам ножницы, дать нам спички, дать нам одежду, дать нам кожу для сапог, чтобы мы могли прясть, и вязать, и тачать сапоги, ибо мы голы. Мне стыдно сказать, что мы подобны нищим, ибо нам приходится просить всякую мелочь.
Н е л ь с о н. Каковы чувства крестьян по отношению к большевистскому правительству?
Б р е ш к о в с к а я. Крестьяне только и молят: «Ах, если бы пришли какие-нибудь добрые люди и освободили нас!»
О в е р м э н. Nota bene!
Б р е ш к о в с к а я. Неоднократно мне приходилось говорить им: «Как не стыдно вам просить помощи у посторонних людей, у американцев? Почему вы не можете помочь себе сами?» На это был один ответ: «Ах, мы так устали, и притом мы разоружены». И вот я здесь. Я писала вашему посольству в России: если бы вы оказали нам поддержку в виде пятидесяти тысяч хороших солдат вашей армии — большевики были бы свергнуты. Я не получила ответа. Я еще жду его! Вот все, что я могу сказать! (Закрывает лицо руками и вдруг начинает рыдать.)
В е д у щ и й. Пожалуй, к этому нечего добавить.
О в е р м э н. Благодарю вас. Мы вам очень обязаны.
Эсеры уносят Брешковскую. Сенаторы снова почтительно встают.
В тишине раздается голос Луизы Брайент.
Б р а й е н т. После двадцати лет пребывания в Сибири я бы тоже свихнулась.
О в е р м э н (шерифу). Что такое? В чем дело?
Ш е р и ф. Это та самая леди, сэр, которая подала на ваше имя заявление. Она желает быть допрошенной в комиссии. Ее зовут Луиза Брайент.
О в е р м э н. Вы не очень-то уважаете старого человека, миссис Брайент!.. Допросу подлежит посол Соединенных Штатов в России мистер Дэвид Фрэнсис.
Ф р э н с и с. Это я, сэр.
О в е р м э н. Принесите присягу, мистер Фрэнсис.
Ф р э н с и с. Клянусь говорить правду, всю правду, ничего, кроме правды…
О в е р м э н. Вы — посол нашей страны в России?
Ф р э н с и с. Да, я посол Соединенных Штатов в России с девятого марта тысяча девятьсот шестнадцатого года.
К и н г. Когда образовалось в России так называемое Временное правительство?