Праведник

Ловелл Л. П.

Два тела были выброшены на берег, на южном берегу реки Темзы, очень близко к O2 Арене. Мой взгляд мгновенно приковывается к телевизору, и я прибавляю звук. Было подтверждено, что это Билли и Брэд Бромли, два брата, которых долгое время подозревали в руководстве бандой Южного Лондона, известной, как «Братья Бромли». Это произошло после убийства нескольких членов другой банды в китайском ресторане в Хаммерсмите ранее в этом месяце. Полиция отказывается от комментариев на данном этапе и заявляет, что расследование продолжается.

Братья Бромли…что это значит? Были ли они свергнуты картелем? Неужели сейчас убивают всех членов банды?

Факты прямо передо мной,

и, честно говоря, по прошествии почти четырех недель я не уверена, насколько возможно, что мой брат выжил. Я быстро теряю надежду, и отчаяние подступает все ближе, угрожая уничтожить меня.

Я не знаю сколько еще смогу продолжать в таком темпе.

Глава 23

Сейнт

Я преклоняю колени перед пресвятой Девой, поднимая девятихвостку высоко над головой. Кожаные кисточки выгибаются дугой, прежде чем соприкоснуться с моей кожей. Стекло вонзается в меня, и боль отзывается в каждом нервном окончании. Приятное ощущение крови, стекающей по спине, заставляет меня улыбнуться. Я повторяю это действие снова и снова, пока от простого поднятия руки над головой не натягивается поврежденная кожа. Бросив инструмент, я наклоняюсь вперед, упираясь руками в коврик и пытаясь отдышаться. Вот до чего я доведен. Пустые наказания Пресвятой Деве за то, что она бросила меня. Я чувствую это. Ее материнский взгляд больше не падает на меня, а смотрит прямо сквозь меня. Моей крови недостаточно.

Бог покинул меня, и никакие поиски души не смогут исправить то зло, которое я совершил. Мой грех — мой собственный, но я не могу чувствовать за него настоящей вины. Возможно, по самой своей природе я неспособен на такие вещи. Этот простой факт обрекает меня на адское пламя. Это отдаляет меня от Него, и это причиняет мне такую боль, которую я не могу выразить словами. Он был моим постоянным спутником, моей путеводной звездой. Без него я… потерян. Возможно, Джудас был прав, и мне всегда было суждено быть именно здесь. Единственный раз, когда я чувствую Его, — это когда я рядом с ней: с Иден.

Она как сосуд для Святого Духа. Чистота изливается из нее, как дождь из черной тучи. Я могу спасти тебя. Она — мое отпущение грехов, мое спасение, и из-за этого она стала моей навязчивой идеей.

Поднявшись на ноги, я вешаю хлыст обратно на стену и натягиваю через голову черную футболку. Материал мгновенно прилипает к крови, но её не видно из-за цвета ткани.

Я открываю дверь и выхожу в коридор. Из кухни доносится стук кастрюль и сковородок, и я иду на звук. Прислонившись к дверному косяку, я наблюдаю, как Отто носится по кухне, наводя беспорядок на моих нетронутых поверхностях. Он замирает, когда видит меня.

— О, привет, Сейнт. Я пеку блинчики. Хочешь? — Он проводит пальцами по щеке, оставляя красный след на своей и без того бледной коже.

— Нет. Спасибо.

— О, хорошо. — Он кажется разочарованным, и я заметил это в младшем брате Иден… он жаждет одобрения. Ему нравится совершать добрые дела и получать за это похвалу. Как собаке.

— Какое любимое блюдо Иден? — спрашиваю я.

— Э-э, наверное, лазанья. Конечно. Все просто, по-домашнему.

— Какая музыка ей нравится?

— Хм. — Отто смотрит в потолок так же, как он всегда делает, когда думает. — Она любит Королевскую кровь.

— Рок?

— Э, вроде того.

Теперь это стало для нас нормой. Каждый день я задаю ему вопросы об Иден, и он отвечает на них. Сначала он отнесся к этому с подозрением, но больше не колеблется. Мои вопросы всегда касаются несущественных, случайных фактов, из которых складывается жизнь человека: первое домашнее животное, имя матери, увлечения в детстве, мечты.

Отто нарисовал

портрет своей сестры, который только подтверждает то, что я уже знал… у нее чистая душа. Она ухаживала за матерью, страдавшей от рака, в возрасте шестнадцати лет, потеряла ее в семнадцать, когда суд присудил ей опекунство над тринадцатилетним братом. Она легко могла окунуться в преступную жизнь, живя там, где они жили. Вместо этого она выучилась и получила стипендию. Она больше училась и работала на двух работах, чтобы сохранить крышу над головой. Она ездит на этой развалюхе, потому что она принадлежала ее матери, хотя ремонт обходится ей дороже, чем покупка новой машины. Она не продаст ее. Эту девушку можно назвать святой, она ангел.

Чем больше я узнаю о ней, тем больше меня тянет к ней, как будто ее доброта может каким-то образом стереть зло, которым я заражен. Я изгнан, но она — мой путь обратно, я знаю. Вопрос в том, как. Я наблюдаю, как мальчик взбивает яйца с мукой в миске, одаривая меня при этом неловкой, застенчивой улыбкой. Его вьющиеся светлые волосы торчат во все стороны, а щеки пылают юношеским румянцем. Он такой невинный, сторонний наблюдатель во всем этом. Мне нужно вернуть его ей. Это сделает ее счастливой… облегчит ее страдания. Она заслуживает этого — воссоединиться с братом, которого вырастила. Она заслуживает всего хорошего, потому что она хорошая.

Всплывает воспоминание о моем сне, о ней, с глазами, похожими на райский сад, с широко распростертыми крыльями, когда она берет мальчика за руку и уводит его прочь. Она оставила меня там гореть. Если я отдам его ей, она оставит меня в наказание гореть в аду. Нет, я убивал ради нее. Мы связаны кровью, вплетены самой судьбой. Она не может оставить меня. Она моя. Мой ангел. Нет ничего, чего бы я не сделал для нее. Я бы заботился о ней так, как никто другой никогда не заботился. Что означает, что он не может уйти. Если я не могу вернуть его сестре, тогда что мне делать? Этот вопрос сейчас мучает и меня.

Отступая назад, я потираю виски. Мне нужно подумать. Принять решение.

* * * * *

Вечер пятницы. В клубе много народу, и я, в свою очередь, остаюсь в гостиной, хотя и не отрываю взгляда от Иден. Служба безопасности лично подключила все камеры видеонаблюдения клуба к приложению на моем телефоне. Теперь я могу видеть клуб из любого места.

Иден сегодня выглядит особенно несчастной. Я наблюдаю, как она разливает напитки и смешивает коктейли. Фальшивых улыбок, которые ей когда-то удавалось изобразить на лице, теперь нет. Отсутствие Отто сказывается на ней. На ней то же самое черное платье до колен, в котором я видел ее, когда она только начинала, только оно больше не облегает ее изгибы. Материал свисает, обтягивая ее худеющую фигуру. Даже отсюда, под слоем макияжа, я вижу тени у нее под глазами, то, как выступают ее скулы, словно пытаясь вырваться из-под кожи. Мой ангел падает. Она теряет веру. А что такое ангел без веры? Нет, ей так нельзя.

Встав, я направляюсь в клуб на первом этаже. Иден уже ставит поднос с напитками на столик. Грязным политикам. Джейсу удалось шантажировать их в пользу нашего дела в прошлом году. Иден наклоняется, ставя один из бокалов на стол, и в этот момент один из мужчин постарше кладет руку ей на заднюю сторону бедра, его пальцы чуть проникают под ткань платья. Она замирает, а затем отходит, игнорируя это движение. А вот я нет. Этот образ прочно запечатлелся в моем сознании.

Всего через пару тяжелых ударов сердца я оказываюсь возле столика. Иден первой замечает мое присутствие и опускает взгляд в пол, как будто ей неловко. Я хватаю мужчину за волосы и запрокидываю его голову назад. Потрясенный крик срывается с его губ, и все его продажные друзья замирают.