Правила Барби
Шрифт:
– Я не знаю, зачем ты идешь к ее комнате, но скажу лишь раз, держись подальше от Барбары!
Мейсон криво усмехнулся, сложил руки на груди и привалился ягодицами к стене.
– Мне нужно поговорить с ней.
– Ты не расслышал?
– Расслабься, цепной пес, я просто хочу извиниться.
– Так же как ты извинялся в бассейне?
Натянутая улыбка исчезла с лица брата.
– Это случайность, ясно? Я не хотел, – на выдохе выпалил он. – Я был бы счастлив испортить тебе настроение хотя бы на секунду и сказать, что мы поцеловались, не сдержав в
В его голосе отчетливо слышалась досада. Он бы мечтал об этом. Самозабвенно кружить ее в воде, наслаждаясь ее заливистым смехом и ощущением ее тела в руках.
– Успокой свою задницу, она и так тебя ни в чем не винит, но я все равно не пущу тебя. Этот день принадлежит ей, и я не позволю ни тебе, ни кому бы то ни было портить его.
Мейсон горько усмехнулся.
– А себя ты не причисляешь к тем людям, кто может испортить ей настроение, я прав? – Я не ответил. – Ладно, но чтобы ты знал, мы не спали с ней, я солгал тебе, когда сказал это.
Я, черт возьми, уже в курсе.
И снова желание сомкнуть пальцы на его шее сверлило мой затылок. Хотя придушить следовало сначала себя. Ведь это я оказался полнейшим кретином в этой ситуации.
– Зачем тогда сказал это?
Брат пожал плечами.
– Чувствовал себя ничтожеством, ведь Барбара выбрала не меня. Она вышла из моей комнаты, я слышал ваш разговор в коридоре и решил сделать тебе больно. На самом деле мы просто поссорились, хотя она пыталась поддержать меня. В этом вся Барбара, она кажется холодной и черствой стервой, но на самом деле она самая всепрощающая и чуткая девушка из всех, кого я встречал. А я встречал многих, но ни одной из них похожей на нее.
– Почему ты рассказываешь мне это?
– Потому что, до меня наконец дошло, что она никогда не будет моей. То, как она посмотрела на тебя, когда поняла, что ты видел наш поцелуй… Черт, Джефри! Я никогда еще не видел столько беспокойства в ее глазах. Она побежала за тобой. Хоть когда-либо ты мог представить, что Барбара Эванс побежит за кем-то? Будто она нуждается в этом ком-то и чертовски зависит от его настроя. Я вот не мог. – Его плечи дернулись, Мейсон нервно зачесал назад вьющиеся волосы. Почему я даже не подумал об этом? Она ведь действительно пошла за мной. Ей было важно донести до меня правду. – С самого детства между вами существовала странная незримая связь, между нами с ней никогда такого не было.
Я невесело усмехнулся. Он был прав, ведь стоило мне увидеть куколку Барби в розовом платье, по незнанию обозвавшей меня «дурной кровью», и я постоянно ловил себя на мыслях о ней.
– Мне всегда казалось, что Барбара понимает меня, как никто другой. В отличие от остальных, она умеет слушать, она знает, что сказать и как утешить, но прежде всего, она была той девушкой, которая всегда заботилась обо мне. Я все еще не отпустил то, что она переметнулась к тебе, обманывала меня и в конце концов бросила. Но я не могу винить ее за то, что она полюбила не того парня. – Мне хотелось заверить Мейсона, что она полюбила именно того парня, но я промолчал, однако все равно не пустил его в ее комнату. Мейсон сможет поговорить с ней позже. А пока я собрался с силами и вошел в ее комнату сам.
Я сразу заметил ее, это снова происходило. Весь мир сжимался до нее одной. Барбара стояла у окна и смотрела на украшенный к свадьбе двор: сплошь розовые декорации. В ее руках была тарелка с клубникой, медленно тающие члены стояли рядом.
– Ты отменила клоунов и африканскую группу, – сказал я, останавливаясь за ее спиной. – Делайла сказала, что не будет павлинов и некий Кори Льюис не приедет. Скажи, моя дорогая Барби, у тебя плохое настроение?
Она громко хмыкнула и, отставив пустое блюдце в сторону, сложила руки на груди.
– Прекрасное, именно поэтому отменила, – подозрительно ровным голосом ответила она. Я не услышал в нем привычной обиды и разочарования, не было однако и радости, злости или волнения. Она выглядела спокойной и говорила так, словно большее что ждало ее в этот день – ужин в одиночестве и ТВ-шоу на Хулу28.
Я невесомо коснулся ее талии, а когда она не оттолкнула меня, обернул вокруг нее руку и расположил ладонь на животе. Тепло ее кожи ощущалось даже сквозь тонкий шелк халата.
– Осталось совсем немного, – прошептал я, целуя край ее уха.
– Угу, – ответила она, накрывая рукой мою руку.
– Я могу отменить все и оставить только ограниченный круг лиц на этом празднике.
– Не нужно отменять.
– Но у нас все еще достаточно времени, чтобы поговорить.
Эванс медленно обернулась, и тогда я увидел ее лицо. Она была невероятна.
Два, три, пятнадцать…
– Поговорим после свадьбы.
Тридцать семь, сорок четыре…
– Я облажался, но прошу, поверь, я никогда не относился к тебе как к вещи.
Пятьдесят девять, шестьдесят семь…
– Я верю, давай обсудим это после, мне нужно подготовиться к торжеству.
Семьдесят один, семьдесят два, семьдесят три.
– Их семьдесят три, – выпалил я, наконец заглядывая в ее глаза.
Барбара нахмурилась.
– Что?
– На твоем носу семьдесят три веснушки, – повторил я, как никогда чувствуя потребность зацеловать каждую из них. Барбара коснулась своего носа кончиками пальцев.
– Ты посчитал мои веснушки? – серьезно спросила она.
– И будь уверенна, я не упустил ни одной, даже самой крошечной, ведь каждая имеет для меня значение, – пробормотал я и уж собирался поцеловать ее, как нас прервали.
– Время! Если и дальше продолжите пялиться друг на друга, опоздаете на собственную свадьбу! – воскликнул Лэмб, врываясь в комнату. Эванс ничего не ответила, лишь кивнула на дверь. И я послушался, чертовски переживая из-за того, что на ее губах ни разу не появилась улыбка. Что-то было не так.
***
Барбара не солгала, все, начиная от вытянутого ковра вдоль рядов сидений и заканчивая бантами на стенах было розовым. Но как я и говорил, что может быть лучше розового?