Правила Барби
Шрифт:
Все гости уже давно сидели на своих местах, мои друзья и немногие коллеги, которые не вызывали во мне приступа тошноты, друзья отца, парочка близких друзей Эванса, знакомые Барбары – ее лучшая подруга со своим бойфрендом. Мне удалось немного поговорить с Джефферсоном, он оказался неплохим парнем, однако его девушка явно не жаловала меня. Я всегда узнаю этот сквозящий презрением взгляд.
Больше половины гостей на этом празднике были лишними. Но Эванс пожелала оставить их, я не решился ее ослушаться.
Я уже две минуты стоял у импровизированного алтаря рядом с одним из моих лучших друзей – Дином Хокинсом и моим шафером в этот день. Мы редко виделись с Дином, он стал крутой шишкой в Чикаго – один из лучших молодых правозащитников Иллинойса. Вырваться из рабочей суеты ему было не просто, однако он сделал исключение ради свадьбы друга.
Я нервно оглядывался по сторонам, предчувствуя нечто нехорошее. Поженить нас должен парень по имени Рид, который выглядит так, словно только вчера окончил школу, однако уже имел лицензию на проведение церемонии. Барбара опаздывала на собственную свадьбу и в какой-то момент, мысли о том, что она может не появиться вовсе, породили во мне панику.
– Мне всегда нравился фильм «Сбежавшая невеста», – издевательски шепнул Хокинс мне на ухо.
– Замолкни, – фыркнул я, уже всерьез беспокоясь из-за Эванс. – Она придет. Барбара просто обожает фееричные появления. – И стоило этим словам вырваться, на лестнице появилась Отэм, следом за ней шла Джоанна и наконец я увидел ее. Я не видел платья Эванс раньше, и хоть оно сильно отличалось от типичных свадебных платьев, я не был сильно удивлен. Оно было нежно-розового оттенка. Никакой помпезности, никаких пышных юбок, рюш и оборок. Никаких блесток. Тонкий шелк выделял все сексуальные изгибы ее тела, узкие бретельки подчеркивали хрупкие плечи.
Я резко заморгал, ведь в очередной раз усомнился в реальности происходящего. Сердце перевернулось в груди, пока мой взгляд скользил по стройным ногам, видневшимся в разрезе юбки платья и блестящим туфелькам на высоких каблуках. Светлые волосы подпрыгивали в такт ее неспешным движениям. Тяжело поверить в то, что когда-то они имели фиолетовый оттенок.
Я сглотнул, чувствуя уже знакомый трепет внутри, как тогда, в детстве, при виде куколки в розовом платье. Тогда я влюбился в маленькую девочку, совершенно чистой и невинной любовью. Я отдал ей свое сердце, но сейчас передо мной была прекрасная женщина, которая все еще держала его в своих руках.
Как мог отпустить ее тогда? Почему был таким незрелым идиотом, который лелеял обиды на маленькую девочку, вместо того, чтобы показать этой девочке, что ее место рядом со мной, что я всегда буду на ее стороне, стану для нее другом и защитником?
Она шла одна, ведь некому было сопроводить ее ко мне, не было отца или хорошего друга семьи, не было достойного родственника. И я пожалел бы эту девочку, если бы вовремя не заметил ее взгляд. Она не нуждалась в этой жалости, ведь как никогда прежде чувствовала в себе силу. Персиковые розы, зажатые в ее руках, заставили меня усмехнуться и вместе с тем напрячься: довольно странный выбор для розовой свадьбы. Она ведь ненавидит персиковый.
– Что здесь делает Лэмб? – недовольно, и так тихо, что услышать мог только я, спросил Дин.
– Она подруга моей невесты.
– Но ты не сказал, что она будет на вашей свадьбе.
– А ты не спрашивал, – усмехнулся я. – Может потому что после стольких лет надеялся увидеть ее? Нет, знал, что увидишь, именно поэтому ты решил прилететь на эту свадьбу, я прав? – Дин не ответил, самодовольно вскинул подбородок и окинул Отэм пренебрежительным взглядом, а затем и вовсе отвел его в сторону. Он хотел выглядеть холодным, но я-то знал, что на самом деле испытывает Дин, видя Лэмб. Я буду просто паршивым другом, если не скажу ему, что она получила должность в офисе прокурора в Чикаго, но с другой стороны, не буду же я вмешиваться в чужие отношения?
Барбара встала напротив меня и Рид начал церемонию. Я пропустил каждое слово, вылетевшее из его уст, потому что все мое внимание было сосредоточено на прекрасном личике Эванс. Семьдесят три веснушки никак не давали мне покоя. Мой взгляд опустился на искусанные губы, прошелся по изящной шее к скромному декольте платья. Я знал, что выгляжу как идиот с замершей на губах улыбкой, но ничего не мог поделать с этим, да и не хотел. Никто кроме нее в этом зале не имел для меня значения.
Но настроение Барбары сильно отличалось от моего, когда розовый туман рассеялся, мне удалось увидеть маленькие детали: она не улыбалась и в целом выглядела равнодушной ко всему. Ее брови были слегка нахмурены, никто бы не заметил, кроме меня. Но что не так? Неужели она все еще злится?
Проклятье!
– Вы можете обменяться своими клятвами… – услышал я голос Рида. Кажется, я пропустил всю его речь.
Каждый, сидящий в этом зале, обратил свой взор на нее, но она смотрела на меня. Глаза в глаза, и эти глаза не выглядели радостными, они даже безразличными не были, ее глаза излучали лишь грусть и печаль.
Ни черта не понимаю. Мы в соре, но она не выглядела такой расстроенной утром. Барбара расправила плечи и бегло оглядела зал, заполненный людьми. Улыбка так и не появилась на ее губах. А в глазах помимо печали и грусти разгоралось пламя ярости.
– Дорогой Джефри Фостер, я клянусь ненавидеть тебя весь год, что нас будет связывать брак, – уверенно начала она, заставляя зал зайтись в недоуменных шепотках. Но ее не смутило это, наоборот, Эванс будто бы питалась силой от каждого удивленного вздоха и взгляда. – Я клянусь никогда больше не заговорить с тобой, даже не посмотреть в твою сторону. Я клянусь, что получу свои деньги и исчезну из твоей жизни, и знаешь, что будет дальше?
Я сглотнул, едва сдерживаясь, чтобы не расстегнуть рубашку. Стало так чертовски жарко.
– Будешь ненавидеть меня до конца жизни? – спросил я.
– Я проживу каждый отведенный мне день в счастье и радости и ни разу даже не вспомню о тебе. Я не буду ненавидеть тебя, потому что ты даже моей ненависти не достоин.
Нет. Это не обида из-за завещания, дело в другом. Барбара о чем-то узнала, и это что-то расстроило ее настолько, что она решила вычеркнуть меня из своей жизни. Мейсон все же поймал ее и наплел чего-то? Подруги отговорили? А может, Дорис?
– Кто это был, Барбара? – Она покачала головой и сжала губы от досады. Всего на мгновение ее взгляд метнулся в сторону Дорис, и тогда я понял все без слов. – Кто? Моя мать? Что она сказала?