Правила Барби

Аллен Селина

Я отстранился, пережевывая тарталетку. Барбара нервно сглотнула и оглянулась по сторонам. Поултер и его дружок бросали в нашу сторону любопытные взгляды.

Пижоны.

Пирожное было слишком сладким, а вкус показался мне странным, вернее вкус обычный, но что-то взбудоражило все нервные окончания в моем теле. Что-то не так. Что-то вызывало чертовски сильную тревогу внутри меня, но я никак не мог понять, что именно.

Думай, Джефри, почему это происходит?

Она нахмурилась.

– Определись уже: ненавидишь ты меня или желаешь. Хочешь видеть меня конюхом в конюшне или своей невестой, потому что я устала от перемен в твоем поведении и настроении.

– Ты скажи мне, Барбара, черт возьми, как относиться к девушке, которой я признался в любви, а она так просто растоптала это?

Лицо Эванс покраснело от ярости.

– Ты невыносимый засранец, который перевернул все, что только можно было! Это ты сделал так, чтобы я сказала эти слова, это ты предал меня, это ты, Джефри, облажался, а сейчас пытаешься свалить вину на меня! – прикрикнула она, своими словами заставляя меня зайтись в гневе. Я всего лишь хотел оградить ее от грязных секретов наших семей, я не имел ничего против нее, только против ее отца, но при этом я не пользовался ей, она же не поверила мне, не хотела слышать, она уничтожила меня словесно, и переспала с моим братом. Чей грешок был больше?

Я отошел от нее на несколько шагов, запустил руки в карманы брюк и принялся осматривать лес за ее спиной, чтобы хоть немного успокоиться. Но если бы парочка гребаных елей обладали подобной способностью, то на свете не осталось бы ни одного психолога.

Барбара устало вздохнула.

– Забавно наблюдать за тем, как ты барахтаешься в этом дерьме, но уверяешь всех, что это обычная вода. А всего-то нужно понять, что все это время чистый берег с зеленой травой был рядом, а ты просто смотрел не в ту сторону.

– И что это мать твою значит? – спросил я, оглядываясь по сторонам: мы остались на террасе одни. Даже две пижонистые задницы испугались моего гнева.

– Боже, какой же ты трудный, Джефри! Меня не волновали твои оправдания, мне не нужно было знать, почему ты так поступил и чем руководствовался, я не хотела слышать твои размышления о правильности действий. Я хотела обычных извинений, я хотела знать, что ты раскаиваешься и жалеешь о боли, что причинил мне!

– Извинений за что?

– За то, что использовал меня, чтобы отомстить моему отцу, за то, что испортил мои отношения с Мейсоном, за то, что отнесся ко мне так, будто я совсем ничего не стоила, будто совсем ничего не значила! – воскликнула она.

Так легко рассуждает о моих ошибках, но свои даже не замечает. Мне наскучил этот разговор. Вернее он разозлил меня настолько, что единственным моим желанием было закрыть ей рот.

– Хотя я знаю, что это совсем не так, Джефри. Я небезразлична тебе, это сразу было понятно. Я видела это в твоих глазах, но принимала твои чувства за ненависть, но за пять лет позабыла, что для маленького Джефри два чувства: любовь и ненависть всегда шли в комплекте. Ты ненавидел и любил отца, Мейсона, и мне хочется верить, что помимо ненависти ко мне ты испытывал и любовь, иначе зачем все те годы ты устранял каждого, кто причинял мне боль, даже себя в конце концов устранил. У тебя есть чувства ко мне, – уверенно заявила она, властно обхватывая мою ладонь своей, а другой продолжая сжимать тарелку, которую мне хотелось просто выбить на хрен из ее рук и наслаждаться звоном разбивающегося на сотни осколков фарфора.

– Нет, – сквозь сжатые зубы, процедил я, отдергивая свою руку.

Это простое влечение. Это просто желание к красивой девочке из прошлого. Это никак не касается моей души. И черта с два я позволю возыметь надо мной подобную власть и уж тем более не склонюсь перед той, что переспала с моим братом.

– Да, не лги себе. Ты ревнуешь и бесишься, когда я просто разговариваю с другим, оттягиваешь свадьбу, и все это только по одной причине, потому что ты, Джефри, любишь всегда сильнее, чем ненавидишь, – заключила она, смотря на меня этим я-вижу-тебя-насквозь взглядом.

– Ты наивна и глупа, я не люблю тебя, я не испытываю к тебе ни-че-го.

Она ухмыльнулась так, как делала это всегда: с особой жестокостью самовлюбленной девочки, которая полагала, что знает этот мир, что знает меня. Но она не знала. Слабого Джефри, который был готов позволить ей наступить на него, только бы она не испачкала свои розовые туфельки, больше не было.

– Да ну? – ухмыльнулась она, проводя кончиком языка по нижней губе, заставляя в странном остолбенении наблюдать за этим. И осознав, что поймала меня, Барбара самодовольно хмыкнула, что моментально отрезвило меня. – Ты так сильно влюблен в меня, что это выворачивает тебя наизнанку, я права? Как скоро твои чертовы глаза откроются, и ты встанешь передо мной на колени, Фостер?

– Не считай, что ты умнее всех и знаешь меня, потому что это не так. Если ты и имела для меня какое-то значение, то все это прошло еще пять лет назад. Мне безразлична твоя судьба, мне плевать, чего ты хочешь и ждешь, ты не имеешь для меня никакого гребаного значения. И ты находишься рядом, только потому, что это полезно мне! – заорал я так, что наверняка мои слова слышали все гости в зале. – А теперь я оставлю тебя, потому что сегодня в этом доме столько потрясающих женщин, которые понимают, когда их просят закрыть рот, с которыми я позабавлюсь, и не забуду прихватить Челси, ведь твоя подруга так хороша в постели.

– Попробуй, но не думай, что потом сможешь приблизиться ко мне. – Эванс тяжело дышала, буравя меня ненавистным взглядом. Барбара выглядела воинственно, упрямо и уязвимо одновременно, и эта комбинация была поистине завораживающей. Сомневаюсь, что мне удастся лечь в постель с другой в этот вечер, кто в самом деле возвращается к «Форду» попробовав прокатиться на «Макларене»? Но мне точно надо уйти, потому что прямо сейчас я хотел съехать с обрыва на этом самодовольном Макларене.

Ее щеки пылали, лоб, подбородок и шея покрылись красными пятнами. На ее лбу выступила испарина, что показалось мне странным, ведь на улице было чертовски холодно.

– У меня кружится голова, – тихо сказала она, опуская пальцы на висок и растерянно оглядываясь по сторонам. – Почему так жарко? Мне не хватает воздуха.

Я улыбнулся. Ну вот, снова ее игры. Роль дамы в беде всегда удавалась ей лучше остальных.

– Гляжу с восемнадцати лет твои методы так и не поменялись. Хорошего вечера, Барбара, – бросил я и направился в дом.

– Джефри, что-то не так, мне нехорошо, – сказала она подозрительно хриплым голосом, на который я предпочел не обращать внимания. Мне хотелось поскорее уйти и остыть в одиночестве. Возможно все же переговорить с Поултером, что угодно, только бы не думать о ней. Но стоило мне дойти до дверей, послышался оглушающий звон стекла, заставший меня врасплох.