«Правила бунтаря и застенчивой девушки»
Шрифт:
Я слышу, как Луна с Греем что–то говорят, а потом смеется Ари.
Качаю головой, мои щеки краснеют. Пока я ей еще не сказала, что мы с Беком переспали, когда она озвучивала свои подозрения по телефону. Очевидно, что мой голос оживился, чего с ним не было неделю назад, что бы, черт возьми, это ни значит.
– Какой бы надоедливой она не была, мне нравится, что она заставляет тебя краснеть, – говорит Бек, ухмыляясь, пока легонько ласкает мою щеку.
Я улыбаюсь, но затем мое счастье быстро ослабевает.
– Подожди. Что мы им скажем?
– О чем? – он притворяется глупым, его бровь дразнящее поднимается.
–
Он кладет руки на мою талию.
– Я уверен, что они уже знают.
– Откуда?
– Потому что это процесс растянулся на четыре года, а они все это время наблюдали за этим.
– Да, может быть... – сжимаю свои губы, не зная, что делать.
– Почему ты кажешься испуганной из–за того, что они узнают? – спрашивает он, пытаясь скрыть свою боль, но его глаза выдают правду.
– На самом деле, я не очень боюсь, что они узнают, – признаюсь я. – Я просто боюсь, что, когда они это сделают, все станет по–настоящему реальным. И станет гораздо сложнее потерять то, что у нас есть.
– Я никуда не собираюсь, – уверяет меня он, нежно целуя в губы. – Прекращай слишком много думать и просто признай, что мы с тобой принадлежим друг другу. Мы реальны, и ты меня не потеряешь. Ты хочешь меня, а я хочу тебя.
Я киваю, меня охватывает нервное состояние, когда Винтер заходит в мою комнату.
Она одета в темно–пурпурное платье, ее волосы вьются, макияж безупречен, и она щеголяет на каблуках.
– Думаю, что просила тебя одеть что–нибудь удобное, – говорю я ей, понимая слишком поздно, что руки Бека все еще на моей талии. Я решаю отступить, затем принимаю решение остаться и принять то, что хочу, как и сказал мне Бек.
Ее глаза бросаются на руки Бека, и коварная ухмылка распространяется по всему ее лицу.
– Я знала, что по телефону ты казалась взволнованной.
– Что это значит? – спрашивает Ари, когда заходит в мою спальню. В отличие от Винтер, он внял моему совету, касательно одежды, и одел старую футболку и дырявые джинсы. Он один раз смотрит на нас с Беком, и облегчение омывает его лицо.
– Слава Богу. Черт, ну наконец–то уже.
Бек с гордостью ухмыляется, в то время как я становлюсь крайне смущенной.
– Секундочку, – говорю я, отступая в сторону Ари. – Ты не кажешься удивленным из–за этого.
Ари дает задний ход с виноватым выражением на лице.
– Послушай, я знаю, что ты имеешь в виду, и я просто хочу сказать, что считал, будто упрощал все.
Я скрещиваю свои руки.
– Как упрощает для меня все рассказ о том, что Бек и Винтер нравятся друг другу?
– Подожди, что? – Винтер поворачивается в сторону Ари. – Ты ей это сказал?
Ари пожимает плечами.
– Она всегда сходила с ума, когда Бек пытался приударить за ней или поцеловать, так что я подумал, что упрощу ей это, позволю ей думать, что Бек любит кого–то еще. Таким образом, она не должна была нервничать каждый раз, когда все мы были вместе.
– Твоя логика немного извращенная, но я ценю это, – чтобы это доказать, я его обнимаю.
– Я просто хочу, чтобы все были счастливы, – говорит Ари, обнимая меня в ответ. – И были в хороших отношениях.
– Ты такой простофиля, – дразнит его Винтер. – Но это нормально.
Ари закатывает глаза, когда мы делаем шаг назад.
– Я – простофиля? Ты – та, кто всегда ревет при просмотре фильмов. И пока читаешь книги. И когда видишь щенков.
– Эй, щенки очень милые, – спорит Винтер, уперев свои руки в бедра.
Они продолжают спорить, когда в комнату входит Луна с Греем. Тогда мы вшестером заканчиваем упаковывать мои вещи и загружаем коробки в машины. Я не забираю мебель или что–нибудь еще в доме, не в пользу своей мамы, а чтобы начать с нуля.
Хотя я не получаю шанс, что–то исправить, я выбираю – отпустить прошлое и двигаться к новому, менее напряженному будущему.
– Считаешь, что все забрала? – спрашивает Бек, когда я в последний раз обхожу вокруг свою комнату.
Винтер, Ари, Луна и Грей – все они уехали, чтобы доставить кое–какие из моих вещей в дом Бека.
Я киваю, хватая блокнот и листок бумаги.
– Мне просто нужно сделать еще одну вещь.
Он двигается ко мне, когда я наклоняюсь над комодом, чтобы написать записку.
– Что делаешь?
Я прижимаю стержень ручки к листу бумаги.
– Пишу маме записку, чтобы дать ей знать, где я.
– Виллоу, ты думаешь, что это хорошая идея? – в его интонации осторожность. – Что если она попытается разыскать тебя и получить от тебя деньги или что–то в этом роде?
– Я не скажу ей, где буду физически, – объясняю я. – Я скажу ей, где я мысленно.
– Ох, – он больше не спорит, просто становится позади меня и массирует мои плечи, давая мне то утешительное чувство, которое я так сильно люблю. – Тогда, действуй на свое усмотрение.
Я делаю глубокий вдох, а затем пишу.
Мама, я не знаю, как много времени тебе понадобится, чтобы осознать, что я здесь больше не живу, и я об этом очень сожалею. Мне очень жаль, что ты попала в такую ужасную ситуацию, что тебя на самом деле не волнует, увидишь ли ты меня еще раз или нет. Однако, действительно, больно, что тебе все равно, и я больше не могу позволить этой боли меня контролировать. Я потратила так много ночей, беспокоясь о тебе, желая знать, где ты находишься, вернешься ли ты, любишь ли ты меня, и опасаясь всех ответов. Но я устала удивляться, и ждать, и надеяться, и бояться. Я провела так много своей жизни, боясь этого дома, твоих бойфрендов, тебя, того, что стану, похожей на тебя. Знаю, звучит жестоко и, возможно, так и есть, но я говорю тебе все это с надеждой, что, может быть, ты изменишься. Может быть, ты получишь помощь, которую должна была получить давным–давно, так как меня больше не будет рядом, чтобы сделать это для тебя. Я больше не собираюсь быть помощницей. Я собираюсь стать той, кем должна была быть все время: девочкой–подростком, собирающейся в колледж, которая иногда счастлива, иногда грустит, иногда потеряна, иногда испугана, но только из–за своих собственных жизненных решений. И в то время как я боюсь уйти, я знаю, что это к лучшему. Я просто хочу, чтобы ты знала, – если решишь получить какую–то помощь и вылечить себя, ты всегда можешь мне позвонить. Я оставлю свой номер телефона внизу. Только, звони мне, если ты снова станешь моей мамой, а не той женщиной, с которой я жила практически последние тринадцать лет. Я, правда, скучаю по ней.